– Что значит недотруп? Степаныч, ты нормальный вообще? – Сзади завыла сирена. Кирилл перекинул телефон в другую руку, включил правый поворотник, втиснулся между машинами. Мимо промчалась «Скорая». Он попытался вернуться в левый ряд, не вышло. – Да еду я, еду! – Заскребли дворники, бурая жижа полетела по сторонам. Кирилл болезненно скривился. – Выспаться, гады, не дали.

Включил радио. Но вместо музыки по салону разнёсся старушечий скрипучий голос.

«– …хорошенько – ты, наверно, устал. Ведь человеческие головы – нелёгкая ноша.

– Что вы болтаете! – закричал Якоб. – Устать-то я и вправду устал, но я нёс не головы, а кочаны капусты. Вы купили их у моей матери.

– Это ты неверно говоришь, – сказала старуха и засмеялась.

И, раскрыв корзинку, она вытащила из неё за волосы человеческую голову»[1].

– Ничего себе детское радио! – Кирилл крутанул колесо настройки. – И это, блин, слушает Вика.

На месте уже работала дежурная группа. Он вылез из машины и, переступая натянутые верёвки, подошёл к офисному зданию. Плитка перед входом была разворочена. Под козырьком зиял чернотой открытый люк колодца. Поодаль на корточках сидели таджики в оранжевых жилетах, в сторону полицейских старались не смотреть. Рядом переминался с ноги на ногу прораб – в кожаной куртке, отглаженных джинсах и остроносых ботинках. К стене прислонился молодой парень в худи с капюшоном, из-под которого была видна модная щетина. Чёрные штаны на нём сидели мешком, всё вкривь и вкось, сразу видно – работа хорошего дизайнера. Хипстер (как сразу прозвал его Кирилл) увлечённо читал с телефона. Недалеко от люка над чёрным пластиковым мешком склонилась полная женщина в длинном сером плаще. Очки съезжали ей на кончик носа, и она наработанным движением возвращала их на место, а заодно заправляла за ухо мокрую прядь.

Всю картину Кирилл охватил одним профессиональным взглядом, автоматически запоминая детали. Мешок для трупов был пуст. Прямо на нём лежало круглое и рыхлое, напоминающее гнилой кочан капусты.

– Привет, Холодильник! – Кирилл хлопнул женщину по плечу. – Что тут у нас?

– И тебе с добрым утром. – Судмедэксперт Женя Холодивкер разогнулась, разминая шею.

– Картина маслом «Приплыли»! – хохотнул сзади Худяков, дежурный опер, который вызвал Кирилла. – Грязные тайны московской канализации.

– Уймись, Степаныч, – поморщилась Женя. Из раскрытого мешка на Кирилла смотрел мёртвый глаз. – У нас тут голова.

– Начало хорошее, многообещающее. – Под ложечкой заныло, Архаров за версту чуял глухие дела. – Остальное где?

– Остального нету.

– Ладно, тогда рассказывай, что есть.

– Судя по стадии мацерации[2] при такой температуре, она пролежала в канализации около месяца. Может, недели три. Через день-другой скажу точнее. По идее, ткани должна была полностью разъесть бытовая химия, глаза и нос – сожрать крысы, а тут смотри-ка, даже волосы частично остались.

– А эти точки на черепе? – спросил Кирилл.

– Волосяные воронки. В воде кожа стала рыхлой, поэтому они теперь хорошо видны, – сказала Холодивкер. – Было бы потеплее, наша девушка давно бы полностью облысела. Холод её спас.

– Спас, говоришь? – Сзади нависал Худяков.

– Записывай лучше, – сказал Кирилл. – Так это женщина? Уверена?

– Форма черепа, строение челюсти, ушей. – Холодивкер запахнулась в плащ. – Тут есть какая-нибудь забегаловка? Позавтракать не успела.

– А это что? – Кирилл показал на мочку правого уха.

– Какая-то цацка, – ответила Женя. – Серёжка в форме буквы «Е».

– Инициалы?

– Ага. «Заветный вензель».

– А камушки-то, похоже, брюлики. Не ограбление, стало быть.

– Обрати внимание. – Холодивкер осторожно перевернула голову, ткнула ей под подбородок. – Срез рваный, как будто пилили тупой пилой.

Кирилл опустился на корточки:

– Я бы даже сказал, что сначала пилили, потом устали и голову от туловища оторвали. – Он встал. – Курнуть бы сейчас.

– Ты же бросил, а я, пожалуй, закурю. Аппетит отбивает. – Холодивкер затянулась. – Слышно что-нибудь от Инги?

– Вроде буквально на днях должны с моря вернуться. – Кирилл втянул дым от сигареты Холодивкер. – Думаешь, порадовать её расчленёнкой? В её практике такого ещё не было.

– Эй, на суше! – Из люка высунулся мрачный Потапов. – Ничего больше нет, кроме хлама. Ни рук, ни ног, ни тулова. Здорово, Архаров. – Кирилл подал ему руку, помог вылезти.

– Хорошо проверил?

– Не веришь, сам лезь. – Потапов отряхивал брюки.

– Я закончила. – Женя стягивала резиновые перчатки. – А вот и перевозка. Ребята, сюда!

Из машины вышли двое мужчин, открыли кузов, начали выгружать носилки.

– Что грузим? – спросил один из них.

– Да вот. – Женя показала на мешок. – Носилки, похоже, порожняком пойдут.

– Не богато у вас, – заметил санитар постарше.

– Не слушай её. Носилки давай. – Молодой старался не смотреть на голову. – Я это в руках не понесу.

– Степаныч, по твоей части что? – Кирилл обернулся к Худякову.

– Готово! – Тот убирал бумаги. – Запротоколировано и снято. Тебя вон инженер ждёт с разъяснениями.

– Голову он обнаружил? – спросил Кирилл.

Худяков оторвался от протокола, отрицательно мотнул головой, показал на таджиков.

– Амон, сюда иди! – крикнул он прорабу.

– Можно лучше вы сюда, уважаемый? – Амон не сдвинулся с места.

– Амон, камон, не выдрючивайся!

Кирилл чертыхнулся, поднял воротник. Кончался апрель, но было по-зимнему холодно и промозгло. Он махнул Амону, и они подошли к хипстеру в худи. Тот, наконец, оторвался от телефона.

– Илья, – протянул он руку. – Я тут как бы от проектной организации.

– Ну, тогда «как бы» рассказывай, Илья. – Кирилл одним плечом опёрся о стену. Почувствовал холод камня.

– Мы по всей улице снимаем асфальт, меняем на плитку. По городской программе благоустройства. А тут косячок небольшой приключился. – Илья кивнул офисным работникам, прижавшимся изнутри к большому прямоугольному окну. Те, будто застуканные за непристойным занятием, отпрянули вглубь.

– И какой же, интересно?

– Новая плитка выше входа в здание легла, – невозмутимо продолжил Илья. – Мы, получается, этих товарищей замуровали. Не специально, конечно. Просто так вышло, дверь их открываться перестала.

– Даже так? А высотные отметки до начала работ пробить не пробовали? – уточнил Кирилл.

– Мы докладывали начальству, но кто нас слушает? – равнодушно ответил Илья. – Приехал владелец здания. Мы ему говорим, надо дверь менять, поднять её как-то до уровня улицы…

– Он как кричал, – встрял Амон. – Так сильно кричал. Ругался очень. Эту дверь, говорил, всю жизнь работать будем. Нехорошо говорил.

– Подожди, Амон, – осадил его Илья. – Скандальный попался мужчина, ага. Другие, вон, по всей улице меняют, и ничего. Но не суть. Начали мы искать обходные пути. Тут вдоль улицы всего одна магистралька идёт…

– Магистралька? – переспросил Архаров.

– Магистральная ливневая канализация, – объяснил Илья. – То, что мы их замуровали, – эт ладно, тут же проблема в чём: будет вход в офис ниже улицы, они же в любой дождь до лифтов по холлу только вплавь смогут добираться, заливать первяк будет по самую макушку. Но этот же не понимает. Короче, я полез в этот колодец. – Они подошли к люку у проезжей части. Пахнуло сыростью и холодом. – Думаю: если там переходник есть, сделаем дренажный отвод, сверху грязесборкой прикроем, и будет чики-поки. – Илья поймал непонимающий взгляд Кирилла. – Ну, короче, и уровень сможем опустить, и вода в здание не прольётся Ниагарой. Так понятней?

– Ты придумал план, как угодить и нашим и вашим, – сказал Архаров.

– Вся надежда была на то, что там труба какая от древних времён осталась, – сказал Илья. – Смотрю, и truly есть. Так в центре это на постоянке: на геоподоснове одно, в реале – ещё туча труб тридцатых каких-нить годов, о которых никто ни слухом ни духом. Мы давай искать старый колодец. Сняли почти всю плитку – пусто. Дошли до двери – и вуаля! – Илья широким жестом показал на порог. – Люк. Мы его сковырнули, Амона с фонарём вниз запустили… Оттуда он с воплем сразу и левитировал.