Повернувшись, Бринн направилась к замку.

— Посмотришь.

Ступая вслед за ней, Гейдж мрачно заметила:

— Наверняка увижу. Я не собираюсь отпускать тебя на встречу с твоим волком без себя.

***

Вода в колодце оказалась чистой, но они вначале привели всё в порядок, прежде чем нагреть воду для мытья. Уже наступила глубокая ночь, когда они в зале, у камина, сели ужинать, приготовив дичь, пойманную Маликом днём.

— Замок действительно великолепный, — сказала Эдвина. — Интересно, почему никто из жителей деревни не захотел поселиться здесь? — Доев один кусок, она взялась за другой. — Здесь так просторно. Ты сказала, из семьи Гевальда никого не осталось?

Бринн покачала головой.

— У его жены не было детей.

— Как жаль! — с горечью заметила Эдвина. — Он, должно быть, очень расстраивался по этому поводу.

Бринн поняла, что она как бы переносила поведение её собственного мужа на Гевальда.

— Да, ему хотелось иметь наследника всего этого, но говорили, что он никогда не укорял свою жену. Он любил её всем сердцем.

— Так не бывает! — усмехнулась Эдвина недоверчиво. — Мужчины всегда винят женщин в своих грехах. Думаю, и твой благородный Гевальд был не лучше.

— Я не согласен, — вступил в разговор Малик. — Далеко не всегда для мужчины плод любимой женщины дороже её самой.

Эдвина встретилась с ним взглядом.

— Так легко решает тот, кого это не касается. Ты совсем по-другому заговоришь, когда другие мужчины будут хвалиться своими красивыми, здоровыми сыновьями, а тебе и сказать будет нечего. Без детей мужчине нельзя, как и женщине.

Бринн и Гейджина понимали, что Эдвина с Маликом говорили не о несчастной супруге Гевальда. Боль исходила от Эдвины. Даже если вскоре и придёт время, когда Ричарда уже не будет между ними, то всё равно неспособность Эдвины родить ребёнка могла стать непреодолимым препятствием для Малика.

— Легко сказать. — Голос Эдвины стал тусклым. — Я устала. — Не взглянув в сторону Малика, она поднялась. — Мне пора спать. — Жестом она остановила Малика, вскочившего, чтобы последовать за ней. — Нет, нет, оставайся здесь!

Малик не обратил внимания на её протест.

— Я должен защитить тебя от нападения тараканов.

— Я сама справлюсь! — Эдвина направилась через весь зал к своему настилу.

— Не сомневаюсь. — Малик пошёл вслед за ней. — Прости за уловку, моя гордость не позволила признаться, что я смертельно боюсь тараканов! И надеюсь, ты не откажешь в любезности защитить меня от них.

— Лгунишка! — Эдвина легла и завернулась в одеяло. — Ты не боишься ничего на этом свете.

— Неправда. — Он тоже лёг на настил, устроенный неподалёку от неё. — Хочешь знать, чего я боюсь большего всего на свете?

Она быстро закрыла глаза.

— Нет! — прошептала она. — Не хочу.

— Я всё равно расскажу тебе. — Малик потянулся. — Но пока я позволю тебе справиться с моим маленьким страхом. Тебе дать мой меч для сражения с тараканами? Боюсь, моя рука будет дрожать.

— Глупый! — коротко бросила она.

— Так не хочешь?

— Нет.

Эдвина повернулась к нему спиной. Бринн наблюдала за ними через весь зал. Настилы они расположили в нескольких футах друг от друга, но у неё окрепло странное чувство, что Малик и Эдвина находились в одном невидимом коконе, окутавшем их.

— Наелась? — спросила Гейджина.

— Да. — Бринн вытерла губы и облизала пальцы. — Я сыта. А ты? Тогда я хочу кое-что показать тебе.

Брови воительницы сошлись на переносице, выражая крайнее удивление. Она нехотя поднялась из-за стола.

— Надеюсь, не кого-нибудь из своих духов. У меня совсем нет желания сталкиваться с ними сегодня ночью.

Бринн встала и молча пошла к двери из зала.

— Не могу обещать, что ты не почувствуешь их присутствия, но я имела в виду совсем другое. — Она вынула из кольца один из факелов и направилась в тёмный холл. — Этот зал… Я частенько приходила сюда ребёнком. — Она осветила каменные ступени и, поднявшись по ним, прошла вдоль длинного тёмного зала. — Это моё любимое место в замке. Мне надо, чтобы ты увидела его.

Бринн хотелось именно здесь видеть её рядом с собой. Её просто захватило желание делить с ней каждую минуту, поведать обо всём, не забыв мелочей, убедиться, что она прикоснулась к тому, что ей дорого. Бринн должна постараться не думать о кошмарном сне. С Гейджиной ничего не случится. Она уверена, что никакое зло…

— Пришли! — Она шагнула в открытую, окованную латунью дверь. — Думаю, это был зал заседаний.

Воительница последовала за ней.

— С чего ты взяла?

— Взгляни вокруг. — Бринн подняла факел к выцветшим гобеленам, всё ещё висевшим на стенах. Военные сражения, рыцарские турниры, картина, изображавшая рыцаря на коленях перед бородатым королём. — Ничего из придворной жизни — ни трубадуров, ни сбора урожая. Это зал воина.

— Тогда странно, что тебе он так нравится. — Гейджина взяла у неё факел и прошлась по залу, освещая гобелены. — Почему?

— Потому что здесь их былая слава, всё, что они сделали ради мира, всё, чем они гордились. Разве ты не видишь их сейчас вокруг стола, не слышишь, как они говорят, смеются…

— А ты?

— Я вижу! — Бринн подошла к ней. — Я вижу и слышу всё.

— Значит, и я тоже, — пробормотала Гейдж, внимательно рассматривая изображённого на гобелене Гевальда, посвящающего в рыцари молодого, одетого в доспехи воина. — Потрясающе. Они как живые.

— Я знала, ты всё поймёшь. — Бринн дотронулась до её руки. — В этом зале всё по-другому. Здесь нет и следа печали.

— Почему ты считаешь, что все остальные залы погрузились в скорбь? Что здесь произошло?

— Они все оставили Гевальда, — просто ответила она. — Он больше не захотел войн и вложил свой меч в ножны, однако другие воины не были к этому готовы. Был построен замок, им не с кем стало воевать, и они заскучали здесь, в Гвинтале. Они любили сражения, их жизнь состояла из битв. Один за другим они уезжали отсюда, в замке остались только Гевальд и Бентар. После их смерти последние слуги переселились в деревню.

— Кроме потомков Бентара.

Бринн согласно кивнула.

— Они не захотели покидать замок и построили небольшой дом неподалёку отсюда. Завтра я покажу тебе его. — Она взяла факел у воина из руки и, пройдя через весь зал к камину, разожгла огонь. Дерево занялось сразу, весело потрескивая, наполняя комнату жарким теплом. — Но это никогда не значило… что это особое место. Я хотела оказаться здесь вместе с тобой.

— Понимаю. Зал чисто убран, и ты положила дрова в камин сегодня днём.

Гейдж всё подмечала. Редко что ускользало от её внимательных глаз.

— Я не всё успела. — Бринн посмотрела на обломки старого дубового стола, стулья и перевела взгляд в дальний конец зала, куда она всё сдвинула. — Мне надо было бы избавиться от всего этого много лет тому назад, но они — неотъёмлемая часть этого зала заседаний. Его я чувствую кожей, когда прихожу сюда. — Она повернулась к ней. — Я боялась, ты не сможешь…

Она замолчала: волнение сжало горло, стало трудно дышать. Пламя красноватым огнём высветило крупную фигуру Гейдж, и её тень легла на гобелен, совместившись с изображением Гевальда. На мгновение Бринн показалось, что Гевальд сошёл со стены, настолько они напоминали один другую.

— Что с тобой? — Гейдж подошла к ней.

Тень следом проплыла по гобелену.

Бринн улыбнулась.

— Ничего. Игра теней.

— «Гейдж и Гевальд», — подумала она.

Ну, конечно. Как же она не догадалась раньше!

Остановившись рядом, Гейджина пристально посмотрела ей в лицо.

— Что-то мне не очень нравится этот Гевальд.

— Почему?

— Потому что ты его слишком любишь.

Её слова рассмешили Бринн.

— Верно. У меня к нему особое, глубокое чувство, но со временем, думаю, ты всё поймёшь. Он очень был похож на тебя.

Гейджина покачала головой.

— Не думаю, чтобы мне пришла мысль построить крепость для мирной жизни. Скорее, я была бы в рядах рыцарей Гевальда, затосковала бы, а потом бежала бы отсюда. — Глянув через плечо на прекрасные, хотя и выцветшие гобелены, она поставила факел в кольцо у камина. — Готова поспорить, он сам заскучал! И если бы не его упрямство, то уверена, он бросил бы замок и уехал из Гвинтала.