— Что правда, то правда. — Гейдж поморщилась. — И я выглядела бы более грозной, пробудь с ними подольше. Меня так и подмывало постричь им шерсть, когда они украдкой проходили мимо меня.

— Они не овцы.

— Недалеко ушли от них. — Воин взяла котелок из рук Малика, налила себе похлёбки и принялась есть. — И не такие тихони, когда пытались перебороть меня при торговле.

— Поставлю-ка я этих несчастных созданий туда, где трава пожирнее. — Малик взял животных за поводья. — Как знать, может, это их последний ужин! Ты поможешь мне, Эдвина?

— Ты даже этих кротких созданий не способен вывести на пастбище без посторонней помощи? — Вопреки своим насмешливым словам Эдвина резво вскочила и пошла за ним.

— Здешние жители не овцы, — повторила Бринн. — Они лишь привыкли жить в мире и согласии, их так научили.

— Гевальд Великий?

— Почему ты такая жестокая? — Она закусила нижнюю губу. — Ты говоришь так, словно ненавидишь их.

Перед тем как ответить ей, Гейдж закончила есть.

— Возможно. Наверное, мне хочется, чтобы в них вообще не было ничего хорошего, тогда бы они ничего не значили для тебя. — Она поставила котелок на землю и стала смотреть на огонь. — Некоторые жители деревни, с которыми я разговаривала, вспомнили твою мать… и тебя.

— Ты спрашивала о ней?

— Разумеется, я расспросила их о ней. — Её голос слегка дрожал, но она постаралась придать ему твёрдость. — Я заметила, как старый священник обидел тебя своим безучастием.

— Я не обиделась.

— Чёрта с два!

— Я просто не понимаю, почему он мог решить, что она обманула их. Она их любила. Может, так думает только отец Том, а другие наверняка не отвергают её.

Гейджина продолжала смотреть на огонь.

— Неужели они так думают? — прошептала Бринн.

— Нет, конечно, нет! Так считает только этот выживший из ума старик.

Гейджина заведомо говорила не правду. Гейдж, которая никогда не лгала, сейчас придумывала небылицы в надежде облегчить её страдание.

— Так несправедливо! Пока она не уехала, она охотно делилась с ними своим даром.

— Похоже, слишком охотно. Может, они привыкли к её дару, и он стал их частью? Тебе надо бы сделать выводы из её безоглядной доброты. — Она спросила о другом: — Где в Фалкаарском лесу лежит клад?

— С южной стороны острова, в скалах, пещера. Там спрятаны сокровища.

— Если они ещё там. — Гейджина помолчала. — А твоя мать когда-нибудь рассказывала о кладе твоему отцу?

— ≪Она считает, что мой отец мог вернуться и украсть золото≫, — поняла Бринн.

— Нет.

— Почему ты так уверена?

— Насколько мне помнится, она не доверяла ему.

— Но ведь она его любила, раз решилась оставить Гвинтал вслед за ним.

— Я не говорила, что она была к нему равнодушна. Просто не доверяла. Она боялась, что он приведёт чужестранцев за сокровищами и разрушит тихую жизнь Гвинтала.

— Как поступила ты!

— Это совсем другое. Вы уедете и оставите нас в покое. Ты никогда бы не причинила вред Гвинталу.

— Откуда тебе известно?

— Просто не смогла бы, и всё. У тебя есть честь.

— Боже праведный, неужели мне послышалось, что ты веришь мне?

Бринн посмотрела на огонь.

— Я… верю… тебе.

Гейджина пробормотала какое-то ругательство.

— Наконец-то! Вырвать у тебя признание — всё равно что пройти по зыбучим пескам и остаться туда не втянутой. — Она помолчала. — Ты доверяешь мне полностью или с оговорками?

Она ждала от неё таких важных для неё слов о том, что та поверила в её невиновность в смерти Делмаса.

Бринн не могла пойти на это.

— Думаю, ты не причинила бы вред тому, что мне дорого.

— Значит, с оговорками. Ну что ж, это лучше, чем ничего. — Гейджина посмотрела в темноту. — До замка Гевальда день пути?

— Да.

— И ещё день до пещеры?

Она кивнула.

— Значит, не пройдёт и недели, как мы отправимся обратно в путь с сокровищами.

И воин уплывёт из её жизни. При этой мысли сердце пронзила боль с нестерпимой силой.

— Но знай, ты не отделаешься от меня так просто. — Ярко-голубые глаза Гейдж смотрели изучающе в её лицо. — Мы договоримся гораздо раньше, чем это случится.

Удивительно, как она читает её думы! Просто страшновато. С каждым днём воин ей всё ближе и дороже. Как же она останется без неё? Как же будет жить дальше?

— Я хотела поговорить с тобой о кладе, — отогнала она пугавшие её мысли. — Мне бы хотелось отдать часть сокровищ Эдвине и Алисе. Золото поможет им стать более независимыми.

— Оно им может не понадобиться. У них верные мужчины.

Эдвина и Алиса нашли любящих их защитников. Бринн опять почувствовала боль одиночества.

— И всё-таки я хотела бы отдать часть им. Клад огромный, и вряд ли ты ощутишь, что в нём не будет хватать малой частички.

— А для Бринн ничего?

Она покачала головой.

— Богатства мне никогда не хотелось. Мне оно не понадобится. Обещаешь?

— Пожалуйста, если тебе так хочется. Но для женщины оно порой оказывается опаснее безопасности.

— Потому что мужчины охотятся за такими женщинами и отбирают у них всё. — Бринн видела это в знатных семьях Англии. — Тогда дай мне слово охранять Эдвину и Алису от тех, кто решится отобрать у них золото.

— Да, с этой задачей придётся повозиться.

— Так ты сделаешь, что я прошу?

— Ладно, — криво улыбнулась Гейдж. — Но должна сказать, что мне очень странно слышать, как женщина, жаждущая только покоя, так настойчиво толкает меня ввязаться в битву.

— Ты сама рвёшься на войну. Так что если уж тебе не избежать сражения, то пусть оно будет хотя бы за правое дело.

— Именно за дело, о котором ты так печёшься! — усмехнулась воин.

— Именно. — Бринн легла на настил и закрыла глаза. — Ложись спать. Нам надо очень рано отправиться в путь, если мы хотим засветло добраться до замка.

Гейдж легла рядом под шерстяное одеяло и обняла её.

— Бедняжка Бринн, у тебя выдался нелёгкий день!

Было просто ужасно. Бринн вернулась в ожидании… Она сама не знала, на что надеялась, но наверняка не на холодный приём.

Священник ясно дал ей понять, что она здесь чужая.

— В Фалкааре всё будет по-другому.

— Надеюсь. Мне горько, когда тебя обижают. — Гейджина коснулась губами её брови. — И я сержусь, что здесь нет драконов, с которыми можно было бы сразиться, а одни лишь овцы.

— Они не… — Бринн не договорила. Ей не хотелось спорить с ней. Через несколько дней воин уедет, и она не почувствует больше её рук, обнимающих её. Бринн теснее прижалась к ней, положив голову в ямку у плеча. — У меня рухнули большие надежды. Пройдёт время, прежде чем я вновь привыкну к Гвинталу.

Гейджина ничего не ответила.

Наверное, Гейджина понимала, что сегодня они, может быть, в последний раз вместе. Кто знает, вдруг она примирилась с мыслью, что Бринн в конце концов останется здесь… Гейджина!

Кинжал! Кровь стекает по траве на опавшие листья под деревьями.

Бринн резко вскочила, её трясло от ужаса, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Снова кошмарный сон? — в полудрёме, не открывая глаз, спросила Гейдж. — Ложись спать! — Она притянула её к себе и крепко обняла.

Бринн казалось, что Эдвина и Малик могли услышать удары сердца по другую сторону костра.

— Я скоро засну.

Бринн постаралась расслабиться.

Ей не хотелось окончательно разбудить Гейджину, та бы начала задавать вопросы. Опять тот же сон. Нет, не совсем. До этого она видела только Гейдж и кинжал. На этот раз ей приснилось место.

Деревья. Трава. Листва на земле.

Кровь на листьях. Она вздрогнула.

Руки Гейджины крепче сжали её.

Она снова расслабилась. Ночной кошмар. Нельзя допускать, чтобы он стал правдой. Всего лишь второй раз она видела сон о смерти. Кайт. Языки пламени.

Вокруг них трава и деревья. Это может случиться здесь, сегодня ночью. Она испугалась. Нет, во сне она видела день. У неё ещё есть время. Она может предотвратить беду. Она не допустит, чтобы сон стал явью. Она должна охранять и оберегать её от всех зол. Она не отдаст её драконам.