— Уверяю тебя, она не так сострадательна, как тебе кажется.

Эдвина стояла на своём:

— Думаю, ты несправедлива к ней.

— А я думаю, тебе надо поберечь свои силы и не беспокоиться о миледи Гейджине. — Вылезая из повозки, она похлопала Эдвину по руке. — Укройся, солнцу не пробиться в эти густые леса. Скоро совсем стемнеет, и мы сможем остановиться на отдых.

Малик задержался у коня Бринн и помог ей забраться в седло.

— Как она? — негромко спросил он.

— Просто устала. Она переносит дорогу гораздо лучше, чем я ожидала.

— У неё очень сильная воля. — Его губы плотно сжались. — Но душу ей сломали много лет назад. — Он сел в седло, но ехать не спешил. — Знаешь, она страдает.

— По лорду Ричарду? Ты ошибаешься, она не стала бы…

— Нет, не из-за этого негодяя. Она тоскует по детям, которых потеряла.

— Эдвина никогда не говорит о них, — нахмурилась Бринн. — Младенцы рождались ещё до срока и умирали. Она никогда их не видела, Малик.

— И всё-таки она страдает. Эдвину лишали естественной потребности тосковать по неродившимся детям. Она старается не вспоминать о них, но они в сердце нашей хрупкой богини. Как мне хотелось бы развеять её тоску! — Малик через силу улыбнулся. — Но она не доверяет мне. Подумать только, какая слепота, она не видит во мне благородного человека!

— Не могу представить себе, — мягко ответила Бринн.

— Бринн! — позвала её Гейджина из головной части колонны.

— Она торопится, — сказал Малик. — Поезжай вперёд, а я буду следовать за повозкой и разговаривать с Эдвиной. Иногда мне удаётся рассмешить её.

Он мог развеселить их всех. Без Малика, без его лёгкого нрава дорога показалась бы им гораздо длиннее и труднее. Впрочем, сейчас Гейджине было не до смеха, поняла она. Развернув кобылу, воительница мчалась ей навстречу.

Пришпорив коня, Бринн быстро подъехала к ней.

— Она устроилась. Мы можем трогаться.

— Благодарю вас. — Голос Гейджины источал желчь. — Но с сегодняшнего дня, где и когда нам остановиться или нет, буду решать только я одна.

Бринн нахмурилась.

— Эдвина хорошо себя чувствовала. Ей просто нужен отдых.

— Надо было подождать, пока мы выедем из леса на открытое место.

— Какое это имеет… — Вдруг Бринн поняла свою оплошность. Вокруг заросли кустарника и застившие небо густые кроны деревьев вдоль тропы. — Лорд Ричард? Его видели?

— Нет, но движущуюся цель труднее поразить.

— Что может сделать он один?

— Мы не знаем, один ли он. Возможно, он собрал своих людей по стране в надежде захватить неприятеля, когда он слабее.

— Ты права, что недовольна мной, — поспешно согласилась Бринн. — Я думала только о благополучии Эдвины. С сегодняшнего дня я буду только с твоего разрешения останавливать повозку.

— Поразительная покорность. — Гейдж с недоверием взглянула на Бринн. — А если ты будешь не согласна со мной?

— Тогда поступлю по-своему, так, как мне видится лучше. — Она внезапно рассердилась: — А ты будь помягче с Эдвиной, она старается изо всех сил. Мы достаточно быстро продвигаемся вперёд, и в Кайт приедем уже на будущей неделе, а через день после этого доберёмся до побережья.

— Она говорила тебе, что я неласково с ней обошлась?

— Нет, но она прекрасно понимает, что ты ею недовольна.

— Это не так. Она и вправду держится молодцом. Я увидела, как она закачалась в седле, и позвала тебя. — Воительница встретилась с ней взглядом. — Это с тобой я теряю терпение.

Надо бы Бринн отъехать и не спорить с ней. В итоге они опять пришли к разговору о том, чего она так старательно избегала. Бринн облизала губы.

— Я не давала повода для беспокойства.

— Чёрта с два! Я устала от твоего поведения, ты избегаешь меня, едва отвечаешь на мои вопросы. Пора положить этому конец.

— Ну и как же ты собираешься это сделать? — напряглась Бринн.

— Самым ожидаемым нами способом и самым приятным для обеих. — Её улыбка напоминала оскал тигрицы. — Сегодня ночью ты придёшь ко мне и ляжешь со мной, как в Гастингсе.

— Не приду.

— Предпочитаешь, чтобы я взяла тебя силой? Я могу, ты знаешь. Подумай, как это расстроит Эдвину.

— Ты не станешь насиловать меня.

— Я пойду на всё, лишь бы разрушить стену, которую ты возвела вокруг себя, — мягко заметила Гейджина, безжалостно сверкая своими ярко-голубыми, но сейчас леденящими её глазами. — Хардраада отлично научил меня разрушать и крушить крепости, Бринн. Не стоит заставлять меня показывать своё мастерство.

— Я не перестану бороться с тобой, а ты не посмеешь…

Не договорив, Бринн поняла, что спорить с ней бесполезно. Перед ней стояла воительница, которую она впервые повстречала в Гастингсе: решительная, грубая, стремительная. Господи Боже, как же ей повлиять на неё?

— Ерунда, — ответила воин, словно прочитав её мысли. — Для тебя лучше — не пытаться бороться со мной в этом, Бринн. — Она послала свою кобылу вперёд, и из головы колонны до неё долетели её слова: — Если хочешь показать свою силу, то найди ей другое применение.

***

В сумерках они разбили лагерь на опушке леса, под укрытием тенистых деревьев, но так, что прекрасно просматривались все три стороны. По небу медленно плыли густые тёмные облака, но снег так и не пошёл, хотя в яркое пламя костров падала мелкая снежная крупка. Гейджина не подходила к Бринн. Она проследила за разведением костров, привязала к дереву свою лошадь и послала солдат рассредоточиться цепью вокруг лагеря. Затем она уселась с Маликом у самого большого костра, еле слышно что-то обсуждая с ним. Казалось, она вся поглощена разговором и, кроме своего друга, никого не замечает.

Бринн сидела напротив неё. Гейдж ни разу не взглянула на неё, но Бринн чувствовала, что Гейджина следит за каждым её движением.

— «Возможно, мне так только кажется — она изменила свои намерения и…» — смятённо думала Бринн.

— Что-то ты притихла, подруга, — заметила Эдвина, облизывая свои пальцы после второго куска жареного кролика. — И почти ничего не съела. Ты устала?

— Нет.

— А я — да, — улыбнулась Эдвина, — но не настолько, чтобы лишиться аппетита, так что это здоровая усталость. Раньше, когда я болела, мне совсем не хотелось есть.

Посмотрев на розовые щёки Эдвины и в её сияющие глаза, Бринн почувствовала глубокое удовлетворение. Именно так должна выглядеть Эдвина, вряд ли Бринн удастся когда-нибудь стать такой же.

— Да, ты очень окрепла. А по ночам тебя не мучают кошмары? — Бринн знала, как плохо спала Эдвина.

— Что ты. Только лягу — и уже утро. — Она сонно посмотрела на костёр. — Как странно путешествовать, Бринн.

— Странно?

— А ты разве не чувствуешь? Чудесное время между сном и пробуждением. Но и оно почти как сон. Не надо думать и решать, что же делать, когда сталкиваешься с обстоятельствами. Всё это беспокоило нас в прошлом. А сейчас мы просто едем от одного места к другому.

— Не думаю, что Гейдж назвала бы наше продвижение безмятежным передвижением, — мрачно заметила Бринн и улыбнулась Эдвине. — Но я рада, что ты так чувствуешь. Тебя слишком долго держали на якоре в мёртвой воде.

— Как и тебя. — Эдвина согнула ноги в коленях и положила на них голову. — Но ты себе не позволяешь просто плыть по течению. Даже в этой поездке ты всё время в работе, заботишься обо мне, присматриваешь за Алисой. Вчера я видела, как ты бинтовала руку Лефонту.

— Он напоролся на ветку. Раны надо обрабатывать сразу же, иначе они нарывают и становятся опасными.

— Разве никто другой не справился бы?

— С какой стати, я — знахарка.

Эдвина рассмеялась и покачала головой.

— В один пасмурный день тебя придавят к земле заботы, которые ты взваливаешь на себя.

Бринн слегка удивилась совпадению: то, что ей сейчас сказала Эдвина, обычно говорила ей Гейджина. Она улыбнулась.

— Глупости. У меня крепкие плечи.

— А мы все навалились на них. — Эдвина задумалась. — Интересно, что бы ты сделала, стань мы все бодрыми и здоровыми. Взмахнула бы крыльями и улетела бабочкой от нас.