— Раз для тебя ничего не значит данный ему обет… — воительница помолчала, — тем лучше. Думаю, я помогу тебе избавиться от мужа, о котором ты так легко забываешь.

— Нет!

— Так, значит, тебе до него есть дело? — еле сдерживалась Гейдж. — Ты дорожишь им?

— Я порой ненавижу его, а вообще он мне безразличен, но я не позволю его уничтожить. Не хочу брать на свою душу такой грех.

Гейдж наклонилась и поцеловала её в ямочку у плеча.

— У тебя красивые плечи, и с этим ничего не поделаешь. Уверяю, моей душе не станет тяжелее ещё от одного греха.

— Не смей! — Бринн судорожно забилась в её объятиях. — Слышишь? Я не позволю…

— Успокойся. — Воительница с силой удерживала её. — Не двигайся. Я не хочу причинить тебе боль.

Снова насилие.

— Зачем? — гневно спросила Бринн. — Он ничем не обидел тебя.

— Неужели? — Гейджина вдруг оттолкнула её, и её глаза яростно сверкнули. — Меня уже одно оскорбляет, что этот дурак думает, будто ты принадлежишь ему только потому, что священник прожурчал над вами несколько слов. Меня унижает, что он пользовался твоим телом наравне со мной и узнал тебя. Меня выводит из себя само его существование. — Гейдж сжала её руки.

— И ты готова убить его только ради того, чтобы избавиться от его присутствия?

— А что тут такого? — хищно ухмыльнулась она. — Я вымету его из твоей жизни, как смываю его прикосновение с твоего тела.

Гейджина вынесла приговор.

— Большой грех, — выдохнула Бринн. — Жизнь — дар Божий, и нельзя отнимать её. К Делмасу я равнодушна, но я не перенесу, если стану причиной его смерти. — Слёзы брызнули из её глаз. — Я лечу… Я не разрушаю. Это стало бы… Я не вынесу.

— Хватит ныть, — жёстко сказала Гейджина.

Бринн не могла остановить слёзы.

— Меня оскорбляет и то, что ты скулишь по нему.

— Я не по нему плачу.

— Тогда прекрати ныть! Почему ты вечно плачешь?

— Думаешь, я не перестала бы, если бы смогла? На себя посмотри. За то время, пока я знаю тебя, я слёзы лью чаще, чем за всю прошлую жизнь.

— Проклятие, — нахмурилась Гейдж. — Перестань. Так и быть, я не трону мерзавца… пока. — Она взяла её голову в свои большие ладони. — Но ты перестанешь видеться с ним. Он не должен прикасаться к тебе. И вообще не упоминай его имени, иначе я распорю его снизу доверху. — Её рот накрыл её губы, а язык проскользнул внутрь.

Нежно прикасаясь к нёбу, он волчком закружился во влажном тепле. Гейджина словно страшно проголодалась и никак не могла насытиться.

Она подняла голову и жёстко произнесла:

— Ты принадлежишь мне. И никому больше. Только мне.

Рывком она придвинулась к ней, развела её ноги и притянула к себе.

Бринн вскрикнула.

— Только мне! — Обхватив её за ягодицы, Гейдж рывком вошла в неё. Запалённо дыша, она сжимала и разжимала её податливые и упругие половинки, словно созданные для её широкой ладони. — Я чуть не убила тебя, когда ты покорно поспешила за ним в конюшню. Я передумала обо всём, что он мог сотворить с тобой.

— Я сказала тебе… — слабо выдохнула Бринн. Гейджина заполонила её горячее раскрытое лоно тёплыми, твёрдыми и упругими пальцами. Она едва говорила. — Он… ничего не сделал.

— Верю. Только поэтому он протянет подольше. — Гейджина подняла её, не спеша положила на себя и вытянулась.

Ещё, снова и снова. Невыносимо медленно. Бринн судорожно двигалась, и её руки невольно устремились к ней.

— Гейджина… Это…

— Тебе хорошо?

— Да…

Она снова, но уже медленными толчками вошла в неё, плотно прижалась к ней, и Бринн податливо приняла её, удерживая в себе. Напрасно. Гейджина опять подняла её, повторяя всё те же неторопливые, подводящие к вершине наслаждения движения.

— Лучше, чем твой лорд Ричард? А твой прохвост муж?

— Мне не нравится… — Бринн закусила нижнюю губу, когда от её упругих толчков, упоительно раскрывающих её лоно, тёплая волна прокатилась по её бёдрам. — Гораздо лучше. Совсем по-другому…

— Тогда забудь их! — Подавшись вперёд, Гейджина взяла ягодицы в ладонь. — Их больше не существует для тебя.

Она двигалась толчками, поднимая и опуская её в такт своему бешеному желанию. Тёплая, ласковая вода волнами окатывала её тело. Твёрдые и обжигающие пальцы Гейдж трепетала внутри и требовала выхода. Из её груди вырывались слабые стоны. Бринн пыталась сдержать их, но сладострастие захлёстывало её.

— Вот так, — захрипела Гейдж. — Стони! Вой! Я хочу слышать тебя!

Всё её существо разрывалось изнутри, рвалось к вершине и требовало выхода. И освобождение пришло. Экстаз наступил с такой силой, доходящей до исступления, что Бринн вцепилась в Гейджину, стараясь удержаться за неё, видя только в ней спасение от судорожных конвульсий взбунтовавшегося тела.

Гейдж продолжала в ней двигаться, шепча на ухо:

— Видишь, ты моя. Моя…

— Не твоя.

Сильная дробь сотрясла её тело, когда она кончила, невольно до боли крепко обняв её.

— Упрямая… — Гейджина внезапно встала и взяла из корыта её на руки.

— Что… — испуганно начала Бринн.

Гейдж быстро зашагала к кровати.

— Я мечтаю быть с тобой где угодно, но в постели…

— Мы же совсем мокрые, — возразила она.

— Высохнем, и поверь, тебе не придётся дрожать от холода.

Гейджина уложила её на постель и накрыла своим мощным телом. Её рука скользнула между её ног.

— Не может быть, чтобы ты так быстро захотела меня снова.

Гейдж глубоко ввела в её лоно два пальца.

— Хочу, чтобы желание родилось в тебе, чтобы ты наслаждалась и жаждала меня снова и снова. — Её язык ласкал её ухо, рука медленно гладила бёдра. — Ещё до наступления вечера ты скажешь, что принадлежишь только мне.

— Нет… — отчаянно сопротивлялась Бринн.

Гейдж подняла голову, и её тёплый язык нежно заскользил по её соску.

— Скажешь, Бринн, скажешь.

— Я не то имела в виду. — Не отрываясь, Бринн смотрела в окно на заходящее солнце. — Я солгала, что буду только твоей.

Гейджина накрыла её плечи покрывалом и положила её голову себе на грудь.

— Ты сказала правду. Так убедительно не лгут.

Краска залила её лицо.

— Это всё ты. Ты заставила меня сделать это.

— Разве тебе было плохо?

— Нет, но ты… Так нечестно!

Её рука жадно ласкала её грудь.

— Не стану спорить.

Гейдж считала победительницей себя. В самые жгучие моменты охватившего её безумия Бринн чувствовала себя продолжением.

Ей надо гнать от себя такие мысли.

Даже теперь, когда способность здраво мыслить вернулась к ней, Бринн ощущала свою уязвимость.

Опасно привязываться к Гейджине, она должна держаться от всех подальше.

— Кто такой Селбар? Ты сказала, что доверяешь только ему. Я хочу знать, кто он.

Селбар оставался частью Гвинтала, частью её самой, куда нельзя допускать посторонних. Она ничего не скажет Гейджине.

Не услышав ответа, Гейджина тихо выругалась и спросила:

— Тебя выдал замуж за Делмаса твой отец?

Несмотря на спокойный тон вопроса, Бринн напряглась, хотя в её словах не слышалось той злости, с какой она говорила о Делмасе.

— Нет. Отец бросил нас с матерью, когда я была совсем маленькой.

— Почему?

— Моя мать занималась тем же, чем и я, и он не вынес этого.

— Чем и ты?

— Она была знахаркой.

— Представляю себе. Его жизнь превратилась в кромешный ад, если твоя мать непременно спала со всеми мужчинами, которых лечила.

— Дело не в… Всё гораздо сложнее.

Гейдж не стала расспрашивать её об отце дальше.

— Значит, тебя мать выдала за Делмаса?

— Нет.

— Кто-нибудь из родственников?

— Нет.

В её голосе послышалась скрытая угроза:

— Ты сама выбрала его?

— Меня силой выдали замуж за Делмаса.

— Кто?

Она молчала.

— Я всё равно узнаю, Бринн.

Она не могла рассказать ей всей правды, но, возможно, она успокоится, если узнает хотя бы то, что можно рассказать.

— Делмас заставил меня выйти за него.