Когда горячие губы Малдера обхватили один из сосков, а язык неспешно обвел затвердевший кончик, очередной стон превратился в сдавленный крик. Второй рукой Малдер по-прежнему накрывал ее грудь, но теперь он начал сжимать сосок между большим и указательным пальцами в том же неторопливом ритме, в котором двигались его язык и губы.

Снова остановившись, он вдруг немного приподнял голову, щекоча теплым дыханием влажную кожу Скалли. Внезапно Малдер плавно сменил положение и прильнул к другой груди, одновременно сжав сильными пальцами высвободившийся сосок.

Скалли, изнемогающая от захлестнувших ее ощущений, уже не замечала, как ее бедра ритмично вздрагивают в такт быстрым движениям его губ. Когда Малдер принялся слегка прикусывать сосок, она начала судорожно всхлипывать: дразнящие, легкие укусы походили на стрелы удовольствия, смешанного с болью, раз за разом пронзающие ее измученное тело.

Неохотно выпустив грудь, Малдер начал осыпать поцелуями ее напрягшийся живот, опускаясь все ниже, а затем поднял голову, желая взглянуть ей в лицо. Увиденное заставило его болезненно улыбнуться. Было очевидно, что гордость или желание бросить вызов — все, что Скалли демонстрировала в самом начале этой игры, — перестали иметь для нее какое-либо значение, и к настоящему моменту она успела крепко-накрепко запутаться в паутине собственной страсти. Ее влажные коралловые соски казались до невозможности твердыми после его ласк, а ноги, разведенные так широко, как только позволяли связывающие Скалли путы, непроизвольно подрагивали. И даже с первого взгляда было видно, что за это время она еще больше намокла от возбуждения.

Удобно расположившись между ее бедер, Малдер, как и в первый раз, придвинулся как можно ближе, так, чтобы Скалли почувствовала тепло его дыхания. И мысленно возликовал, когда в ответ она дико и бесстыдно рванулась ему навстречу. Коснувшись большими пальцами внутренней стороны половых губ, он мягко раздвинул их, открывая этот сокровенный участок ее тела своему жадному взгляду. На несколько томительных секунд Малдер замер, дабы Скалли как можно острее ощутила, что он внимательно рассматривает ее.

— Пожалуйста… — всхлипнула она, напрягшись в безуспешной попытке придвинуться еще немного ближе. — О, Малдер… пожалуйста…

— Пожалуйста что, Скалли? — Он наклонился, пока не коснулся губами рыжеватых завитков и снова замер на волосок от нетерпеливо пульсирующего клитора.

— Хочешь, чтобы я дотронулся до тебя языком, Скалли? — ровно поинтересовался Малдер, слегка поглаживая большими пальцами ее влажные складки.

— Боже…

— Отвечай. Ты хочешь, чтобы я ласкал тебя языком? — Малдер снова поднял голову и вгляделся в искаженное страстью лицо Скалли. — Ты ведь хочешь этого, Скалли?

— Да, о да… прошу тебя… не надо, Малдер… не мучай меня больше. — Ее голос, срывающийся, искаженный, звучал так, словно Скалли готова была вот-вот заплакать. — О, пожалуйста… мне нужно… о-о-о…

Она осеклась и мучительно вскрикнула, когда он на секунду коснулся языком самого кончика напряженного клитора.

— Я не расслышал тебя, Скалли, — поддразнил Малдер, оставаясь в том же положении – так, чтобы его губы едва-едва задевали ее плоть. — Повтори еще раз.

— Я… о боже…

— Я жду.

— Да… пожалуйста… — сдавленно, словно каждое слово давалось ей с трудом, простонала Скалли. — Я хочу… хочу… Коснись меня губами…

Он снова быстро лизнул ее клитор, но ласка опять продлилась лишь долю секунды.

— Губами? И где именно? Может, тут?

Еще одно дразнящее прикосновение его языка, и у Скалли вновь вырвался тихий вскрик.

— Да, Малдер, да… о да… Вот тут, прошу тебя…

— Здесь? — в качестве иллюстрации к своим словам Малдер еще раз осторожно провел кончиком языка по твердой пульсирующей плоти. — То есть ты хочешь, чтобы я дотронулся до клитора?

К этому моменту Скалли практически рыдала от желания, беспомощно мотая головой из стороны в сторону.

— Да… о, да…

— Да? — он еще раз дотронулся до нее, так же дразняще и мимолетно, а затем вновь остановился. — И как именно?

— Языком, дотронься до него языком… Пожалуйста… пожалуйста…

Малдер по-прежнему удерживал ее половые губы раскрытыми — но теперь одной рукой, а вторая скользнула чуть ниже и замерла у самого входа во влагалище.

— И все? Или ты хочешь, чтобы я сделал что-нибудь еще? Как насчет моих пальцев, Скалли? Ты хочешь почувствовать их тут? — Два его пальца легко проникли внутрь ее тела. Очень медленно и очень неглубоко. Секундой позже Малдер снова быстро провел языком по клитору. — Ты хочешь этого тоже?

— Боже мой… О, Малдер… прошу тебя…

— Отвечай, Скалли. Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас трахнул тебя пальцами?

— Да… о, да… Пожалуйста… Я больше не могу, я должна…

— Что ты должна, Скалли?..

— Прошу тебя, Малдер… Я не могу, я не могу больше… я… я хочу кончить…

— Значит, ты хочешь кончить, Скалли?

— Да… да…

— Хочешь, чтобы я облизывал и сосал твой клитор? Чтобы трахал тебя пальцами, пока ты кончаешь под моим языком? Этого ты хочешь, все верно? — небрежно поинтересовался он, чуть глубже входя в нее пальцами.

Скалли судорожно дернулась. Казалось, она находится в шаге от кульминации, и для того, чтобы достичь оргазма, ей хватит одного прикосновения.

— Боже… да… да… ну дай же мне кончить… прошу тебя, Малдер…

Он убрал руки и сел.

— Нет.

Скалли потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить это короткое слово, но когда это произошло, у нее вырвался разочарованный крик.

— Я ведь сказал тебе, что ты непременно узнаешь про свое наказание, когда настанет время. Теперь ты поняла, в чем оно заключается, Скалли?

С глухим стоном Скалли забилась на кровати, тщетно пытаясь избавиться от ограничивающих ее движения пут. Но это не помогло. Малдер оставался непреклонным, не собираясь ни продолжать, ни тем более — дотронуться до нее там, где ей хотелось. В конце концов Скалли безвольно обмякла на постели, часто и тяжело дыша. Когда Малдер медленно начал поглаживать внутреннюю сторону ее бедер, она умоляюще застонала.

— Твоя страсть красива, Скалли, — тихо сказал он, скользя руками по ее телу и дразняще обводя пальцами соски, — но я знаю, что твоя капитуляция будет выглядеть еще более невероятно.

Малдер ненадолго замолчал, чтобы прильнуть губами к ее шее, одновременно продолжая мягко поглаживать грудь.

— И я увижу твою капитуляцию… Я добьюсь, чтобы ты отдалась мне без остатка.

Малдер протянул руку, чтобы развязать и снять повязку, а потом снова склонился над Скалли.

— Посмотри на меня…

Ее веки дрогнули, и она открыла глаза — остекленевшие, затуманенные страстью, с трепетом встречая пристальный взгляд Малдера.

— Твое тело принадлежит мне, — завораживающе тихо произнес он. — Мне.

С губ Скалли сорвался долгий дрожащий вздох.

— Я знаю, — чуть слышно подтвердила она и снова закрыла глаза.

— Скалли. — В его голосе тут же появилась уже знакомая ей стальная нотка. — Я велел тебе смотреть на меня.

Она отвернулась, борясь за остатки самоконтроля не только с Малдером, но и с собой.

— Это не поможет. — Казалось, что его низкий, бархатный голос обволакивает тело, проникает вглубь ее существа, раздувая огонь, тлеющий где-то внизу живота, в ненасытное бушующее пламя. — Тебе некуда бежать и не под силу бороться со мной. Ты принадлежишь мне.

Он был прав. Боже, помоги ей, но он был прав. Скалли знала это. Знала, что сейчас Малдер действительно может сделать с ней все, что заблагорассудится, и она не сумеет ему помешать. Лишь сейчас — впервые в жизни — Скалли во всей полноте испытала, что значит целиком и полностью находиться во власти мужчины. Открытие привело бы ее в ужас, если бы не одно «но». Этим мужчиной был Малдер – человек, которому Скалли доверяла как никому другому.

Она была в безопасности.

Она была свободна.

Она принадлежала Малдеру и испытывала лишь то, что он хотел, — невыносимое, пьянящее в своей остроте возбуждение, превосходящее ее самые смелые ожидания. Возбуждение, напрочь вытеснившее страх.