Скалли вздохнула.
— Но моя фантазия, она… идет вразрез со всеми моими идеалами и принципами, и мне физически плохо от этого. Сейчас. Прежде такой диссонанс меня не беспокоил, ведь до вчерашнего вечера все эти желания были чем-то смутным, абстрактным. Просто фантазией. О тебе… с твоим участием… Я никогда не пыталась разложить ее по полочкам, докопаться до сути. А суть проста: я хотела, чтобы единственный мужчина, который безоговорочно уважал меня, позабыл о своем уважении и обошелся со мной, как с игрушкой. Всего лишь захватывающая эротическая фантазия — если рассматривать ее отвлеченно. Но воплотить такую фантазию в жизнь — это…
Скалли напряженно выпрямилась, еще крепче стиснув тонкими пальцами плечи.
— …ужасно. Малдер, я понимаю, что ты не стал хуже думать обо мне из-за нашей игры. И не думай, что ты обидел меня или сделал что-то не так. Причина в другом… во мне. В той готовности, с которой я подчинилась тебе. С одной стороны, именно этого мне и хотелось. Но с другой… в результате я поняла, что у меня попросту не останется выбора. Верх все равно будет за тобой — как ты и сказал. Я принадлежу тебе. — Она резко повернулась к нему всем телом. — А я не могу позволить себе принадлежать кому-то, кроме себя самой.
— Скалли… — начал Малдер, усилием воли заставив себя стоять на месте. И тут же беспомощно умолк, пытаясь подыскать нужные слова. Напарница выглядела слишком спокойной, и от этого ему было еще тревожнее. Такое спокойствие не к добру, ему ли не знать Скалли? Оно означало, что решение уже принято. А значит — следовало действовать быстро, иначе последний шанс что-то исправить будет упущен безвозвратно.
Но что сказать? Какие слова станут самыми правильными в их ситуации?
После недолгих лихорадочных раздумий Малдер в очередной раз предпочел полную искренность.
— Скалли, не тебе одной пришлось ступить на очень зыбкую почву. Не только ты получила удовольствие от того, что идет вразрез с твоими принципами. Но знаешь… мне кажется, что мы упустили кое-что важное… — Он замолчал и на мгновенье отвел глаза. — Тебя не смутит, если мы обсудим то, что случилось между нами этой ночью, немного подробнее?
На мгновение опешив, Скалли часто заморгала.
— М-м-м… нет… Думаю, нет, — с запинкой сказала она.
— Я никоим образом не хотел обидеть или унизить тебя, и чуть раньше ты сказала, что знаешь об этом. Верно? Но такое могло произойти и вопреки моему желанию. Скажи честно, Скалли, не вышло ли так, что я все же оскорбил тебя?
— Нет! — ни секунды не колеблясь, ответила она. — Никоим образом. В том, что ты делал, не было ничего оскорбительного.
— Хорошо… — Малдер задумчиво прикусил губу, подбирая слова. — Я видел, что временами ты была напугана, но, тем не менее, не остановился, поскольку «стоп-слово» так и не прозвучало. Скалли, скажи… быть может, ты не сказала его только потому, что боялась? Или думала, что оно все равно не поможет и я не остановлюсь?
— Нет, — после недолгих раздумий покачала головой Скалли. — Полагаю, я не сказала «стоп-слово» по одной-единственной причине: мне не хотелось прекращать игру. Но я не сомневалась, что при необходимости всегда смогу тебя остановить.
— Хорошо… А те вещи, которые я вынудил тебя говорить?.. Что ты принадлежишь мне, что твое тело принадлежит мне, и ты должна признать это… Эти вещи… Ты… Я не знаю, как сказать…Ты сама видишь, как звучат мои слова сейчас, в свете дня. Но, Скалли… прошлой ночью ты и впрямь чувствовала себя моей… игрушкой? Скажи, я зашел слишком далеко? Использовал твои желания против тебя самой? Принудил к тому, что ты никогда не сделала бы по доброй воле? — Малдер старался говорить как можно мягче, но в его голосе безошибочно угадывалось подлинное терзание.
Скалли молча изучала его лицо. Было очевидно, что вопросы, которые задает ей Малдер, он задает неспроста, и за выстроенной им логической цепочкой что-то кроется. Но нельзя было не заметить и того, что Малдер был обеспокоен — искренне, по-настоящему обеспокоен и точно так же нуждается в утешении. Что ж, снять с его души хотя бы этот груз было в ее силах, с облегчением поняла Скалли.
— Нет, Малдер. Я остановила бы тебя, начни ты принуждать меня к чему-то чрезмерному. Я не боялась сказать «стоп-слово». Это в самом деле так, не сомневайся.
Он только покачал головой.
— Не знаю… мне кажется, мои действия были чистейшей воды манипуляцией. Вспомни, Скалли… я довел тебя до состояния, в котором попросту невозможно мыслить связно и логически. Ты…
— Малдер, прошу тебя, прекрати обвинять себя. Все было совсем не так. Если бы я только захотела…
— «Если бы ты только захотела»? Погоди, Скалли… Что ты хочешь этим сказать? Что ты вовсе не была безвольной игрушкой в моих руках?
— Конечно же, нет! Это был в равной степени и мой выбор. Я уступила тебе по доброй воле, уступила, потому что…
Скалли вдруг осеклась, и ошарашенно уставилась на него, наконец осознав факт, поразивший ее до глубины души.
— …потому что доверяла тебе, — тихо докончила она. И, справившись с первым изумлением, попыталась облечь свою догадку в слова. — Я чувствовала себя… свободной. От меня потребовалось лишь одно — довериться тебе. Больше мне не пришлось беспокоиться ни о чем. В том числе и о твоем удовольствии. Обо всем позаботился ты. У меня не было выбора, но это не имело значения, потому что ты делал именно то… о боже мой… — Скалли снова замолчала. На ее лице внезапно отразилась смесь ужаса и понимания.
Малдер молча смотрел на нее, по-прежнему не двигаясь с места. И Скалли, все еще ошеломленная своим открытием, тоже не сводила с него взгляда.
— Каждый твой шаг, каждое действие, каждое слово — все это было для меня, ради меня…
Малдер коротко кивнул, все так же пристально глядя ей в глаза.
— Прошлая ночь была воплощением не твоих, а моих фантазий… Ты стремился доставить удовольствие мне, именно мне… Дать все, о чем я просила, и даже больше — все, чего я хотела, сама о том не подозревая. И это — от начала и до конца — было не для тебя, а для меня, в первую очередь — для меня.
Скалли вдруг замолчала, не в силах поверить, что осознала этот факт только сейчас.
— Да, я была беспомощна, и контроль над ситуацией полностью перешел к тебе, но… Это не имело значения. Ты не собирался делать ничего такого, что было бы мне неприятно.
— Скалли, ты в самом деле веришь в то, что сейчас сказала? Честно?
Она кивнула.
— Мне до сих пор трудно это осмыслить, но да — действительно верю.
— Хорошо… Не хочешь ли ты в таком случае немного пересмотреть свое прежнее утверждение? Насчет того, кто кого использовал? — тихо спросил Малдер.
Этот вопрос заставил Скалли на время потерять дар речи.
— Вот мы и добрались до сути, верно, Скалли? — Малдер наконец сдвинулся с места и нерешительно шагнул ближе. — И ты, и я получили огромное удовольствие от того, что произошло нынешней ночью. Но меня, как и тебя саму, заводила не столько моя роль и не сценарий в целом. У меня захватывало дух от возможности разыграть его с тобой, именно с тобой. Я тоже был напуган, обнаружив, как сильно завишу от тебя. Когда наша игра подошла к концу, я был в ужасе от глубины своих чувств, от того, насколько ты нужна мне.
– То, как ты откликалась на мои прикосновения, на мои слова… боже мой, Скалли. Что-то примитивное, животное вырвалось из самой глубины моей души и в одночасье взяло надо мной верх. Я не мог думать ни о чем, кроме тебя, готов был на все, лишь бы эта игра продолжалась как можно дольше.
Мне никогда не доводилось чувствовать такого прежде… И никогда я не вел себя так ни с одной женщиной. Но ты… ты так горячо отзывалась, что в какой-то момент я понял одно: мне не под силу будет остановиться самому, по собственной воле. Я не контролировал себя — впервые в жизни. И это чертовски меня напугало. Я уже не знал, как далеко способен зайти, я вообще не представлял, что могу быть таким… — Малдер вгляделся в лицо Скалли и, к своему облегчению, увидел там понимание. — Насколько ты была в моей власти, настолько и я был в твоей. Мы одинаково сильно зависели друг от друга в тот момент.
