Я думал меньше секунды и затем кивнул. Булу повел меня за лавку и дал два увесистых пакета. Лучше повода уйти с рынка нельзя было и придумать. Потом он провел меня до главных ворот:
– Ну, все. Жду тебя обратно с деньгами. Полторы тысячи пенгё. Давай, Марка, иди.
И я пошел. Нужный дом нашелся практически сразу. Передав продукты и получив деньги, я решил, что сначала отдам их, а потом позволю себе уйти с рынка. Алиби было готово, и все видели, как я уже уходил и возвращался. Мало ли зачем меня послали, да? Так и поступил.
Когда Булу отдал обещанные деньги, я решил, что теперь можно пойти заниматься своими делами. По крайней мере, до вечера времени хватает, чтобы не вызывать подозрений. Если вечером меня не будет, то торговцы это заметят и будут проблемы.
Я вышел через основной вход на рынок и побежал в сторону библиотеки. Меня что-то подгоняло, а в голове назойливо стучало «Jégeső Grindelwald»
Я бежал со всех ног. На меня смотрели как на ненормального, но это было неважно. Пару раз я чуть не налетел на лавки, которые ставят цветочники рядом со своими домами или теплицами.
– Эй, аккуратнее! Босота совсем не уважает порядки! – с этими словами толстяк в клетчатой рубашке и комбинезоне чуть не снес меня горшками, которые тащил в крупных руках.
– Извините, урам! – на бегу крикнул я.
Я продолжал бежать и даже ни капли не устал. Где-то за моей спиной прозвучал глубокий и сильный удар колокола. Потом еще один. Я был почти на месте. Я уже видел колонны городской библиотеки. Тогда я перешел на шаг. Вокруг меня ходили люди, проезжали возницы и автомобили. Я остановился, как будто кто-то держал меня. Оглянувшись и не обнаружив никого, кто мог бы следить за мной, я зашагал в сторону библиотеки.
Если бы он просто прошел мимо, ничего бы не произошло. Сейчас это очевидно. Я ведь видел его раньше. Я почти подошел к библиотеке, когда меня снова сбил с ног толстый и высокий, с тростью в руке. Когда я упал, больно приземлившись на задницу, он повернулся ко мне на мгновение, и этого хватило. Как вспышкой в голове пронзило имя «Гриндевальд». И дракон.
Толстый с тростью удалялся, а я, поднявшись на ноги и потирая ушибленный зад, почему-то стоял еще секунд десять. В конце концов, толстый находился в поле зрения, и я пошел за ним. Толстый шагал быстро, а тростью скорее отбивал ритм, чем опирался на нее реально, и я то и дело сбивался на бег, чтобы не потерять из виду обидчика. Толстый тем временем петлял по улочкам, сворачивая то в одну узкую улицу, то в другую. Я старался запомнить путь обратно и не мог: скорость, с которой передвигался толстый, и скорость, с которой приходилось двигаться мне, не давали ни малейшего шанса задуматься.
Эта погоня продолжалась уже довольно долго, а я почти не приблизился к толстому. Да и что бы я ему сказал? Я уже перестал понимать, зачем вообще отправился за ним! В боку уже кололо, я напрочь заблудился, и к тому же у меня оставалось мало времени, чтобы вернуться на рынок. Сделав очередной поворот, толстый скрылся с моих глаз. Я поднажал и остановился около угла, куда свернул мой визави. Я заглянул за угол. Никого. Только арка, мусорные баки и тупик. Ни толстого, ни прохода вперед. Глухие стены, без дверей и окон. Я сначала подумал, что мне мерещится. Пришлось пару раз моргнуть. Всё по-прежнему. Я вышел из-за угла. Сделал несколько шагов в арку. Прислушался. Странно. Я продолжал идти вперед, но не мог понять, что происходит. Что-то очень тревожило меня. Когда я понял, что, было поздно. Следующий шаг давался очень тяжело, как будто пришлось выбираться из болота. Но когда я его сделал, сердце у меня чуть не выскочило из груди, а грязное ругательное слово застыло на языке. Я перестал что-либо понимать, потому что весь мир перевернулся вверх тормашками.
Я стоял на улице, солнце светило, было немного прохладно, однако я тут же вспотел в своем прохудившемся пальто, хотя был уверен, что замерзну. В Будапеште в апреле всегда холодно. Шаг. Улочка, где я видел глухую стену, уходила дальше. Стена была, но дальше. И до нее был поворот налево и еще одна арка. Я пошел вперед. Дошел до арки, но выходить не спешил, заглянул за угол. Люди были. Но выглядели они немного странно. Я смотрел на то, как они одеты, и мои глаза расширились от удивления, а челюсть чуть не отпала. Я и не видел-то таких одежд раньше. Хотя нет, видел, даже припомнил, где. В театре. В какой-то исторической постановке, которой и названия не помню. Мужчины и женщины, дети, собаки, кошки и… крысы. Совершенно спокойно шли по тротуару, разговаривая или спеша по своим делам. Мужчины, практически все стройные, в шляпах, формы и размеры которых сразу бросались в глаза, некоторые в плащах, невысоких сапогах, просторных рубахах. У некоторых жилеты. Женщины же были одеты в просторные платья, на головах у некоторых были шляпы, а у некоторых береты или платки. Город жил.
Я пытался глазами найти толстого, но он пропал. Я посмотрел назад, на место, откуда я пришел. Арка и стена. В этот раз я уже не удивился. Прислушался к себе: дыхание не очень ровное, в висках стучит. Я решил пройти до конца арки и потом вернуться. Вышел из-за угла и сделал несколько неуверенных шагов. Небольшой ветерок подул на меня. Когда я вышел из арки, мне пришлось расстегнуть пальто, потому что мне было жарко. Это была совсем майская погода. Я огляделся, народу оказалось гораздо больше, чем я мог видеть, пока стоял за углом.
Я заметил их первым. Черные пальто, на голове что-то военное, со шпилем, а лица закрыты чем-то, с большими, черными же глазницами. В руках у них ничего не было. Я не знал, кто это. Подумал, что военные. Слишком уж четко все у них. Таких… кого, военных ли, я еще не видел. Они шли слаженно, не нарушая строй. Я загляделся, потому что выглядело это жутко и завораживающе одновременно. Дойдя до первых перекрестков, две группы отделились от основной колонны и пошли каждая в своем направлении. Попутно от основной колонны отделялись по одному-двум людям, и те заходили в здания. Во все здания. И тогда я услышал первые крики. Кричали женщины. Я обернулся и увидел, как двое черных тащили за руки молодую девушку. За ними бежал усатый, немолодой мужчина, который выхватывал палочку и что-то кричал черным. Его не стали игнорировать: один что-то резко произнес, и из его руки вылетело оранжевое пламя, которое пробило усатого насквозь. Тот упал и больше не поднимался. Снова крик, я огляделся, и снова оранжевое пламя, которое выбилось из груди девушки, бежавшей в мою сторону. Это было очень быстро, люди просто падали замертво.
Тем временем колонна продолжала идти. Она становилась меньше, а из зданий, в которые заходили черные, я слышал крики, звон разбивающихся окон и вылетающие то тут, то там зеленые вспышки.
Вдруг по всей улице разнесся чей-то голос:
– Hände hoch. Nicht bewegen. Keine Fragen gestellt werden. Руки поднять вверх. Не шевелиться. Не задавайте вопросов.
Через несколько секунд снова то же самое.
Я видел, как бежали дети примерно моего возраста, как в них попадали зеленые вспышки, как, словно подкошенные, падали они, разбивая себе лица, но уже ничего не чувствуя. Видел, как некоторые мужчины, выхватывая короткие палочки, пытались сопротивляться, палочки выбивали то синие всполохи, то белые. Как некоторые попадали в черных и не причиняли им никакого видимого вреда. Я видел, как быстро и слаженно черные пресекали все попытки к сопротивлению оранжевыми вспышками. И тогда я запаниковал. Я никогда не видел смерть так близко. Только что, еще живые, они умирали. Я хотел кричать, но дыхание перехватило и в голове запульсировало от боли.
Я попятился в арку, чтобы скрыться за углом и снова пройти в стену, из которой вышел. Когда у меня почти получилось, мне на глаза попалась девочка примерно моего возраста, которая бежала в мою сторону. Двое черных заметили ее, но пущенный в нее заряд угодил в стену, где стоял я, а та, в свою очередь, развернувшись на бегу, взмахнула палочкой, что-то прокричав. Из палочки вырвалась белая змейка дыма. Черные тоже не стали ждать и пару раз вспышки пролетели очень близко от головы. На секунду она остановилась и прокричала:
