Старуха редко вставала со своего кресла, но сейчас встала. Ох, не к добру это. Не к добру. Старуха приближалась ко мне. Я невольно втянул плечи. Сама же старуха Басоль была высокой, худой, но при этом очень быстрой. Но в этот раз она приближалась медленно. Я вдруг ни с того, ни с сего подумал, «о чем она думает?». Странная мысль тут же исчезла из головы.

– Деньги? – проговорила старуха.

Я выложил на стол для денег одну банкноту в пять сотен.

Старуха посмотрела на деньги.

– Мало. Останешься без ужина сегодня.

– Да, мадам Басоль.

Старуха приблизилась ко мне.

– А теперь, щенок, расскажи мне, почему ты опоздал? – это было приторно ласково. И угрожающе одновременно. Что ей сказать? Правду? Соврать? Нет, я не успею ничего придумать. В прочем, про деньги не надо ей знать. У меня в носке осталось пятьсот пенгё. Придется врать. Если сказать ей правду, можно навредить себе больше. С другой стороны, не придется ничего запоминать. Проще сказать правду. Я набрал в легкие побольше воздуха и на выдохе, словноокунаясь в ледяную воду:

– Ходил смотреть на волшебника.

Старуха остановилась.

– На кого смотреть?

– На волшебника. Я на рынке услышал, что кто-то видел… – Джено нельзя упоминать при старухе.

Старуха очень быстро приблизилась ко мне и дала пощечину. Это было очень быстро и неожиданно. Я опешил. Лицо Старухи было каким-то странным. Я никогда такого лица не видел. Злое, но при этом растерянное.

– Не смей мне врать, маленький ублюдок. Думаешь, это остроумно? Опять с этим сопляком шатался?

Щека горела, всё-таки пощечины я получал не так часто, как остальные. Слезы потекли по лицу. Я не плакал, но контролировать слезы еще не научился.

– Подожди, щенок, сейчас я возьму прут, и ты узнаешь про волшебников все. Я тебе это обещаю.

Я понял, что будет. Старуха быстрым шагом пересекла кухню и достала прут.

– Сейчас я все тебе расскажу о волшебниках, мелкий ублюдок. Отвечай быстро, где ты был и почему опоздал?

В этот момент я подумал, что правду говорить иногда себе дороже.

– С Джено ел пирожное, которое он мне купил, мадам Басоль.

Старуха остановилась. Посмотрела на меня. Это было похоже на правду. Покрайней мере прут вернулся на свое место.

– Останешься завтра без завтрака, щенок. А теперь с глаз долой.

Такие приказы надо выполнять немедленно и без лишних уточнений. Я бегом вбежал на второй этаж.

Быстрым движением открыл комнату, в которой помимо меня жило еще двое ребят. Они были старше меня и редко со мной говорили. Оба посмотрели на меня и ничего не говоря улеглись в кровать. Я тоже. Щека горела меньше. Я приложился горящей щекой к холодной, прохудившейся подушке. Стало легче. Я смотрел в окно, думая, как было бы здорово сбежать от всего этого, но я не мог. Как и остальные, кто оказался у Старухи Басоль. Дети заключенных брались ей на опеку и до освобождения родителей находились в Ночлежке. Сама же Старуха получала не малые деньги на содержание детей. Но оставляла их себе, а детей заставляла работать на рынке, а все, что заработано, приносить ей. Я много раз думал о побеге, но знаю, что это невозможно. Я пробовал. У меня было шесть попыток сбежать. Всякий раз, когда меня находили, мне доставалось от Старухи, от полицейских. Но самое страшное, что за мои побеги доставалось моим родителям. Я узнал об этом после последнего побега, когда увидел на противоположной улице моего избитого отца, который махал метлой и не смотрел по сторонам. Его длинные волосы упали на глаза, но одного мгновения мне хватило, чтобы понять, что к чему. Пока родители находятся за решеткой – я не могу ничего сделать. Самое обидное, что у меня нет возможности даже выяснить, насколько я тут застрял. Знаю, что Ант живет у Старухи уже пять лет. Значит, преступление, которое совершили оба родителя, очень серьезные. Он уже давно смирился с тем, что его за человека не держат. Ему поручают самую грязную работу. Я ворочался на жесткой кровати и не мог представить, как можно это терпеть пять долгих лет. Я попытался закрыть глаза. Сам того не заметив, я уснул.

Обычно я ненавижу свои сны. Они тяжелые. Я их не помню, но мне всегда после них тяжело вставать. Сначала ничего не происходит. Я просто проваливаюсь в свои мысли и всё. Но спустя несколько мгновений я начинаю что-то слышать. Где-то далеко заиграла убаюкивающая музыка. Она была успокаивающей. Да, я знаю, что это. Чувствую, что сон становится мягче, добрее. Я вдруг услышал, как голос мамы поет. И вдруг стало так светло. Как будто день пришел ночью. Это всего лишь сон.

Удар колокола. Песня прервалась, и все снова погрузилось во тьму. Полночь. Где-то далеко я услышал, как по улице скачут несколько лошадей. Этот звук сложно с чем-то спутать. Это всего лишь сон. Но звук отчетливый, как будто он совсем рядом. Я открыл глаза.

Окно было распахнуто. Двое спали в своих кроватях. Звук лошадей усиливался. Я подошел к окну. Ветер резко влетел в комнату, и занавески хлестнули мне по лицу. Я испугался, но, подумав, что это нелепо, выглянул в окно. И замер.

На улице я увидел тройку черных, как смоль, лошадей, которые везли за собой повозку. В повозке сидел человек, а на плече у него была ящерица. Большая. Я и не видел таких раньше. Повозка ехала медленно. Улица из-за газовых фонарей была светлой, но, как только повозка приближалась, свет в фонарях исчезал. Однако огонь снова зажигался, как только повозка проезжала. Я присел. Не хотелось попадаться ему на глаза. С другой стороны ехала пара лошадей и двое всадников. Они проехали мимо нас. Недалеко от нас они остановились и долго стояли вместе, разговаривая. Я все это время наблюдал за ними, пытаясь понять, о чем они говорят, но идей не было. Это могло быть что угодно. Спустя, наверное, пару десятков минут они начали разъезжаться. Когда они проезжали мимо меня, я заметил в руке мужчины в повозке что-то похожее на тоненькую палку, которую тот аккуратно держал в руке концом вниз и что-то как бы чертил в воздухе. Я не поверил своим глазам. А странный мужчина, проезжая мимо меня, вдруг повернул голову и подмигнул мне. Точно говорю. Мне не привиделось.

Внезапно дверь распахнулась и в ней, со свечой в руке оказалась Старуха.

– Что ты тут делаешь, мелкий сорванец?

Я быстро собрался с мыслями. Могло показаться, что я растерялся, но на самом деле, я выбирал из пары вариантов лжи, которую мог выдать Старухе.

– Прикрывал окно, мадам Басоль.

Та посмотрела на меня с ненавистью, сжала губы, прищурила глаза, но промолчала.

– Говори тише, выродок. Марш в постель, и чтобы ни звука.

Я быстро отправился туда, куда мне предложили.

Дверь закрылась, а я слушал, как Старуха пробирается в свою конуру, так я называл ее комнату.

Мне не терпелось рассказать Джено о том, что я видел.

Я закрыл глаза, и тут же в моей голове появился образ ящерицы. Она была огромной и не столько походила на ящерицу, сколько на дракона. Огромного, с большими когтями, огромной головой, зелеными глазами и в чешуе, как в броне. Таких я видел на паре картинок в детских книжках, которые были редкостью у Старухи. А на этом драконе сидел тот самый странный мужчина, который подмигнул мне. Я не смог запомнить его лицо. На какой-то момент показалось, что этот дракон летит от меня, но он развернулся и полетел в мою сторону. Странный человек на драконе что-то кричал. Я не понимал смысла слов, что он говорит, но слова легко и отчетливо стали слышны в моей голове.

– Mala mundo ventura nullo scire potest impedire. Et veniens magnum certamen. Ave Grindelwald. Vive Grindelwald. Jégeső Grindelwald.

Потом все стихло. Я стоял посреди Сна. И я отчетливо помнил имя. А потом я проснулся, потому что услышал: