— То есть ты хочешь, чтобы он не просто был частью труппы, но и нашей семьи? — решил уточнить он, и Беатрис довольно кивнула. Синеокий перевел взгляд на Тристана, который только развел руками. — Безумие какое-то…

— Почему же, я просто не хочу и не могу выбирать между вами двумя, — возразила девушка. — А ещё нам нужен ведущий представления и управляющий цирком, и кому, как не одному из главных подпольных ведущих движения анархистов, стать им!

У нее в предвкушении нового приключения так загорелись глаза, что Родерик сразу сдался. После тех дней, когда она только плакала и грустила о судьбе Таны и Виктора, почти не выходя из комнаты, такое привычное прежде поведение дорогого стоило.

— Согласен, — наконец сказал он, и девушка с радостным воплем чуть не задушила его в объятиях. Она вскочила на ноги и закрутилась по комнате, переполняемая эмоциями. Юбка колоколом разлеталась вокруг ног, похожая на оперение диковиной птицы, и Родерику в голову тут же пришла идея нового концертного костюма для нее.

— Так! Я вернусь к акробатическим номерам, а ты, братец, к своим любимым кошкам. Значит, надо подобрать труппу, — остановив свое кружение, провозгласила Беатрис.

— Я могу этим заняться, — предложил Тристан, с нескрываемым удовольствием наблюдавший за ней.

— Вот и отлично! Тогда я позабочусь о поиске средств передвижения и закажу необходимые материалы для номеров.

— Ты сама продумаешь систему выступлений? — тут же включился в обсуждение Родерик, ощущая, как его переполняет радостное нетерпение. Он и забыл уже, каково это — быть занятым по-настоящему увлекательным делом, а не войной.

— Можете предложить свои идеи, а в целом будем отталкиваться от способностей желающих вступить в труппу. Я дам объявление глашатаям.

— Тогда я займусь костюмами и составлю карту миров, — кивнул Синеокий и, вспомнив, что забыл об одной детали, обратился к Тристану: — У меня только одно условие к тебе.

Красноокий с привычной улыбкой спросил:

— И какое же?

— Ты мне должен за то, что я тебе жизнь спас.

— Я прекрасно об этом помню и при любой удобной возможности верну тебе долг.

— Нет, мне достаточно того, чтобы ты держал обещание. Тогда мы квиты.

— Вы о чем? — насторожилась Беатрис.

Тристан ещё шире расплылся в улыбке.

— Просто он тебя и правда очень сильно любит, так что не бери в голову. По рукам, Синеокий.

И они скрепили договор рукопожатием.

Близнецы, наблюдая за тем, как их мать заливисто смеется, разговаривая с господином Фридрихом, только улыбались. После того, как Белль узнала, что брат общается с отцом, это заставило ещё сильнее отдалиться от него, и их прежде лишь слегка пошатнувшееся единство только сильнее треснуло. Потому они почти не разговаривали по её инициативе, но сейчас она ощутила потребность поделиться с ним тем, что испытывала.

— Она у нас классная, — осторожно начала разговор девушка.

Тамир кивнул, но ничего не сказал.

— Как она отнеслась к твоему решению выйти из гвардии?

Парень глубоко вздохнул и спросил:

— Мы снова разговариваем?

Она состроила самое умиляющее выражение лица, и он, не сдержавшись, засмеялся.

— Ладно, будь по-твоему. Она сказала, что всегда понимала — я не для этого рожден. Но мы были так привязаны друг к другу, что решила нас не разлучать.

— И куда ты теперь? — с какой-то внутренней тоской спросила полукровка.

— К отцу. Я уже с ним связался, он готов принять меня в ученики.

Белль выдохнула, набираясь сил, чтобы сказать, но брат её перебил:

— Я знаю, что ты считаешь, это он ушел. Но мама рассказала, что на самом деле это было её решение. Так что он не виноват, и зря ты не хочешь с ним общаться.

Девушка помотала головой и засмеялась.

— Я не то чтобы не хочу, просто мне это не так нужно. И я тебя не осуждаю, правда. Я погорячилась, когда перестала с тобой из-за этого разговаривать, так что извини меня, — она даже опустила голову, не в силах посмотреть ему в лицо.

— Как считаешь нужным. Я и не особо обижался, так что все в порядке, — пожал плечами Тамир и с некой настороженностью спросил: — А что ты сама планируешь делать дальше?

Белль спрятала улыбку.

— Я остаюсь в гвардии, хочу заняться делами полукровок Элизиума. Но ты сам видишь, что мама теперь несколько занята, — она мотнула головой в сторону продолжающих флиртовать матери и её старого друга. — Так что я хочу попроситься к Бьянке в помощницы.

— Думаю, она с радостью тебя примет, — поддержал брат, и полукровка всё же не сдержала улыбки. — У вас с ней всегда получалось найти общий язык, в отличие от меня. А мама как отнеслась?

— Только попросила меня не сильно увязать в политике, мол, это вредит здоровью.

— Кто бы говорил! — воскликнул Тамир, и близнецы дружно рассмеялись.

— Мы же будем переписываться?

— И я буду приезжать в столицу так часто, как смогу, — пообещал брат, и они обнялись.

— Хорошо, что мы есть друг у друга, — отстраняясь, заключила девушка. Он, соглашаясь, кивнул. — А у них, похоже, новый виток отношений.

— Ну, оно и к лучшему. Ей давно пора было найти себе кого-то после отца.

Они помолчали, а потом Тамир вдруг сказал:

— Жаль, принцесса этого всего не видит.

— Ей бы действительно понравился такой вариант развития? Как думаешь?

— Даже не представляю. Я только знаю, что она хотела сделать свой народ счастливее, и, по-моему, это удалось.

Белль согласилась с ним и добавила:

— В любом случае, теперь её никогда не забудут.

— Как и Виктора.

Они снова замолчали и в такой атмосфере единения продолжили наблюдать за веселящимися горожанами, изредка комментируя происходящее и хихикая.

Бьянка готовилась ко сну, уже переодевшись в шелковую пижаму, переплетая волосы и сидя перед зеркалом, когда в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула она, гадая, у кого ещё есть силы на разговоры после такого масштабного праздника.

Это оказалась Белль.

— Я не помешаю? — робко спросила она.

Зеленоокая покачала головой, и девушка закрыла за собой дверь, пройдя в комнату.

— Я хотела поговорить.

— Тогда садись, я уже почти закончила.

Полукровка опустилась на плетеное кресло и замолчала.

— Ты же поговорить хотела, разве нет? — спустя пару минут усмехнулась бывшая начальница.

— Ты занята, так что я могу подождать.

Бьянка вздохнула и обернулась к ней, отворачиваясь от зеркала.

— Что такое, Белль?

Та нервно теребила в руках край легкого персикового платья, которое ей к празднику подарила мама. Чуть отросшие каштановые волосы были распущены, сдерживаемые лишь тонкими косами, соединяющимися на затылке.

— Я и не Белль теперь вовсе, — неловко пошутила она, указывая на тонкий, еще красноватый шрам на лице.

— Не говори глупости, — воскликнула Зеленоокая. — Это знак того, что ты проявила храбрость и участвовала в бою с заговорщиками. И это совсем другой род красоты, присущий только настоящим воинам.

— Бьянка, возьми меня к себе в помощницы! — вдруг выпалила девушка, с надеждой глядя ей в глаза.

— Так ты из-за этого что ли нервничала? — удивилась та. — Я и сама хотела тебе предложить, мне нужен человек, который будет работать с полукровками. Идеальнее кандидатуры, чем ты, и придумать нельзя.

Белль взвизгнула от радости и бросилась ей на шею. Ещё больше удивленная порывом, Зеленоокая приобняла её в ответ.

— Я уже думала, ты хочешь сказать, что уезжаешь вместе с братом или куда-то дальше. Не пугай меня так больше.

Девушка что-то прошептала ей на ухо, на что Бьянка только усмехнулась и сказала:

— Давай ты повторишь это через пару лет, когда будешь взрослее смотреть на вещи? И если захочешь, конечно.

Белль кивнула, но так и не отпустила её из объятий, на что Зеленоокая только вздохнула и погладила полукровку по волосам.

За окном уже совсем настало утро.