Малфой отпил из своего бокала, несколько минут помолчал, очевидно, стараясь припомнить, а затем отрицательно покачал головой.

– Очень сожалею, но – нет. Никогда о таком не слышал.

– А вы могли бы… – замялся я, – попробовать отыскать его в вашей библиотеке?

– Позвольте спросить, для чего вам понадобилось это проклятие? – Малфой изучающе воззрился на меня.

– Найдите его, и я расскажу вам, – опрометчиво пообещал я. – Если у вас все получится, пожалуйста, не присылайте мне сову в Хогвартс. Я не хочу, чтобы Драко был в курсе дела.

– Договорились. Патронус вас устроит?

– Да. После восьми вечера я всегда нахожусь в своей комнате, и его никто не увидит.

На том мы и расстались.

***

Прошло три дня, а вестей от Малфоя все не было. Наконец, примерно через неделю, когда меня уже начало охватывать отчаяние, в моей спальне появился призрачный белый павлин.

– Я нашел то, что вам нужно, – произнес он голосом Люциуса. – Если это срочно, мы можем встретиться немедленно.

У меня ушло меньше минуты, чтобы сменить пижаму, в которую я уже успел переодеться, на повседневную одежду. Взяв с собой лишь волшебную палочку, я набросил на себя мантию-невидимку – колокол давно уже отзвонил отбой – и почти бегом бросился к директорским апартаментам.

– Мне необходимо видеть директора МакГонагалл, – выпалил я каменной горгулье. – Пароль: шоколадные тритоны.

Горгулья отпрыгнула в сторону, и я ступил на винтовую лестницу, которая понесла меня наверх. Я несколько раз постучал в массивную дверь, и на пороге возникла директор МакГонагалл в халате из шотландки, надетом прямо поверх ночной рубашки.

– Мерлин, Поттер, что-нибудь случилось? – испуганно уставилась она на меня.

– Простите, профессор, но мне срочно нужно попасть в дом на Гриммо. Кричер сообщил, что дело не терпит отлагательств, – без зазрения совести соврал я. – Я бы мог выйти за ворота Хогвартса и аппарировать, но сейчас ночь, и, боюсь, завхозу Филчу это не понравится, да и с аппарацией у меня, честно говоря, пока не очень.

– Ну разумеется, – когда речь шла о здоровье «национального достояния», я мог не опасаться отказа. – Можете воспользоваться моим камином.

***

Дом на площади Гриммо я назвал, естественно, лишь для прикрытия. Я пробыл в нем ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы взять новую щепоть Летучего пороха и произнести конечный пункт назначения. Через пару секунд я вышагнул из камина в Малфой-мэноре, где меня уже ждал Люциус.

– Пойдемте, мистер Поттер. Как вы понимаете, подобные фолианты запрещено выносить из библиотеки, так что мне придется на время дать вам доступ.

Мы поднялись по мраморной лестнице, миновали несколько дверей и остановились возле одной из них. Малфой повернул массивную золотую ручку в виде змеи и сделал приглашающий жест. Если бы меня не снедала тревога за Северуса, то я наверняка поразился бы красоте и даже некоторому величию этого огромного помещения, от пола до потолка забитого стеллажами с книгами и свитками.

– Присядьте здесь, мистер Поттер, – Люциус указал на удобное кресло, обитое темно-бордовым бархатом. – Я сейчас принесу вам книгу.

Он вернулся спустя пару минут и положил на столик рядом со мной толстенный фолиант.

– Можете без всякой опаски раскрывать его. Я снял заклятия, защищавшие эту книгу.

Он опустился во второе кресло, стоявшее напротив, и внимательно посмотрел на меня.

– Мистер Поттер, – сказал он тихо, – боюсь, вам не понравится то, что здесь написано. Если, разумеется, сведения об этом страшном проклятии не требуются вам исключительно для исследовательской работы.

Чувствуя сильное волнение, я открыл книгу на странице, предусмотрительно заложенной Люциусом.

Старинная гравюра изображала прикованного к стене дракона. Чудовище с тоской всматривалось в висящее перед ним медное зеркало. Подпись под гравюрой гласила:

«А коли кто замыслит наказание для врага своего, нет кары ужаснее Проклятия Вечного Одиночества. Сие проклятие преобразит недруга вашего в огнедышащего монстра, закует его в цепи, сокроет от всего мира и не даст ему умереть от голода и жажды. И будет недруг ваш в образе дракона жить вечно, снедаемый отчаянием и одиночеством».

На второй гравюре был нарисован алтарь, на котором лежал человек с кинжалом в груди. Кровь текла из глубокой раны и капала на фигурку дракона возле подножия алтаря.

«А снять сие заклятие можно, только принеся кровавую жертву. Коли найдется волшебник, готовый с любовью в сердце отдать жизнь за дракона, следует пронзить его грудь серебряным кинжалом, а кровью его окропить изображение чудища. Едва лишь кровь жертвы коснется дракона, цепи спадут, и дракон получит свободу».

На следующих страницах книги давалось описание какого-то заклятия, но я не пожелал вчитываться в сложнейшие магические формулы. Мне и так все было понятно.

Перед глазами все расплывалось, а воображение рисовало жуткую картину алтаря и прикованного к нему человека с пронзенным кинжалом сердцем. Человека, которым в скором времени предстояло стать мне.

========== Глава 12. Гарри ==========

Вероятно, я все же не сумел совладать с собой, и по выражению моего лица Малфой догадался: сведения о проклятии были нужны мне отнюдь не для «учебного проекта».

– С вами все в порядке? – с необычным для него участием в голосе спросил он.

– Абсолютно. Благодарю, – я практически не слышал самого себя. Я словно погрузился с головой на дно Черного озера. Мне даже стало тяжело дышать. – Я узнал все, что мне требовалось.

«Теперь необходимо только найти человека, способного хладнокровно вонзить мне кинжал в сердце. А впрочем…»

– Послушайте, мистер Малфой… Люциус, я ведь могу называть вас так? Мне понадобится от вас единственная услуга, и Долг жизни будет полностью вами уплачен. Я расскажу вам правду, но сперва вы должны принести мне Обет неразглашения.

Подстегиваемый любопытством Малфой без лишних раздумий произнес витиеватую магическую формулу. Свечи в канделябрах на миг вспыхнули ярким пламенем, как от порыва ветра, и я понял, что Магия приняла его Обет.

– Дело в том… – я на мгновение прикрыл глаза и глубоко вздохнул, – что дракон, изображенный в этой книге, это… Северус Снейп. Волдеморт за пару минут до своей гибели упоминал, что наложил на Снейпа Проклятие Вечного Одиночества. В пылу битвы я не обратил на его слова никакого внимания… Я и сам считал, что Северуса больше нет. А несколько месяцев назад я случайно нашел его. Я не имею представления, где он заточен, но совершенно точно видел его в волшебном зеркале.

– Поттер, – вкрадчиво изрек Малфой, взиравший на меня с жалостью, будто я внезапно сошел с ума, – это абсолютно невозможно. Северус, к моему огромному сожалению, умер.

– Я тоже так думал долгое время, – бросил я с горечью. – Я находился со Снейпом в его последние мгновения… После того, как змея Волдеморта разорвала ему горло. Он истек кровью на моих руках, а я ничем не сумел ему помочь. У меня была цель – покончить с Волдемортом. И я оставил Северуса лежать там, в Визжащей хижине, полагая, что он умер, а когда вернулся за телом… Там случился пожар. Адское пламя дотла спалило Визжащую хижину, разумеется, с останками Снейпа. Такую версию я и выдал аврорам, и его сочли мертвым. И водрузили могильный камень над пустым гробом. Но не потому, что тело Северуса уничтожил огонь, а потому, что он – жив. Поверьте мне, Люциус! Я вижу по вашим глазам – вы считаете меня безумцем, но я говорил со Снейпом. Более того, я видел его! Он жив и невероятно страдает. Вы бы смогли провести девять месяцев в цепях? В кромешном одиночестве и без какой-либо надежды на освобождение?

– Да, но при чем здесь вы? Даже если я на минуту рискну поверить вам, хотя это звучит прямо-таки абсурдно, я читал про ритуал, с помощью которого можно… освободить дракона. Не хотите же вы сказать, что любите Северуса?