Я вышел из него, проложил дорожку поцелуев от сосков к паху, стараясь держать клыки подальше, взял его эрегированный член в рот и принялся сосать. Я наслаждался каждым мигом близости с ним. Его податливостью, гладкостью кожи. Он заводил меня так, как ни разу не удавалось Вильяму. Я желал его гораздо сильнее, чем когда-то Карлайла.

Он уже находился на грани оргазма, однако я пережал его член у основания, коварно не дав ему кончить. Чтобы продлить эту сладкую пытку, я ввел палец в растянутый, истекающий моей собственной спермой и смазкой анус и начал стимулировать простату. Он выгнулся подо мной, хватая ртом воздух и уже не в состоянии кричать. Я ласкал его языком, губами и пальцами, доводя до исступления и возбуждаясь при этом все больше и больше. Пика мы достигли одновременно: он задрожал всем телом, изливаясь мне в рот, и в ту же секунду мое семя выплеснулось ему на бедра.

Несколько минут мы просто лежали рядом. Даже у меня, с некоторых пор не знавшего усталости, казалось, слипались глаза. Незнакомец вздохнул и потянулся через меня к волшебной палочке, лежавшей возле странных круглых очков на прикроватном столике. Лениво наложив Очищающее на нас обоих, мой Избранный – или, как подсказывало мое замершее навечно сердце, мой Истинный Избранный – прижался ко мне невероятно горячим телом, обнял за шею и прошептал в самое ухо слова, которые я жаждал услышать почти триста лет:

– Я люблю тебя, Северус… Мерлин, как же я тебя люблю!

***

Внезапно я вновь оказался один. Мой юный партнер словно растворился в вязком мареве то ли сна, то ли видения, и перед моим мысленным взором возник серый безликий дом. Будто со стороны, я наблюдал за улицей возле него, непривычно одетыми людьми, повозками, двигавшимися без помощи лошадей. Я понимал, что проспал много лет, возможно, даже веков. Впрочем, до происходившего вокруг мне не было никакого дела. Все мое внимание сфокусировалось на мрачном здании, к которому приближался еще не старый мужчина в лиловом костюме странного покроя. Откуда-то я уже знал, что дом являлся сиротским приютом, а десятилетний мальчик, живший в нем с самого рождения, представлял опасность для моего Избранного. От ребенка исходила пугающая сила, и я буквально ощущал, как неуютно чувствовал себя пришедший поговорить с ним человек. Мальчика звали Том Риддл. Мужчину, сообщившего сироте, что он – волшебник, – Альбус Дамблдор.

В мире магглов назревала чудовищная война, несколькими годами позже унесшая миллионы жизней, а существование волшебников Европы отравлял темный маг, чьего лица я не мог различить в мелькавших передо мной страницах истории. Да он и не интересовал меня! Я целиком и полностью сосредоточился на Томе и той страшной угрозе для моего Избранного, что таилась в нем.

Я видел, как Риддл начал учиться в Хогвартсе, проявляя недюжинные таланты. Как с каждым годом чернела его не ведавшая любви и тепла душа. Как мысли о власти над миром и бессмертии все больше захватывали его. Я с ужасом наблюдал за убийствами, которые он совершал. Чтобы его жизненный путь никогда не прерывался, Риддл поместил части своей изуродованной, расколотой души в зачарованные им артефакты.

Том собирал вокруг себя сторонников: магов, одержимых чистотой крови и идеями превосходства волшебников над магглами. Среди них я с огорчением узрел человека, как две капли воды похожего на моего уже давно умершего друга Люца. Риддл обладал природной харизмой лидера. За ним потянулись отпрыски многих известных семейств, в том числе несколько моих потомков. Впрочем, от политических проповедей Том довольно быстро перешел к карательным мерам и устранению несогласных. Охваченный манией величия, он принялся сколачивать собственное воинство, состоявшее из мерзавцев, убийц и садистов, которых он клеймил как скот Черной меткой и именовал «Пожирателями смерти». Риддл не гнушался пополнять ряды своих «солдат» оборотнями и даже инферналами. Все, кто хотел служить злу, с удовольствием вставали под его знамена.

С Риддлом пытались бороться. Против него и его приспешников было создано что-то вроде армии светлых магов, получившей название «Орден Феникса». Волшебники, оказавшиеся по разные стороны баррикад, беспощадно убивали друг друга. «Темные», хоть и были объявлены вне закона, действовали с особой жестокостью, уничтожая противников целыми семьями.

Среди членов «Ордена Феникса», помимо его руководителя (уже знакомого мне, разумеется, сильно постаревшего Альбуса Дамблдора), я, вероятно, повинуясь какому-то инстинкту, выделил для себя молодую супружескую пару. Женщину с потрясающими рыжими волосами и глазами, точь-в-точь как у моего неизвестного юного возлюбленного, и ее мужа – черноволосого, порывистого, носившего нелепые круглые очки.

Я слышал, как было произнесено жуткое пророчество, связавшее воедино судьбы ребенка, рожденного на исходе июля, и Тома Риддла, к тому времени взявшего себе имя Волдеморт. Грязный, крысоподобный предатель, случайно подслушавший под дверью в трактире, передал пророчество Тому, и поверивший в него Риддл открыл охоту на Лили и Джеймса Поттеров – так звали родителей моего Избранного.

Их спрятали в доме, защищенном заклятием Фиделиус, а тридцать первого июля у них родился мальчик. Гарри. Больше года его семье удавалось скрываться от Волдеморта, пока им не пришло в голову сделать Хранителем тайны того самого подлого предателя, рассказавшего Риддлу о пророчестве.

И вот в Хэллоуин тысяча девятьсот восемьдесят первого года Волдеморт расправился с ними: сперва – с Джеймсом, затем – с Лили, до последнего пытавшейся спасти своего ребенка. Однако Поттера-младшего он, как ни странно, убить не сумел. Наставив палочку на плакавшего в кроватке Гарри, Том без всякого сожаления выпустил в него Аваду Кедавру и… исчез. В тот же миг на лбу у малыша появилась отметина – шрам в виде молнии.

Я смотрел, как Гарри забирают из полуразрушенного дома и отправляют жить к родне матери, магглам до мозга костей. С беспомощным негодованием я наблюдал за его детскими годами, полными унижений, горестей и обид. Создавалось впечатление, что волшебный мир забыл о мальчике, благодаря которому сгинул Темный Лорд. Отринул от себя Поттера. До него никому не было дела. Его ни разу не навестили соратники его погибших родителей! Только старая соседка-кошатница, судя по практически отсутствующей магической ауре, напрочь лишенная способности колдовать, проявляла к Гарри хоть какие-то внимание и сочувствие.

В одиннадцать лет о Поттере вспомнили и пригласили в Хогвартс. Преодолев отчаянное сопротивление маггловских «родственничков», не без помощи туповатого, но добродушного полувеликана Хагрида, Гарри удалось попасть в зачарованный замок. А дальше началась настоящая вакханалия! При поощрении и попустительстве директора Хогвартса Альбуса Дамблдора, Гарри год за годом попадал в невероятно опасные ситуации. За шесть лет пребывания в школе он четырежды встречался лицом к лицу с Волдемортом (смерть которого я «оплакивал» явно преждевременно), каждый раз чудом оставаясь в живых. На его долю выпало сражаться с василиском, дементорами, драконом и еще Мерлин ведает какими чудовищами. Спору нет! Он и сам искал приключений на свою задницу и, разумеется, находил. Но куда смотрели взрослые?!

В конце четвертого года обучения Поттера в Хогвартсе Том провел темномагический ритуал, возродившись из праха своего отца, плоти верного слуги и крови, насильно взятой у похищенного прямо во время последнего тура Турнира Трех Волшебников Гарри. По плану Волдеморта мальчик не должен был уйти от него живым, но по неизвестной мне причине Магия не позволила палочке Риддла выпалить в Гарри Убивающим проклятием. Поттер спасся, а магический мир вновь скатился в пучину безумия. И миссию по его избавлению от Волдеморта Дамблдор возложил на хрупкие плечи шестнадцатилетнего подростка.

Директор просветил Гарри насчет того мордредова пророчества, из-за которого погибли его родители. Затем он принялся долго и нудно рассказывать Поттеру о безрадостном детстве Тома, его молодых годах и наконец поведал о самом главном: крестражах, созданных Риддлом, одержимым идеей собственного бессмертия.