Ане нравилось говорить всем, что ее мама умерла, когда ей было семь. Что мама собрала вещи в большой старый чемодан без одного колесика, накрасила губы, забрала из ванной общий фен и умерла.

– Ну и чем прикажешь сушить голову?

Девушка с укоризной посмотрела на отца, сидящего на краешке ее кровати и смотрящего в пустоту. Даже через десять лет новый фен у них в доме так и не появился, и это словно было немым напоминанием о том, как плохо поступила мать.

Не дожидаясь ответа, Аня вышла из комнаты. Вернулась она уже с пушистым махровым полотенцем в руках.

– Я не все делаю в последний момент, – сказала девушка, оправдываясь.

Но тому, к кому она обращалась, казалось, и вовсе было все равно.

Пока она мусолила волосы полотенцем, телефон на тумбочке оживился и закрутился, завертелся на месте, как бешеный, под ритм аргентинского танго. Увидев имя входящего контакта, Аня вздрогнула и почти рефлекторно провела по кнопке отбоя.

Дядя Боря. Опять.

Отец по-прежнему сидел не шевелясь и невидящим взглядом буравил противоположную стенку. Ему было определенно все равно, кто звонил: хоть дядя Боря, хоть тетя Лиза, хоть баба Галя. Кожа у отца была бледная, почти прозрачная, очки на носу сидели криво, густая черная борода мягким облаком спускалась на грудь.

Аня кое-как привела голову в порядок, клюнула отца в щеку и выбежала в коридор обуваться. Но, прежде чем надеть пальто, девушка трижды повернула маленький ключ, больше похожий на игрушечный, в замке своей комнаты. Только удостоверившись, что дверь заперта, обернулась.

И там конечно же стояла она.

Ее легко было представить, вообразив себе типичную злую мачеху. Плюшевый громоздкий халат, явно великоватый, волосы, собранные в неуклюжий пучок, и глаза, мечущие молнии. Карикатура не то что на материнство – да что там! – на все человечество в целом.

– Аня, ты бы поела, – сказало чудовище.

Прошли те счастливые времена, полные надежд, когда Аня пыталась наладить контакт с этим инопланетным созданием. Все попытки обычно плохо заканчивались, поэтому она просто промолчала.

Как-то ей пришлось полтора часа выслушивать рассказы о яркой молодости, богатых меценатах, о том, как монстр был звездой любой вечеринки, в которую запускал свою мохнатую лапу.

– Желудок испортишь, – продолжало настаивать чудовище.

Если внимательно прислушаться, то в его сильном хриплом голосе можно было уловить нотки отчаяния.

Аня не ответила. Повесила рюкзак на одно плечо и пулей вылетела из квартиры, даже не потрудившись закрыть дверь.

На лестничной площадке она постояла несколько минут, внимательно вслушиваясь в тишину, как будто ждала чего-то или кого-то. Но вскоре поняла, что этот кто-то или что-то не появится, поэтому вызвала лифт и с чистой совестью поехала вниз.

В школу она конечно же опоздала.

Завучка сидела на учительском столе в кабинете географии. Закинула ногу на ногу и изящно сложила руки на груди, как будто она – оперная певица. Аня хотела незаметно пробраться на свое место, но не тут-то было.

– Турбина, только тебя и ждали, – заявила Людмила Семенна, не поворачивая головы.

Класс тупо захихикал.

«Ты им палец покажи – они все равно будут ржать как лошади. Дегенераты», – устало подумала Аня и с кислой миной плюхнулась на стул.

Недооперная дива продолжала:

– Так, и на чем я остановилась, пока меня не прервали совершенно наглым образом? Ах да, как я уже сказала, Раиса Анатольевна заболела…

Все знали, что Раиска-редиска, как ее называли ученики, уже лежит в больнице и корчится в муках, рожая четвертого ребенка. Такого же рыжего, веснушчатого и лопоухого, как и три предыдущих.

– … И ну не мне же ее подменять, в самом-то деле! На мне тут вся школа держится, а вы уже взрослые, ответственные, выпускники в конце концов. – Завучка с невозмутимым видом выковырнула грязь из-под ногтей и щелбаном отправила ее в другой конец класса. Кажется, бомбу получил Корольков. Будет знать, подлиза, как садиться на первую парту. – Короче. Сегодня отправляетесь на литературу к «вэшкам». В триста пятый. Ну, мне пора. Я вас нянчить не нанималась.

И с этими словами она сползла с парты, как тюлень в холодные воды океана, и погребла в сторону выхода.

Едва за ней закрылась дверь, кто-то с задних рядов предложил сделать вид, что никто ничего не слышал, и дружно прогулять. Но оставалась опасность в виде ботанов Королькова и Бачининой, тех самых, которые в конце урока хором шепчут: «Ой, Мария Анатольевна, вы забыли дать домашку!» Аня считала, что эти двое по окончании школы просто обязаны пожениться и изолироваться где-нибудь за толстыми стенами Сколково, чтобы никто другой не пострадал от их занудного характера.

Соседка по парте Ирочка повернулась к Ане:

– Турбо, а ты что молчишь?

Кличка Турбо приклеилась к Ане еще давно, классе в пятом. То ли из-за фамилии, то ли из-за взрывного характера, то ли потому, что стометровку быстрее всех пробегала, даже быстрее мальчишек.

– Ничего, башка болит просто, – огрызнулась Аня и даже не совсем соврала: мысли о мачехе и о том, что ее ждет дома, действительно вызывали головную боль.

Аня бросила в сумку красный «Молескин», который Ира и Тамара купили в складчину и подарили ей на пятнадцатый день рождения. Блокнот был так качественно сделан, что с ним ни на секунду не хотелось расставаться. Да и оставлять его дома небезопасно: замок на двери вряд ли мог стать помехой для чудовища.

– Поня-атно, – протянула Ирочка, – а то обычно трещишь – хоть уши затыкай!

У Ани вдруг резко зачесались руки, но терпение она считала одним из своих главных достоинств.

– Ну а как у тебя с Русланом?

Перевести разговор на другую тему в данной ситуации было лучшим решением.

Ирочка неопределенно пожала плечами и одним движением смахнула с парты в сумку-близнец той, что была у Ани, все свое несметное богатство, начиная от флакончика дешевых духов и заканчивая потрескавшейся пластиковой линейкой со «Спанч-Бобом».

– Нормально, – буркнула Ирочка, хотя невооруженным глазом было заметно, что ничего у нее не нормально.

Согласно Ирочкиным рассказам Руслан был парнем девятнадцати лет, который собирался наследовать отцовское архитектурное бюро и учился на инженера. «На бюджете!» – любила повторять Ирочка, воздев указательный палец вверх, будто подчеркивала важность информации. Хотя в семнадцать лет, похоже, это единственное, что по-настоящему важно.

Большего от соседки Ане узнать не удалось. И вообще Ирочка ее как-то сторонилась после вопроса о Руслане, поэтому неудивительно, что в кабинете литературы она пулей рванула к парте, за которой устроилась Маруся.

Ирочка мечтала стать актрисой, играть в русских сериалах и своей отпадной игрой превратить их в мировую бомбу типа «Шерлока» или «Двух девчонок на мели». Даже в жизни Ирочка порой вела себя так же драматично, как главная героиня студенческой короткометражки про бренность бытия, поэтому удивляться странностям подруги Аня давно перестала.

– Отлично. – Аня скрипнула зубами и мысленно обратилась к самой себе: «Ну и кто будет жертвой?»

Но, так как в класс набилось не меньше сорока человек, то выбора особенно не было. Да ей и выбирать было не нужно.

– Хэллоу, Белый, – отсалютовала Аня сидевшему в одиночку парню за последней партой. – А я-то думала, ботаны вперед обычно садятся.

Костя нехотя оторвал взгляд от тетрадки, где что-то тщательно вырисовывал, прикрыл творение учебником и только затем кисло улыбнулся. Раньше они особенно не пересекались: общих друзей нет, интересов тоже. О существовании друг друга, конечно, знали, и этого вполне достаточно, если вы учитесь в параллельных классах.