— Зачем ты пришел? Снова хочешь мучать меня? Не выйдет. Я больше не люблю тебя, ты выжег это чувство во мне.

По позвоночнику Луки прошла волна тока: «Почему я ощущаю здесь присутствие магии? — он внимательно присмотрелся к Эве — да она ли это?! — изумился он — да, внешность ее, но черты… такие холодные и самоуверенные, а этот взгляд, полный льда» — в лицо впилось множество тонких игл, ментально атаковав его

— Что с тобой произошло? — он стал аккуратно блокировать внешнее воздействие, как учил его Арсений.

— Со мной?! Ничего… — она улыбнулась, и эта хищная улыбка принадлежала не ей. Лука никогда не видел у такой доброй, нежной и заботливой Эвы подобного выражения лица.

— Ты предал меня.

— Я не хотел. Меня одурманили и соблазнили… — его сердце забилось быстрее, а пульс участился: «Какими жалкими выглядят мои попытки. Я кажусь ей ничтожеством!»

— Ты заставил меня страдать. Убирайся.

Вдруг окружающая Лу обстановка сменилась развалинами замка. По осколкам камней медленно брела девушка. Ее длинные иссиня-черные волосы развевались на ветру. Она провела рукой, по некогда высокой колонне, а когда повернулась к парню лицом и что-то прошептала, в ее бирюзовых глазах появился холод. Из-за полуразвалившейся стены вышла девочка с седыми, как пепел волосами. Один белый глаз внимательно смотрел на Эву, а другой изумрудный хитро блестел. Они о чем-то переговаривались, на лице Эвы одна эмоция сменялась другой. Она хищно улыбалась или смотрела в сторону мстительным взглядом, готовая прожечь дыру в мироздании.

Вдруг, рядом с Лукой появились тени, своими темными саванами они накрыли его, скрутив так, что было сложно дышать, а резко нахлынувший холод сковал тело. Он не мог ни закричать, ни пошевелиться, перед глазами мелькали скалящиеся улыбки и тогда Лу проснулся. Он лежал на матрасе в темнице, куда его заточил Максимилиан.

Футболка пропиталась потом, а тело знобило. Тяжело дыша, он еще долго приходил в себя после приснившегося кошмара. Осушив стакан с водой, Лу стянул с себя футболку и перелег на холодный пол, чтобы остыть. Холод помог успокоиться: «Я — это я. Моя сила не сможет взять надо мной верх — не допущу. Не хочу превратиться в кровожадное создание, готовое на убийство» — провел пальцами по шрамам на торсе.

Ощущение, от прохода сквозь портал, было очень похоже на погружение в прохладную воду, из которой ангел вышел совершенно сухим. Пока он брел по коридору, под его ногами шелестели опавшие листья. В Келестис всегда было только два времени года: лето и осень. Сквозь пеструю листву на деревьях, просвечивались лучи солнца, заставляя их кроны полыхать яркими красками. Свет, скользил по красным, еще не опавшим яблокам. От тяжелых плодов, ветви склонились к земле в надежде, что кто-то избавит их от груза.

В студенческие годы, подружившись с лесными дриадами, Ян частенько крутился под их яблонями. Проходя мимо знакомого ему дерева, под которым ангел когда-то списывал чужие лекции, он услышал, как листья задрожали, и от ствола отделилась полупрозрачная девичья тень: «Помоги мне… плоды слишком тяжелые» — прошелестела листва женским голосом.

Взявшись руками за ветки, Ян как следует встряхнул их. Красные яблоки хлынули на мягкую траву, которая не дала ни одному плоду разбиться. «Ах, как легко, — с наслаждением воскликнула дриада, — Угощайся» — к ногам ангела подкатилось одно яблоко. Ян взял плод и откусил кусочек: «Главное не переборщить, а то я ведь не хочу превратиться в пятилетнего мальчишку»

— Спасибо! — поблагодарил дриаду и двинулся дальше по коридору. Келестис был средневековым замком: узкие башни, стрельчатые арки, высокие потолки, расписанные фресками, стекла-витражи, многочисленная скульптура и резьба. Оплот всего прекрасного и древнего.

Кабинет архангела Михаила находился в правом крыле замка с выходом к Главным вратам Светлой обители. Постучав в дубовую дверь кулаком, и не дожидаясь ответа, ангел вошел внутрь. За всю свою студенческую жизнь и в качестве Хранителя, он побывал здесь слишком часто, поэтому увидев знакомое кресло, в котором обычно сидел, выслушивая критику в свой адрес, Ян поморщился.

Михаил был на своем рабочем месте, погруженный во множество исписанных свитков с докладами от подчиненных. Он восседал в большом кресле, чем-то напоминающим трон, к которому был прислонен сверкающий меч. Ян взглянул на лезвие: «Это оружие уничтожило столько темных» — перевел взгляд на свои черные перья.

Старший архангел посмотрел на слугу Господа и свернул свитки. Ян не боялся Михаила, но в такие моменты, ему хотелось провалиться сквозь землю: «Слишком много у меня грехов, и он о них знает. Я это чувствую».

— Что ж, ты хотя бы сам пришел, а то не хотелось бы посылать за тобой ребят, — свысока отметил Старший, указывая на кресло напротив, — гонять их за всякой мелочью туда и обратно.

Ян молча сел, сложив руки на коленях и чувствуя себя мальчишкой — это ощущение, он не выносил всем сердцем.

— Я знаю, что ты ни перед чем не остановишься в достижении цели — это похвально, но порой, — архангел заглянул ему в самую душу, — наступает момент, когда цель настолько увлекает, что минуются все рамки дозволенного. Ты пересек черту и не оставил мне другого выбора. — Перевел взгляд на свой меч, в котором отразился истинный облик ангела, уже совсем не такой как раньше. Перед генералом сидел падший светлый, постепенно становящийся темным: «Крылья как ночь, глаза заволокло тьмой» — выложил перед Яном свиток с красной сургучовой печатью:

— Это указ о твоей ссылке в Ирий. За использование черной магии, за то, что не сохранил чистоту своих помыслов и крыльев, халатное отношение к своим обязанностям Хранителя, — подтолкнул свиток и тот прокатился по столу, упав на колени приговоренного. — Ты сам избрал этот путь.

Ангел сглотнул образовавшийся ком в горле, потрогал печать, но не стал ее ломать, он и так знал, что там написано. Его сердце не забилось быстрее, пульс не участился — он был абсолютно спокоен.

— Кто будет заботиться о Луке? — это все, что интересовало Яна в данный момент.

— Это тебя уже не касается. — Сурово ответил генерал.

Ян молча встал с кресла и, кивнув на прощание, покинул кабинет. За дверью уже ждали стражи обители.

Его подвели к арке-порталу, в которой не отражалось ничего, кроме синеватой дымки, окутывающей то место, куда должен был попасть Ян. Сделав глубокий вдох, последний в Келестис, ангел без страха ступил в портал.

Здесь не было ни солнца, ни луны, которые могли осветить путь. И только если присмотреться, то где-то вдалеке мерцали песчинки звезд, но даже они не могли дать того света, в котором Ян сейчас нуждался. От земли пахло сыростью, хвоей и чем-то таким, что напоминало о кладбище…

В Ирии все было устроено так, что каждый попавший сюда оставался наедине с самим собой, опутываемый иллюзиями собственных воспоминаний. Многие из тех, кто отбывал здесь наказание, не выдерживали пребывания в чистилище и растворялись, превращаясь в землю, деревья, камни и туман… Ирий поглощал их целиком. Сделав глубокий вдох, Ян стал разбегаться чтобы взлететь: каждый шаг давался с трудом, земля, обсыпанная сосновыми иголками, притягивала к себе, заставляя тяжело дышать.

В обычных обстоятельствах ему хватало прыжка, чтобы взмыть ввысь, но сейчас. Сделав последний рывок, он подпрыгнул и… упал, ударив ногу о торчащий из земли камень. Сидя под деревом и разглядывая опухшую лодыжку, он тяжело вздохнул, изо рта вырвался пар, а земля под ногами покрылась инеем. Ощущая затылком шершавый ствол дерева, Яна стала постепенно одолевать дрема.

«Отдыхай… забудь обо всех тяготах, сейчас это ни к чему» — нашептывал чей-то голос.

Ангел попытался встать, но в изнеможении опустился на землю. Нащупав на шее крест, потянул за цепочку, звенья неприятно впились в кожу, а голова упала на грудь, ненадолго одурманенная сном.

«Хочу пить — Ян открыл глаза, — прочь, сон!»

Он оказался у ручья. Прозрачная вода бежала по течению, в ней колыхалась зеленая трава, готовая опутать ладони, стоит протянуть руку: «Как же я здесь оказался? Ведь сидел под деревом».