Именно такие вопросы меня и… не занимали. То есть, конечно, они мельтешили где-то на задворках сознания, но в списках приоритетов на данный момент значилось совершенно иное. И это не банальные завтрак и отдых и даже не головная боль, которая продолжала туповато ворочаться в висках.

Все было гораздо страшнее. После разговора с Йехаром мне не терпелось поговорить с Веславом насчет его профессии. Как-то совершенно случайно пришло в голову:

− А ты не очень-то похож на классического алхимика, а?

Веслав ускорил шаг и закатил глаза.

− Ну, сейчас начнется про глубокое Средневековье, бла-бла…

− Только с вопросительными интонациями, − я постаралась не менять выражения лица. – Я знаю мало, за это не травят, но я думала, алхимия – наука о превращении веществ? А «Ниагара» из этого ряда выпадает. Да и… в общем, не только она…

Веслав шаг замедлил, покосился на остальных и заговорил почти весело:

− А-а, стало быть, вам захотелось взглянуть на философский камень. Вот чего не понимаю: за тысячелетие технический прогресс влез во все сферы, а почему не могли усовершенствоваться мы? Нет, сначала, конечно, так и было: и поиски эликсира бессмертия, период утопизма, как сейчас это называется… Но прошло оно! Сломя голову пробежало! В девятнадцатом веке был взят курс на модернизирование и освоение новых отраслей. Философским камнем сейчас отдельные романтики увлекаются.

− Вроде как вечный двигатель?

−Угу.

− Зачем двигатель? – радостно вмешался Эдмус. – Привязать меня за веревочку и…

− Под понятие «превращение веществ» можно подвести едва ли не все, − продолжил Веслав, по пути с ожесточением сбивая ногой какие-то зонтичные грибы. – А после двадцатых годов прошлого века начато изучение воздействия на живые организмы. В самом широком масштабе.

− Это следует понимать так, что вы начали спешно осваивать яды? – язвительно осведомился Йехар.

− Именно так и понимать, − не смутился алхимик. – Заодно лекарства типа кроветвора. После Первой Мировой додумались. Ведунов, травников и целителей – раз-два и обчелся, и работают они неравномерно, подхода нет. Мы разработали подходы, формулы, рецепты… в последние годы появилась еще хомоалхимия: расширены были ряды эликсиров, которые воздействуют на человека, проведен список основных компонентов для…

Эдмус, ни слова не говоря, грохнулся посреди тропы, свернулся калачиком и огласил окрестности громким храпом. Веслав застыл, балансируя на одной ноге, я остановилась тоже, обрадовавшись передышке.

− И кто это так облагодетельствовал науку?

Алхимик перескочил через шута на ходу, проехавшись по его лицу полой своего плаща. Я постаралась ступать поделикатнее: а вдруг дернется не к месту. Йехар был уже на несколько метров впереди, Бо – позади.

− Ну, мне же должны были дать за что-то магистра.

Тут он остановился вторично и повысил голос тона на два:

− Народ! А не пришли ли мы? Или кто-то из отдельных личностей желает форсировать реку?

Йехар вернулся: глаза его были задумчивы, и он наверняка не слышал, кто произнес эту фразу, поскольку сам выдал:

− Простите. Я задумался об этом… Сердце Крона.

Эдмус на тропе сонно приподнял голову:

− Что, все страшное кончилось? – плаксиво спросил он. – Не травмируйте меня своим умом, я уже покалеченный после этой сфинкса… или этого?

Веслав открыл рот, чтобы сообщить спириту, что бывают экземпляры дефектные от рождения, и помочь тут может только угадайте-что-в-бутылочке. Эдмус в ответ бесстрашно запрыгнул в тапки и пояснил, что при малейшей попытке причинить ему вред – он попросту смоется к вратам Эйда без нас. Алхимик в своей обычной тихой и спокойной манере (невеселый юмор) уведомил Эдмуса, что еще немного – и для путешествия по такому маршруту сандалии Герема будут кое-кому не нужны. В общем, шла обычная мирная беседа, но тут Йехар второй раз нас изрядно удивил.

− Пожалуйста, прекратите распри, − попросил он с безусловной вежливостью, − давайте же двигаться вперед!

И уже изготовился сунуть свой сапог поверх ноги Эдмуса (босой, кстати), и у спирита появилась неплохая возможность обзавестись парой отменных ласт, он понял это сразу и сразу заорал…

Как вдруг ему отозвался отчаянный женский крик. Кричали неподалеку, где-то чуть севернее, вдоль течения реки. Какую эту реакцию вызвало в наших стройных рядах, можно предположить со всей безупречностью логики: Веслав закатил глаза, Бо оные вытаращила, я рванулась в сторону крика, а Йехар сделал то же самое, но с маленькой поправкой. Перед тем, как рвануться, он крикнул, обращаясь к команде:

− Скорее туда!

И эти слова возымели катастрофический эффект: рядом с Йехаром послышался еще один вопль, и что-то с приличной скоростью унеслось в небо. После подобия серо-зеленой ракеты остался висеть в воздухе только крик, который при минимальной затрате усилий расчленялся на звуки:

− Кудавыменятащитеэтожебылосказаноневаааааааам!!

Благодарить за такую возможность он должен был все те же сандалии. Наверное, они восприняли крик Йехара как приказ.

Только не надо думать, что я занималась этими логическими умозаключениями, стоя на бережку речки и задумчиво любуясь плывущими по течению лепестками ромашек. Нет! Я – бежала, а еще точнее – я бежала за Йехаром в направлении крика. Странник выступал в качестве тарана, потому что прибрежные заросли в этой местности удивляли густотой. Позади меня слышались цветастые алхимические выражения (один раз я чуть не остановилась и не спросила: «Чего-чего нам всем сделать с крупнодробленым аконитом?»), стало быть, Веслав тоже не отстал, а Бо… ну, эта не пропадет в любом случае.

Крик тем временем не замолкал – хорошая примета, значит, жертва нападения еще жива – хотя как будто смещался несколько раз, а один раз и вовсе отдалился, и нам пришлось ускорить темп. И к крику примешивались такие звуки… чем-то знакомые… какие-то разрывы, как будто что-то вспыхивает и тут же гаснет при соприкосновении с землей. И что там еще – скрежет какой-то?

Или ржание?

Вот тут я на ходу завернула вслух такую комбинацию, с учетом и этого мира, и Зевея с его питомником, и всех родственников Зевея по отцовской (особенно по отцовской!) линии, и даже крупнодробленого аконита, что позади меня споткнулся Веслав. Йехар же показал себя истинным воином: вместо того, чтобы прислушиваться и хвататься за сердце, он в несколько прыжков с помощью Глэриона пробился сквозь оставшиеся заросли. И тут мы увидели то, что должны были увидеть.

Неугомонный конь Громовержца выбрал себе очередную жертву. На сей раз он даже не стал обстреливать ее молниями с высоты (а может, от этого Нефоса отучили мы), но попросту приземлился и гонялся за мишенью, оскалив клыки и тараща глаза. Молниями стрелял изредка и точно больше для развлечения. В такую мишень попал бы и косой. С похмелья и после контузии.

Трудноопределимых размеров и почти идеально круглой формы гречанка выступала в этой игре в роли бильярдного шара, который нещадно гоняют по столу. Нефос азартно носился за ней, толстуха больше укатывалась, чем убегала, но легкие у нее были точно отменные: она не только не задохнулась от бешеной погони, она еще успевала верещать наподобие нашего спирита.

Все вместе составляло настолько невероятную картину, что нам пришлось срочно давить в себе неуместный смех, а уже потом в срочном порядке соображать, чем помочь несчастной. Вряд ли Нефос собирался ее убивать, скорее, решил просто позабавиться, но вдруг один из разрядов попадет в цель?

Нефос нас заметил мгновенно и выразил на морде что-то вроде «попробуйте, возьмите». Мы втроем отозвались разной степени зловещести кривыми ухмылками. После стольких столкновений бояться не было смысла. Можно сказать, мы друг другу родными стали.

Да тут к тому же поблизости речка, а значит, я наконец-то могу развернуться в полную мощь.

Но как только я решила развернуться, из кустов вслед за нами шагнула Бо и, не останавливаясь, двинулась прямо к пегасу.