Он продолжил:
– Судя по всему, предполагаю, что день рождения у тебя раньше на несколько дней. Там в клубе, я понял, что тебе плохо, поэтому решил увезти домой. Взял твои вещи, но ты, – он, словно сам себе не веря, покачал головой, – как-то умудрилась пропасть. А дальше нет смысла рассказывать.
– Как именно ты понял, что я такая же?
– Почувствовал.
– Почему я не чувствую тебя?
– Потому что это редко получается, вот так распознать.
Наш разговор стал смахивать на безэмоциональный допрос, который отчего-то Алеку был не по душе. Я прищурила на нем взор, не понимая, почему ему не нравился разговор больше, чем мне. Мои следовательские навыки равнялись нулю, но уверена, сейчас бы мной восхищалась подруга-юрист.
– Значит, несколько-дневное пожирание меня глазами было от того, что ты меня чувствовал?
– Да, – ответил он, тяжело выдохнув.
Я снова вернулась к мысленным рассуждениям. Определенно, Дамьян, его брат, должен быть таким же, как Алек. А Инесса? И еще, кажется, трое постоянно сидели с ними за одним столом.
– Твой брат и остальные… Они такие же?
– Да, – снова выдохнул он, становясь непроницаемым для любой мимики. – И отвечу сразу на следующее, – выдал Алек, пока в моей голове созревал подходящий вопрос. – Они – нет. И я не должен был.
Я не успела даже переварить его слова, как из динамиков вырвался мощный и громкий порыв музыки, а машина яростно взревела от потока прилива газа. Мне оставалось глупо хлопать глазами, не понимая, что произошло. Да и если бы мне предоставили возможность спросить еще что-нибудь, теперь мой дар речи напрочь отсутствовал.
К тому моменту, как мозг начал хоть что-то осмысливать, мотор рвал и вибрировал подо мной, не давая думать о чем-либо, кроме цифр на спидометре. Я попыталась расслабиться, разглядывая живописную местность за окном. Густая листва и бронзовые стволы деревьев непроглядной стеной выстроились вдоль дороги, и обе стороны, казалось, тянулись друг к другу, образовывая собой темный, длинный тоннель. Я пыталась… Честно пыталась выкинуть все из головы и просто успокоиться. Но не могла. Каждый раз, когда всматривалась в непроглядную чащу леса, перед глазами вспыхивали события трехдневной давности. Волнение затопило мою грудь, и я чуть не сорвалась от мысли что вот-вот все станет ясным. Тогда я снова предприняла попытку найти в окружении то, над чем можно было поразмышлять, не впадая в преждевременную панику. Деревья редели, а вскоре и вовсе пропали, открывая вид на поле, усеянное золотом высохшей заросли. Перед глазами теперь находилось сгустившееся от тяжелых облаков небо, а от утреннего солнца не осталось и следа.
Алек снова прибавил газу, и я прямо-таки ощутила, как топливо, заурчав, ринулось к мотору. Я боялась взглянуть на цифры спидометра, хотя этого и не требовалось, чтобы осознавать, что допустимая скорость перешла границы. Да что там… Она давно переходила эти границы, а теперь зашкаливала. Я, состоящая всего из двух прилагательных: осторожная и прагматичная, превращалась в сплошной комок страха и нервов. В один момент мои ногти врезались в ткань сидения, а костяшки на пальцах побелели. Я уже жалела, что изначально не пристегнула ремень безопасности, однако должна была, исходя только из того, в чью машину садилась.
Несколько минут, машина неслась, словно стрела по прямой, и в моих волосах явно появились седые пряди. Но я молчала. До того, как увидела впереди развилку. Одна из полос круто уходила направо. Но я снова не обмолвилась и словом, молясь, чтобы нам нужно было продолжать путь по прямой. Да и что я сказала бы? «Эй, сбавь газу, а то боюсь, что доберусь до места назначения с сердечным приступом».
Нет. Это его машина, а я в ней лишь случайный пассажир.
Цифры падать не желали, когда я поняла, Алек держится правого ряда. Это был предел… Предел, который я могла вынести. Я зажмурилась и лишь сильнее вцепилась в сидение. Если после поездки он обнаружит на нем повреждения, то пусть знает, все это лишь его вина.
Я больше не смотрела, лишь ощущала, как скорость снизилась, и машина вошла в поворот. Не перевернувшись, но все же с заносом.
Я ненавидела Алека!
Открыв глаза, не раздумывая, потянулась за ремнем безопасности.
Я ненавидела Алека!
Когда раздался щелчок, принялась мерить его ядовитым взглядом. Музыка стихла, но сам он ко мне не повернулся.
– Что не так, принцесса?
– Ты долбаный самоубийца! – начала я говорить, повышая голос с каждым словом все громче. – Ты действительно сумасшедший! Хочешь угробить себя, пожалуйста! Но я хочу жить! Кто вообще входит в поворот на гребанной бешеной скорости?
Алек усмехнулся, одарив меня косым взглядом.
– Не переживай, даже если машина перевернется, то, скорее всего, завтра уже будем выглядеть как новенькие.
Скорее всего? Скорее всего, но не точно! И ему от этого весело? Я уткнулась лицом в свои ладони и покачала головой.
– Ты точно ненормальный, – проговорила я тихо, пытаясь хоть немного успокоиться.
– А у тебя, принцесса, точно проблемы с хорошим настроением.
Убрав руки от лица, я посмотрела на Алека. Черт, его ухмылка вообще когда-нибудь сползала с лица?
– Только тогда, когда ты рядом! – озвучила я причину отсутствия своего настроения.
– Ну, очевидно, в ближайшую неделю у тебя постоянно оно будет плохое, – Алек повернулся ко мне лицом и вновь принялся наблюдать, как повлияли на меня его интригующие словечки.
– Неделю? – Мое лицо исказила кислая гримаса. – С чего это?
– Я не доглядел, и теперь у нас может появиться новый гибрид. И так как во всем виноват я, теперь мне придется решать эту проблему.
– Я не твоя проблема! Всего один день. А может даже поездка в одну сторону. В нашем мире существует еще и такси помимо дебилов-самоубийц! – сказав последнее, я пожалела.
Ему ничего не мешало высадить меня прямо посреди дороги. Алек этого не сделал, но от его самодовольного веселья не осталось и следа.
– Я не собираюсь вступать с тобой в спор. – Кто-то, кажется, снизошел с самих небес. – Так что привыкай. Выбора у тебя все равно нет, принцесса, как и у меня.
– Перестань называть меня так!
– Перестань вести себя так! – Алек приковал меня к сидению одним лишь взглядом. – Меня самого не прельщает перспектива находиться с невыносимо идеальной девочкой, которая даже «спасибо» сказать не может. Я и так множество раз пожалел, что вмешался во все это дерьмо.
– Спасибо! – перестав контролировать самообладание, я начала повышать голос. – Спасибо, Алек! За то, что спас меня и все прочее! Но не надо ничего больше делать для меня, если ты сам не рад своему решению! Очевидно, если бы я умерла в том лесу, то тебе бы не пришлось сейчас…
– Хватит, – прервал меня неожиданно Алек, выдохнув. – Я не то… Я не хотел говорить того, что сказал. Я злюсь на себя, а не на тебя. Я слишком затянул с разговором. – Алек с сожалением на лице глядел на дорогу. – А ты все время меня выводишь… Просто давай прекратим весь этот бред. Ладно?
Я не верила его искренности, пока он не посмотрел на меня. Глаза не могли лгать. Весь гнев вышел вместе с воздухом из легких, и я проглотила комок из заранее подготовленных развязных слов. Я смотрела на него с широко распахнутыми глазами, не моргая. Кажется, я кивнула в ответ.
Как он это сделал, черт возьми?
Алек снова заговорил:
– Я должен был лучше за тобой приглядывать, – его взгляд плавно переходил от дороги ко мне и обратно. – Тогда бы всего этого не произошло. Но теперь у нас есть проблема. Если этот Паша обратится гибридом, то самой первой его жертвой будешь ты. Так всегда. Он будет за тобой охотиться.
Все предыдущие споры мигом испарились из головы.
– Какая связь между Пашей и гибридом?
Губы Алека изогнулись в кривой усмешке.
– У тебя точно нет проблем со слухом? – Он с иронией оглядел мое лицо. – Со зрением?
Я закатила глаза и шумно вздохнула:
– Алек, ответь.
– Наша связь с человеком превращает его в убийцу. Все дело в нашей крови, слюне, – Алек на короткое время замолчал, покосившись в мою сторону. – И, соответственно, во всем остальном тоже. Эти существа, которых ты видела в лесу, как настоящие звери, охотящиеся на нас. Хищники, созданные нам в наказание.
