Уже в машине я спросил у Свята:

 — Как там Луша?

— Неважно, лежит на подрыве, у него уже тридцать восьмая неделя, а последняя вылазка, по твоей милости, оказалась напряжённой. Роше попробовал ему запретить, но все, кого ты выбираешь, отличаются особой упёртостью.

— Выходит… главная сволочь здесь всё-таки я? — я уже хрустел припасёнными солёненькими крекерами с кунжутом.

— Лер, мы уже обо всём поговорили…

— Не думай, что я забыл, как получил от тебя по лицу и метку на загривок. План мести пока зреет. Кстати, меня тут один вопрос озадачил. Как вы всем скопом так вовремя нашли меня и сына?

— Илия Ламерт, водитель и телохранитель Кайла. Он же Илья Ламертин — оперативник под прикрытием. Шрам на фейсе он заработал, спасая меня, — терпеливо объяснил Свят.

— Исто-оо-ория!

— Да, в общем-то… Илия сначала Пая предупредил, чтобы пацан не тревожился и не дёргался. А мне отправил сообщение из машины: «Пороть тебе надо своего ненаглядного!»

После крекеров я закусил купленными в холле клиники кукурузными палочками. Тёплый Миркин чай с травами всегда был в термосе с собой. Макеев резко притянул меня к себе в безотчётном горячем порывое и упоительно поцеловал в губы, измазанные в сахарной пудре.

— Старик…

— М-м-м, тоже сладкого хочешь? Не дам! — как маленький буркнул я.

 — Тебя, дурак, хочу! — прорычали мне в ухо и укусили.

Свежая метка начала пульсировать и покалывать. Да и я сам уже хотел и лёгкой боли, и наполненности, и острого наслаждения потом. Хоспади, три месяца уже без нормального секса! Кажется, я это простонал вслух, потому, что глаза моего альфы недобро заблестели.

— Ох, стари-и-ик! Накажу-у-у!

— Накажешь-накажешь, погоди только — свистнет рак на горе, а пока, налей попить!

Едва мы прибыли домой, ко мне лёгкой развязной походкой от «бедра» подошёл бывший Дон Чезарио. Кот меня обнюхал, и, как мне показалось, прищурился. Пай и Пэтч, которым с Лером Номер Два было проще общаться, взвыли от радости. Мирро закрыл лицо рукой, потом улыбнулся.

— Ох, опять объявился плохой татенька! Анри знает?

— Знает! — буркнул Свят. — Золотце, сделай крепкого чаю с мятой, а то мне кровину от самого Парижа сворачивали! — и погладил юношу по спинке.

Я сделал вид, что ничего гадкого в свой адрес не расслышал. Полански, Роук и Задира, вернувшиеся с работы, отреагировали на меня, как на простое обострение хронической болезни.

Ланс вообще заявил:

— Отгулы у нахала уже закончились? Быстро!

Итак, отсутствуя в своём гиперактивном состоянии две недели, я обнаружил, что: помечен Святом; имею свежие побои на лице; вяжу свои эксклюзивные скатерти и салфетки за гроши для каких-то местных старпёров; подписался на дурацкие курсы по партнёрским родам; пью травяной чаёк без сахара и слежу за весом; терплю, помимо Макеева, в постели толстого котяру с наглой мордой, слушаю классическую нудятину и ем… бр-р-р! омлет с брокколи и морковью на завтрак. Бред какой-то! Я тут же велел пожарить себе глазунью на сливочном масле с отменным беконом, навернул несколько кусков свежайшего батона с шоколадно-ореховой пастой и запил какао. Малыш радостно запинался внутри, я погладил живот.

«Невозможный папочка вернулся! Уж ты-то рад мне любому!» — я спрятал улыбку в уголки губ.

Макеев, сверкая свежевыбритыми щеками и подбородком, вошёл в гостиную, где я резался в покер с Лансом, Роуком и Рыжиком. В кресле дремал Пэтч, а Пай копался в компе, прикусив кончик языка.

— Свят, давай к нам, меня душат! — позвал я, альфа тут же метнулся на зов с полотенцем на шее.

Щёлкнул чей-то айфон: нашу семейную идиллию заснял Роше и приобнял Мирро:

— Ты же мечтал о большой и крепкой семье, мой хороший, да?

— Да… Но для полного счастья…

— Не сейчас, любовь моя! Не начинай!

— Не веди себя, как врач! Бесит это! Не хочешь напрягаться и слушать меня? Ну и ладно! — с досадой вскрикнул мой старший сын и, вывернувшись из-под руки француза, ушёл.

Я краем уха словил диалог и поставил себе в закладках жирную галочку пообщаться с Анри наедине.

====== Глава 27. ======

Мне изволили объявить эту сногсшибательную новость ранним субботним утром, видимо, специально, чтобы ещё круассанов пять в меня не влезло по причине депрессии. Я замер, механически пережёвывая то, что успел откусить, но вкуса пищи уже не ощущал. Макеев и внушительный пакет документов для заключения НАШЕГО брака терпеливо ждали моего выхода из столбняка. Мирро висел на шее Анри по тому же поводу. Нас с сыном позвали замуж в один день, за исключением того, что в корне разнились наши реакции на поступившие от альф предложения руки и сердца.

— Свят, на подобное я мог согласиться только под кайфом или в состоянии глубокого опьянения. Хотя нет, даже обдолбанный в дым я бы не… Ты сечёшь?! Свадьбы не будет! — блин, ну нельзя же так!

Раньше я даже не помышлял о браке, вообще себя задействованным в этом процессе не видел, хотя гулял на свадьбах друзей и коллег и вполне искренне их поздравлял. А теперь мне романтично предлагают отдельные части тела, причём в синих глазах заявителя нет даже капли сомнения, что я предложение приму. Нет, ну как вам это?!

— Будет! — уверенно произнёс Свят. — Наше дитё родится в законном браке двух отцов. У меня никогда не было настоящей семьи! Понимаешь? При твоём основном официальном статусе «альфа» я могу жениться на тебе, только пока ты в положении, и медицина это подтверждает.

Наверное, Макеев до-о-олго готовился к этой беседе, его не напугала даже поднятая мною над головой тарелка. Я прикусил губу. Не смешно! Я вступлю в брак…?! Я представил себя в кружевном передничке и боксёрах, жарящего морковные котлетки, и вернулся старый добрый токсикоз. Я слёг на весь день и запретил заходить к себе всем, кроме сыновей. Чезе, эта чёрно-белая скотина, залез под кровать и упрямо собирал там пыль вот уже третий час.

Я полусидел в подушках, как разобиженная принцесса, и обдумывал рациональные варианты. Пожениться, чтобы через какое-то время убить друга и посмертно развестись? Детский сад и плохой пример для молодняка! Конечно, за Мирку и дока я был рад, ведь пара они классная. А я с Макеевым?! Альфа-спецагент и брутальная недоомега. Я невольно представил лицо заместителя мэра Буживаля: милый дядька, наверно, охренеет, а потом привлечёт за неуважительное отношение к городским властям. Опять же… на меня ни один приличный костюм уже не налезет! Млин, о чём это я?! Никакой регистрации! Под кроватью чихнул кот, напоминая, что я не забыл, что он всё ещё бастует.

В дверь воровато поскреблись:

— Кто? — спросил я таким тоном, чтобы визитёр не сомневался — следом прозвучит выстрел.

— Я.

— Макеев, свали!

— Надо поговорить, старик!

Я погладил живот: ведь знает же, бес, что я сейчас связан по рукам и ногам.

— Ни фига не надо! — я продолжал упрямиться. — Жить с тобой под одной крышей и спать в одной постели — я не против! Но бракосочетаться…

Свят вошёл и сел на край кровати. Он был до тошноты серьёзен.

— Я тебя люблю, Лерк. Хочу заботиться о тебе и маленьком. Что в этом сверхъестественного? Мы же уже семья.

— И? Зачем штампы и все дополнительные, папу твою так, обязательства? Я у тебя малыша не отниму, никуда не уеду. Чего ты ещё хочешь?

— Настоящей семьи. Полной. Целой. С отцом и папой, — если бы я сейчас познакомился с этим русским, точно бы растаял.

— Сейчас заплачу, дорогой! Я не милый омега, помнишь? Я не собираюсь хозяйство вести, как примерный семьянин. На тебя сослуживцы будут смотреть, как на психа!

— И что? Вокруг тебя куча нянек и полное гособеспечение. Я хочу, чтобы ты был моим на законных основаниях.

— Зашибись! А мои желания, значит, не учитываются?! — упираю кулак в располневший бок, но понимаю, что выгляжу, как крутая курица.

— Можешь оформиться, как старший в паре.

— И кто ж беременного омегу оформит, как старшего? — с сарказмом произнёс я. — Принимающий тут я, как ни посмотри.