Решив попить кофе на кухне, я отправился туда. Аромат арабики скрутил мои кишки в узел. На кухне сидел с чашкой Владмир:
— Хотите кофе? — Радов был, как всегда, очень вежлив. — Да, пожалуйста! — мой рот наполнился слюной. Мне протянули кружку. — Не спится? — Уснёшь тут! Меня, кажется, всерьёз рассматривают, как потенциальную невесту… — Свон и Майлз? — Только не говори, что это уже обсуждается прилюдно! — ахнул я, поперхнувшись кофе. — Вот, как альфа альфе, Влад, объясните причину моей охренительной популярности? — Вы утончённый, умный и красивый. Очень грустный. Это видно и хочется вас утешить, — просто произнес Влад, споласкивая свою чашку. — Будьте грубее и проще! — Кто бы говорил! Ты собачишься с Анри, хотя, по некоторым соображениям, вы просто идеальная пара. Ведь ты тоже… нетипичный альфа! — Это было грубо! — Сам же советовал! Влад стрельнул злым тёмным взглядом. — Я и этот чёртов омеолог не соприкоснёмся ни в одной точке! Ясно?! — Ясно! Я вас и не свожу! Я даже не думал, что травку Свона тут курят все! — Не все! Я и Анри — нет!
— Ну-ну, — лыба расплылась по моему лицу.
Влад почти подпрыгнул, крутанувшись на месте, и вылетел с кухни, едва не сбив с ног Роше. — Эй! — недовольно пальнул ему вдогонку омеолог, но осекся… — Чего тут у вас произошло, Лер? — Ничего. Прости. Я его, кажется, спровоцировал. Вы с Радовым продолжаете цапаться? — Разное ощущение мира! — француз улыбнулся. — Он — вспыльчивый человек. Очень честный. Ему это сильно мешает жить. — А ты нечестный? И спокойный? — съязвил я. — Я… Я не хочу его злить, но всё выходит само собой. У него проблемы с… ммм… простатой. Застарелое воспаление и боли. Я увидел симптомы, предложил помощь. Он взорвался, как вулкан. — Это нормально, что ты мне всё рассказал?! — Это не для передачи! Ты умеешь слушать, Лер, и хранить тайны умеешь. Владмир очень ранимый, хоть и старается таким не выглядеть. Он сам прогрызал себе путь! — Тогда прояви мега-альфовость, Анри. Не доставай его больше! Выходя из кухни, я услышал недовольную возню в коридоре и горячий шепот Роше: — Рardonne-moi, mon Миро. Ну же? Ми-иро? Я улыбнулся, вспоминая слова балагура Макеева, и понимая, что русский действительно зрил в корень, когда говорил о бесконтрольном влечении Радова и Анри друг к другу. Искренне порадоваться за ребят мне мешало то, что они оба были альфами, а значит, они попирали законы природы. Черт её дери! Мы практически в тюрьме! Пусть живут, как хотят! Я влетел в голую грудь Свята. — Лерка, решился? — его большая ладонь погладила мою спину и надёжно легла на талию. Рокер только что принял душ, и ничего, кроме полотенца на бёдрах, на нем не было. — Поди к черту! — я отдёрнулся от приятеля. — Ты судьбу нарочно испытываешь? Я же могу и в глаз зарядить! — Лер, я… не могу на тебя просто смотреть, — Свон виновато опустил голову. — Ты засел в моей дурной башке! Я зациклился на тебе. Я только на тебя и пялюсь: как ты ешь, как покусываешь от досады фалангу пальца, как облизываешь уголок рта языком, как низко на бёдрах носишь трико. Я с ума схожу! Сердишься? Ну дак врежь!!! Дай мне по наглой морде или просто дай мне… Лер? Ну, Лер, Лерка моя ненаглядная! Я уже придавлен к стене горячим, влажным мускулистым телом, в мои пах и живот вжимается его каменное естество. Уворачиваюсь от настойчивых губ… Свят дрожит от желания и напряжения, шепча мне в шею немного избитые, но искренние фразы. Говорил ли их своим омежкам я? Они мне верили??? — С…вят, медведь ты… лесной, ребра трещат! Пусти!!! — Старик, любимый мой старик! Я тебя хочу! — Балбесина! — я отвешиваю ему фофан по лбу. Звон по всему коридору! Вырываюсь, тяжело дыша… — Д-д-да-а, не м-могу я-я-я!!! — рычу я, рычит вся моя сущность. — Не можешь? А в чём проблема? Гордость альфы? Ну, давай, я снизу? Только будь со мной! Позволь целовать и… — Нет!!! СВЯТ, нет!!! Я по-русски выучу самый обидный мат!!!! От-ва-ли!!!! Влетаю в свою комнату, дрожащие колени подламываются, падаю на них. Ниже пояса всё колом! Как?! Я же на подавителях! Что, папу вашу, творится на этой планете?! Я слышал, что при нехватке самок некоторые насекомые меняют пол… Глаза Свята не лгали, он был в своём уме. Значит, он не предлагал «простоперепих» для снятия напряжения в чреслах. Значит?! Я сжал голову руками. — Дарси! Открой! — глухое рычание под дверью. — Твой запах меняется! Ты ведь всё понял, да? Стари-ик, не мучай меня! Я ищу аргументы прогнать молодого нахала, но не нахожу. Дверь трещит под его напором…
Если он сейчас ворвётся, я… Уступлю ему? Да чёрта с два!
— Свон! Иди к себе! Я… пока не готов! — Старик, ты уж… Думай побыстрее, а? Мне кое-что снизу уже в голову бьёт! Боюсь, с катушек сорвусь ненароком, и наломаю дров! — удаляющиеся шаги. Я ползком добираюсь до постели, падаю пылающим лицом в прохладную подушку. Для начала я пытаюсь разобраться, почему вообще меня посетили подобные мысли?! — Мне принять Свона?! Господи, ну чего ты удумал?! Как вырубился — не помню…
====== Глава 2. ======
Очнулся от истомы, волнами прокатывающейся по расслабленному телу, и мерных хлюпающих звуков: над моими бёдрами трудился Макеев. Я застонал от бессилия, впуская длинные пальцы в его жёсткие обесцвеченные патлы. Свят поднял довольное лицо: — Хорошо… тебе, старик? Люблю тебя! — Т-т-ты-ы-ы, чудо-овище! Маньячи-ина! — я выгнулся грудиной вперёд, кончая в большой сладострастный рот. Так кайфово мне ещё не было! Около года без секса, самоудовлетворение не в счёт. Тридцатилетний засранец тянется к моим распахнутым в крике губам, я ощущаю вкус и запах собственного семени. — Как… ты… вошёл? — хрипло выдыхиваю я, когда Макеев сыто отваливается от меня. — Я… ещё никуда не ВОШЁЛ, старик! — в шальных синих глазах темнеет страсть. — А если позволишь… — Свят, как же тебе объяснить попонятнее, — я непроизвольно облизываю исцелованные губы. — А никак, старик! Я во вкусе! Я тебя хочу! Хоть пристрели меня! — Свя-ят! — я пытаюсь его отпихнуть, но его руки сжимают меня в стальных объятиях. Он намного крупнее меня, его мускулы узлами наливаются под гладкой, тонкой кожей. Его молодое загорелое лицо красивое, хоть и немного простоватое. Макеев прижимает меня к постели. — Я не хочу брать силой, старик… Расслабься хоть немного! Или тебе… так противно со мной? — Да пойми ты, чудовище, я сам всегда только брал! — Да меня, собственно, не колышет, что ты делал в своей прошлой жизни! — Свят скалит белые зубы. — Надо сейчас выбрать новый путь, найти близкого человека и в нём раствориться. Я… как только тебя увидел, дар речи потерял. Я не понимал, что такой, как ты, делает на этой планете?! Почему?! Ты — другой, ты словно выше на порядок меня, Роука, Полански, Майлза и нашей придурошной троицы фриков… Ты словно из другого мира; встретил нас, объяснил, как тут выживать, научил работать. Ты тут один жил полгода. Один! Как?! Как не сошёл с ума?! Красивый… Тонкий… Твои глаза, как дымчатый кварц, губы твои такие сладкие, твои стоны сносят крышу, а тело… И… Твой запах… Не пахнут так альфы! Я сначала решил, что ты бета… Поэтому так бесцеремонно клинья и подбивал. Ребятки мне хакнули архив личных дел, я и прифигел. Ты оказывается альфа! — Но тебя, медвежатина, это не остановило? — хмуро констатировал я и полулёг, поправляя спущенные до колен штаны. — Почему не увлекся Паем? Он милый… Или Владмиром? — Я ещё жить хочу! Анри за него порвёт любого, — Макеев сощурился. — Кроме того, я однолюб, старик. Меня выбесило, что рядом с тобой постоянно крутился Майлз. Он хороший человек, и он альфа со своими заскоками и потребностями. А ты, старик, как допрос показал, тоже в его вкусе. — Горе мне! — простонал я и закрыл лицо ладонями, вытягиваясь на постели. — Доран выцарапал из меня потустороннюю сущность? И кто я теперь? — Будь… просто моим, старик… Я всё сделаю, чтобы каждый твой миг не проходил напрасно! Я… — Хватит! — в мою комнату уже влезал медведь другой масти. На лице Майлза застыли досада и гнев. Таким добряка Брука я ещё не видел. — Свят, так нечестно… Мы договорились, что он выберет сам… Я или ты. — Я боюсь твоей конкуренции. Ты надёжнее меня, и Лер тебе доверяет, — Свят опустил глаза. — Боюсь… друзьями нам не быть, громила. — Я не умру без твоей дружбы, но Лерой всё же пусть решает… — Я, как истинный эгоист и самец, всё уже решил! — Аллё… А ничего, что предмет спора тут и всё слышит? — парни поворачиваются ко мне. Я киплю от возмущения, но мулат резко подаётся ко мне, увлекая тяжёлым мускусным запахом. Так пахнут альфы, находящиеся на пределе? Это ощущают омеги и некоторые чувствительные беты? Страх и любопытство перед кем-то неизвестным… сильным… надёжным. Крылья моего носа предательски вздрагивают. Майлз осознает мой интерес и застывает, позволяя мне прислушиваться к себе. Губы Свята кривятся: — Вот же громила чертов, ты его, кажется, зацепил! — рычит рокер, досадуя от первого проигрыша. — Что ты с ним уже делал? — глухо спрашивает Брук, нависая надо мной. — Качественный отсос, брат! Мой старик славно кончил мне в рот. — Вот… как, — Майлз притягивает меня к себе огромной лапищей, оглаживает и медленно и бесцеремонно расстёгивает мою рубашку. Его полные губы — всегда считал эту часть тела у африканцев довольно сексуальной — начинают блуждать по моей шее, изгибам плечей, линиям ключиц, груди, пока не смыкаются на левом соске. Тело предательски дрожит и отзывается на ласки Майлза. — Чёрт, громила! Дай и мне! — Свят обнимает меня сзади, почти усаживая на свои бедра, начинает целовать мне спину, водя по ней языком. С каких это пор спина стала моей эрогенной зоной?! Оба самца бессовестно меня обхаживают, а я разве что не теку по-омежьи! Я строптиво взрыкиваю, поводя плечами, и слышу хрипловатый, рокочущий голос Макеева за спиной: — Ты самый лучший, старик! Самый красивый… Как тебе это удалось? Лер, мой любимый, дорогой… Только не обламывай! Спереди меня взасос целует мулат, обрисовывая сильными пальцами кубики моего идеального пресса. Я отталкиваю большое тело цвета молочного шоколада или… притягиваю к себе?! Сзади русский бес уже гладит мои узкие бедра, добираясь до паха. — Майлз… У него стоит! — восторженно шепчет этот засранец, метя мою шею алым засосом. — Старик, Лерка, ты хочешь! Ты же не против? Мы осторожно! Теперь между моих бедер двигается кудрявая голова мулата, а пальцы Свона разминают вход в мою задницу. Я мечусь, зажатый сильными горячими телами, всё ещё отрицая изменения в себе. Чёртова планета превратила меня в бету? То магнитное поле, что мешало эйршипам покинуть Доран и делало нас его заложниками, изменило мой набор хромосом? — Сейчас… я не готов… парни, — хрипло прошу я, не особенно надеясь на успех, и, о, чудо! Мои альфа отстраняются, смотрят мне в рот. Я — королева бала? Я теперь велю, и меня слушаются? — Лер, а когда? Когда… будет можно? — губы Свята влажно смазывают мой висок, на полном внимания лице Майлза потёки моего семени. — Думаешь, это просто для меня? — я оборачиваюсь к русскому. — Надо привыкнуть… Не думаешь? — К чему? — К тому, что я… ммм… теперь слабый пол. — Глупости, мой Лер — сильный и умный! — рычит мне в ухо Свят. — Я уже говорил, можешь поиметь меня! — Правда? — я щурю серые глаза и глажу русского беса по щеке. — Нет, ты, определённо, сильнее… и… больше подходишь на роль… — Лер, неважно, как и в какой позиции, я намерен быть с тобой! — Свят скалит белые зубы, неугомонная зверюга только что хвостом не виляет. Майлз тоже не сдаёт позиции. — Я тоже готов меняться, Лер… Я решил стать твоей парой на всю жизнь. — Хотите поиграть в шведскую семью? Тройничок замутить? — Живо выбирай!!!!!! — почти в голос мощно взвывают мои альфы. — А вот хрен вам! — я злорадно улыбаюсь и натягиваю рубашку на плечи. — Беру тайм-аут до Рождества! — Лер… Ты плохо закончишь! — рык угрожающе вибрирует в горле Макеева, а Майлз просто усмехается. — Изнасилуете? — уточняю я. — Нет! Заухаживаю до смерти! — русский бес оттесняет мулата мускулистым плечом. — А я просто буду всегда рядом! — говорит Брук и вдруг целует меня в ладонь. До Рождества долгих три месяца… Что меня ждёт, Господи?
