— Докажем твой статус альфы…

— Тогда не распишут! — меня поражало отчаянное упрямство взрослого человека, пытающего меня полностью присвоить.

— Верно. Что же тогда делать? — Свят задумчиво тёр под губой: этот жест он «передрал» у меня.

— Оставить бредовую идею меня окольцевать и ждать родов, — я посмотрел на альфу щенячьими глазками.

Я полагал, что у меня такие глазки сейчас отлично получатся, а, кажется, вышел взгляд хищника перед трапезой. Свят тяжело вздохнул и покачал головой. Я понимал, что обижаю мужика, но упрямство бродило на старой закваске, и больше никаких вариантов не допускало.

— Решение окончательное, старик? — Макеев встал.

— И обжалованию не подлежит!

— Лады, — в голосе альфы я не услышал ничего настораживающего, что немного меня обескуражило.

Сдался? Верится с трудом!

— Свят… это не блажь и не временное явление, — я пытаюсь опять объяснить, как можно спокойнее. — Я замуж не собираюсь в принципе. С тобой мне хорошо и спокойно. Я даже иногда поражаюсь, как мне с тобой повезло. Но брак… это не про меня… не про нас. Мне за глаза хватает того, что со мной происходит. Да и возраст уже не тот, чтобы бояться остаться отцом-одиночкой.

— Лерк, я всё понял! — Макеев порывается меня обнять.

— Макеев, не истери! Если обидел — прости! Ты ж меня знаешь! — я облегчённо выдохнул. — Кстати, надеюсь, мои круассаны никто не слопал?

Свят как-то невесело покачал головой и вышел из спальни.

— Нет, ну и нахрен были такие сложности?! — обратился я к чихающему под кроватью коту. — Ты там долго торчать собираешься?

— Мяв! Чих! Пф-ф-ф!

— Вылезай, мне ты хуже не сделаешь, а сам надышишься пылюки и заболеешь!

Чезе высунул усатую морду, смотрел укоризненно, пытаясь разглядеть в моих серых глазах острый приступ вины. Совесть у меня, оказывается всё-таки имелась — лежала, заставленная, на верхней полке с действующим сроком годности. Промаявшись до трёх часов дня, я попросил Пая, чтобы он мне нашёл регламент процедуры подачи документов на регистрацию брака для граждан России во Франции. Оказывается, Макеев начал вводить свой план по моему захвату более, чем полгода назад, ещё на Доране?! Таких упёртых надо поискать!

Я крутил в руке надкусанное яблоко; почему-то в последнее время я стал проблемы заедать. Пай грустно улыбнулся, видя мои раздумья. Ему-то сейчас ох, как несладко, моему сладкому мальчику. Роук с Пэтчем носится каждую свободную минутку, а второму зайчику достаётся лишь пара нежных быстрых поцелуев на бегу. Роук мне пожаловался, что секс с Паем стал не таким жарким и глубоким, на что я ответил:

— А чего ты хотел, громила? Думаешь, у Пая нет сердца? Ты сейчас с его братом, у вас будет ребёнок. Он вполне естественно ощущает себя лишним. Вообще… надо сказать, Дэв, что вы заигрались в «тройничок». Пора выбирать, Роук, и отпускать, как бы сложно и нелегко тебе не было.

— Но Пай…

— Судьба распорядилась иначе, старик! Бросила кости и провела между мальчишками черту, — говоря всё это, я опять сделал невольную проекцию на себя и свои сердечные дела. — Пай тоже заслуживает на полноценное счастье. Не думаю, что ты Пая выберешь, так? Поэтому…

Роук тяжело вздыхает, ерошит жёсткий ёжик волос.

— Чем-то недоволен? — я хмурюсь. — Уж поверь, я тебя, как никто другой, понимаю — сам оказался между двух огней.

— До сих пор?

— Не переставая… Только с Майлзом прояснилось, появилась планета по имени Фабио Нери. Поэтому я прошу, не причиняй моему пацану душевной боли. Хочу, чтобы он никого ни с кем больше не делил. Это невыносимо!

— Да, Лер, хорошо. Я понял, прости! — гигант горячо меня обнимает.

Последнее время я дико популярен и у своих, и у чужих. Помните, как в рекламе: «все любят Мамбу…», а в моём случае… Дарси. Инструктор — хороший в меру эгоистичный, человек. А за что его, собственно, винить? Вы моих Зайцев видели? Красавчики, хоть картины с каждого пиши! Один слаще другого!

Роук заглянул в комнату, когда я болтал со своим солнечным зайчиком. Значит, Дэв решил не откладывать разговор в долгий ящик. Пай вскинул серые глаза, они радостно блеснули при виде любимого альфы.

— Ты чего, Дэв? Пап, тебе ещё что-то нужно?

— Не, заяц! Я ухожу, — я остро пропилил взглядом Роука сигнализируя:«Будь осторожен! Не порань! Не обидь!»

Через десять минут Пай стремительно и предсказуемо выбежал из комнаты, дверь которой я глупо подпирал.

— Ты знал?! — швырнул мне в лицо заплаканный мальчишка. Я попытался что-то молвить в свою защиту, но он рванул от меня прочь.

Следом, как побитый пёс, вышел Роук:

— Я сказал, что мы с Пэтчем… планируем пожениться.

— Ничего удивительного, — я лишь пожал плечами.

Реакция влюблённого прирученного мальчишки и не могла быть иной. На Доране они с братом прекрасно делили Роука, и такие необычные отношения никого особо не напрягали. Ведь мы отчасти поставили крест на возвращении к жизни в нормальном обществе. А потом начались откровения и интриги.

— Я… всё-таки обидел моего Пая. Сволочь я, Лер! — на инструктора без слёз не взглянуть: побитая тапком собака и то бодрее бы выглядела.

— Ты виноват в том, что сильно подзатянул ваши непростые полиаморные отношения. Теперь надо просто подождать и попробовать отпустить, Дэв! Вам всем нужно время. В любом случае, ты сделал правильно. Мой сын заслуживает своё собственное счастье.

Конечно же, папа, сделав вид, что идёт в оранжерею, максимально быстро и незаметно рванул за сыном. Скорость передвижения была на порядок снижена, но это не повлияло на мою решимость.

Пай влетел в небольшой парк, взрывая ботинками аккуратно заметённые дворниками кучки последней опавшей листвы. Он глотал слезы, рвано выдыхая облачка пара в холодный ноябрьский воздух. Жаль, что он не прихватил ни тёплой куртки, ни мобильника. И Роук не побежал за ним.

Грустно!

Природа вокруг засыпала, и осень уже раздала весь лимит тёплых деньков. А Пай любил солнечное лето. Любил Доран, где никогда не приходилось ёжиться от холода в тёплых объятиях Роука и с сопящим под боком братом. Их бесстыжая связь постепенно стала нормой. Дэва хватало на обоих пацанов. Каждая ночь начиналась жаркой вознёй, когда они изощрённо распаляли огромного мужчину, а потом он платил им сторицей, одаряя ласками и любовью.

Нет, Пай, конечно же, не сердился ни на брата, ни на любимую громадину с большими добрыми руками, с которыми был не придумано счастлив. Но так, действительно, вечно продолжаться не могло! Было просто обидно. Удушливо обидно. И отцу Пай нагрубил… совсем по-детски!

Глупо!

— Эй, так не пойдёт! — ему на плечи падает безразмерное пальто, согретое теплом большого сильного тела.

Пай, сглатывая, вздрагивает и зарывается лицом в ворот, неприлично долго и жадно вдыхая терпкий аромат другого мужчины. Узнав запах юноша, резко обернулся и не смог справиться с оторопью.

— Илия?! Почему вы здесь?

— Не тревожься! Я к Святу приехал, а потом, когда парковаться начал, увидел, как заплаканный заинька в парк побежал. Я решил проследить. Плохо? Что случилось, маленький? — Илья уже оценил ситуацию и теперь осторожно пытался успокоить мальчика.

— Я… расстался со своим альфой, — тихо муркнул Пай.

— Правильно принятое, взрослое решение, — произнёс мужчина. — У Роука же с Пэтчем ведь будет ребёнок?

— Да. Они… через месяц собираются пожениться.

— Вот и хорошо! А тебе нужно подождать немного, хоть сейчас и больно, малыш!

Пай задумался, исподтишка рассматривая взрослого мужчину в тёмно-сером свитере. Удивительно, но он был выше и крупнее Роука, с густыми, щедро сдобренными сединой тёмными волосами, как и у Дэва. Аккуратно подстриженные седые бородка и усы почти сливались с кожей, а молодые озорные глаза в густых ресницах и сеточке морщин не вязались с солидным возрастом. Шрам был, конечно, некрасив, но придавал облику альфы мужественность и своеобразный шарм.