— Лерк!

— Не говори ничего! Кровать разбери… хочу поспать! — закончив, я эгоистично закрыл глаза.

Меня отнесли сначала в кресло, потом расчехлили, переодели и уложили на прохладные простыни. Свят лёг рядом в одежде, обнял через одеяло и начал зализывать свою метку, словно огромный виноватый пёс. Я терпел жаркие тяжёлые объятия и думал о том, как этому бешеному сильному мужчине, наверно, было страшно сегодня. А только ли сегодня? Малыш внутри меня тихонько перевернулся, по животу прокатилась волна, и тут же мне в пузо упёрлась большая кошачья лапа.

— Что эта блохастая скотинка делает в нашей постели?! — прошипел я, отходя от угрызений совести почти мгновенно, но ответа не получил.

До меня донеслось лишь ровное глубокое дыхание моего измотанного, распереживавшегося альфы.

— Значит так, Кот, слушай и запоминай! — начал я, ощущая весь дебилизм этой ситуации. — Хозяева кроватки — я и мужик рядом. На ней спим только мы, а умные коты спят на коврике на полу или в корзинке. Звать тебя будут Чезе, и только попробуй не откликнуться. Нос до «Дона» не дорос! Когтями мебель не драть, и ничем другим… углы не метить! Не орать. Не будить по утрам. Гадить только на улице — никаких лотков в доме! Судя по размерам того, что ты сейчас нализываешь, никаких баб в наш сад водить не смей! Любой секс только на ИХ территории. Совместные дети — на твоей совести, мы их кормить не обязаны!

Чёрно-белый кот снова потрогал лапой мой живот, дитё ответило мягким толчком. Я замер.

— Что за игра такая? Спелись? Брысь, дрыхнуть на коврик, Чезе, завтра сооружу тебе спальную коробку. И… — я неожиданно для себя почесал животину за ухом, и кот врубил трансформатор от удовольствия. — Хрен с тобой! Гляжу, тебя отмыли? Сегодня спи тут, под боком, а завтра…

Надо ли говорить, что Чезе вскоре стал третьим хозяином кровати, или догадаетесь сами?

====== Глава 26. ======

Три занятия мы со Святом просто прогуляли. Три дня он присасывался ко мне, как пиявка, купал в осторожных ласках и поцелуях, словно боялся не успеть насытиться мною. Мне даже стало неспокойно на душе. Я и спросил, не собирается ли мужик исчезнуть на днях? На что мне показали, как «ёжик носиком шевелит», и поцеловали так, что язык онемел.

Я приходил в себя и ждал, пока немного сойдёт красный след от пощёчины. Волновался бы я раньше из-за фингала на фейсе?! Но заявиться на занятия по партнёрским родам с явными следами насилия на лице означало бы подставить Свята под удар… или всем и каждому объяснять, как ночью ты нечаянно налетел на полуоткрытую дверь. Сколько омег использовали в моём офисе подобную отмазку? Не сосчитать! А банальность я терпеть не мог. Решил говорить, что неудачно побоксировал с мужем на выходных и пропустил боковой слева! Выслушав мою версию, Макеев чаем подавился и тут же предложил версию с дверью… Ржали минут десять, пока не вошёл Ланс, заглянувший на обед.

Жандарм скептически осмотрел мою щёку и сказал:

— Скажи, что от предка прилетело! Типа отец приехал, а ты с животом и не замужем.

Я покосился на взрослого человека со свежим решением.

По дороге в Париж мне приспичило поесть свежих «шу», кто не знает — маленьких заварных пироженок. Мы посидели в уютной кафешке. Поздняя осень в Париже выдалась холодная и сырая, я кутался в огромный шарф и наслаждался натуральным мехом на манжетах пальто, которые грели озябшие ладони не хуже муфты. Свят смотрел на меня слишком пронзительно и задумчиво. После моей дурной выходки он немного изменился, стал менее горячим и стремительным. Плевать он хотел на предостережения Анри: Макеев практически не выпускал меня из поля зрения. Его объятия стали крепкими и долгими, и целовал он реже, но глубже и более жадно. Вот и сейчас, сидя напротив меня, альфа пил кофе, одновременно терзая зубочистку, не в силах забыть привычку курить, и о чём-то думал.

Я тронул его за руку:

— Свят?

— М-м-м. Лерк, ты чего?

— Это ты «чего»? Совсем в астрал ушёл.

— Не. Поближе. Может, ну эти курсы? Мотанём в Лувр, посмотрим Мону Лизу? — с отчаянием предложил Свят.

— Ты не был в Париже ни разу?!

— Был. Но Джоконду так и не посмотрел.

— А почему именно она тебя интересует? Безбровая женщина средних лет, и не красавица вовсе, — немного высокомерно произнёс во мне голос искусствоведа.

— Хочу увидеть, как она таинственно улыбается в оригинале. Все женщины — странные существа из другого мира, — можно сказать, что своего чудо-альфу я сейчас не узнал.

— Кто-то сказал, что по одной из версий — это и не женщина, а возлюбленный Да Винчи омега или автопортрет самого художника, — продолжаю умничать с важной миной лица. — А улыбка… сдалась она тебе! Есть много более красочных и достойных полотен.

 — Считай, что это моя блажь, любовь моя.

Я приподнял бровь: Макеев уже вёл себя, как супруг, и меня это не хило настораживало.

 — Свят, я не отказываюсь посетить Лувр, но немного позже, а сейчас ноги в руки, булки сжал! Я звонил и предупредил, что мы сегодня будем!

 — Ну, раз так! — Свят встал, подал мне руку. Я по привычке хотел строптиво шлёпнуть по ней, но неожиданно для себя принял помощь. Вставать стало заметно сложнее, сказывался вес, и я благодарно кивнул.

Семейная идиллия просто! Кто бы заценил со стороны!

До клиники Роше доскакали рысистым галопом. По дороге у Макеева спустило колесо, и мой внутренний бесячий альфа вернулся во всей красе. Мы смачно прилюдно разругались, и я проорал, что видит Бог и все архангелы, я никогда не свяжу свою жизнь с косоруким неудачником. Свят назвал меня престарелой истеричкой и исчез перед самым входом в клинику.

Пришлось заходить на занятия одному, но с гордо поднятой головой и дёргающимся веком. Трогательно пузатенькие омежки разбившись на группы ждали начала увлекательного действа, что-то оживлённо обсуждая. Их партнёры стояли у стены более сплочённо и тоже негромко беседовали. Я подошёл к первой группе «товарищей по счастью».

— Вonjour! — французским я, слава Богу, не в совершенстве, но владел. — Я первый раз на занятиях, поможете мне освоиться? — в эту просьбу я вложил столько вежливости и мягкости, что сам себя поразил.

Я вклинился в омежью беседу, как раз между рецептом морковных котлеток и попутным жарким обсуждением какого-то сериала, сдобренным жалобами на отёки. На меня воззрилось несколько пар прекрасных глаз разных цветов и оттенков. Сначала омежки мило смутились и зарумянились, пытаясь мне предложить присоединиться к альфам, но потом… увидели мой большой округлившийся живот. Рты у них открылись так широко, что Свят-извращенец тут же предложил бы их чем-нибудь интересным занять. Осмотрев меня на предмет съедобности, слабый пол вдруг несказанно оживился. Все недавние темы тут же были свёрнуты-отложены, и меня накрыло на месте волной крышесносного щебета и треска.

— Ах, какой вы мужчина!

— Мой муж не так роскошен, как вы! Нет, ну вы — альфа!

— После родов я не против встретиться с вами. Это не простой флирт. Мой партнёр лишь помог мне забеременеть.

— А сколько вам лет?

 — А что вы любите готовить?

— Вы такой обалденный!

— А ваш муж такой же обалденный, как и вы? Или у вас свободные отношения?

— А как вы такую форму поддерживаете? Растяжек нет?

— А где вы будете рожать?

— Вы просто обалденный!

 — А кого вы ждёте?

— А вы любите мужа? У вас ведь есть муж?

— А где вы познакомились?

— Нельзя было пройти так просто мимо такого обалденного мужчины!

— А как вы относитесь к вегетарианству?

— А когда у вас был последний секс?

 — Вы — ОБАЛДЕННЫЙ!!!

Что ещё могло произойти в такой стрессовой ситуации через пару минут непрерывной бомбардировки меня вопросами?! Конечно! Закрытую уже было дверь с пинка выбил и вырвался, досадуя, на свет Лерк Макеев. Наверно, омежки почуяли, как просела позиция «джентльмена», а её сменила аура непревзойденного засранца.