Анна, до этого прикрывшая от удовольствия глаза, распахнула их и посмотрела на отражение Себастьяна в зеркале.

- Народ возненавидит меня, - надломленным голосом произнесла Анна.

- Это пустяки, - махнув щёткой для волос, парировал Михаэлис, и продолжил расчёсывать волосы. – Народ любит бурно возмущаться, но он быстро привыкает к переменам.

- Но это кардинальные перемены, касающиеся уклада их жизни, - возразила Анна. – Когда Генрих станет главой английской церкви, и Англия перестанет зависеть от Папы, всё в стране поменяется.

- И в лучшую сторону, - заверил её демон, заплетая волосы леди в причудливую косу. – Вот увидите, вас ещё полюбят.

- Но сначала меня будет люто ненавидеть не только народ, но и вся европейская верхушка. Меня уже ненавидят.

- А Вы, миледи, как думали? Это дополнительная плата за сделку с силами ада.

Анна опустила глаза. Она всё чаще думала, что будет ждать её после смерти. Наверняка те, кто заключают договора с демонами, страдают в разы больше, чем обыкновенные грешники, и ей было страшно представлять эти страдания. Хотя Себастьян говорил, что в качестве платы за исполнение желания он поглотит её душу. Поглотить – значит уничтожить. Быть уничтоженным – значит не существовать вовсе. Анна с облегчением вздохнула. Кажется, муки ада минуют её.

- О чём думаете, миледи? - поинтересовался Себастьян, завязывая ленты на голове госпожи.

- О том, что сегодня прекрасный день.

Сегодня и в самом деле был прекрасный день. Генрих уже объявил ей, что дарует ей титул маркиза Пемброук. Не маркизы – этот титул достался бы ей, если б она стала женой маркиза, а титул и владения самого маркиза. Это значит, что этот статус будет переходить от неё к её детям.

А ещё это значит, что сегодня ночью она должна будет заплатить королю за этот подарок и все его страдания своим телом. Только Себастьян ничего не должен знать об этом.

========== XI. Переломный момент ==========

Анна внимательно осмотрела жемчужное ожерелье – фамильную ценность Болейнов, украшение, выполненное в единственном экземпляре и находившееся только в её пользовании. Мягкий и неяркий свет от многочисленных свечей плавно перетекал от одной жемчужины к другой, а массивная золотая подвеска в виде буквы «В»* жадно вбирала в себя отражения языков пламени. Чуть слышно вздохнув, Анна изо всех сил надавила на жемчужную нить, и та, не сразу поддавшись, с глухим треском порвалась, а нежные жемчужины с тоненьким стуком рассыпались по полу.

- Себастьян… - недовольно простонала Анна и обернулась к демону, беспомощно опустив руки.

Михаэлис с интересом посмотрел на бусины, а затем перевёл взгляд на свою госпожу.

- Очень странно… - едва внятно проговорил слуга и принялся собирать жемчуг.

- Что ты там бормочешь себе под нос, чертяка? – мгновенно разозлилась Болейн. – Только этого не хватало. Король пригласил меня сегодня на ужин, я должна быть у него в покоях через час и хотела надеть это ожерелье. А теперь его придётся нести к ювелиру.

- Я сам его починю, миледи, - Себастьян успокаивающе улыбнулся. – Для меня это несложно.

- Ты великолепен! - Анна улыбнулась и, не удержавшись, поцеловала слугу в щёку и развернулась к зеркалу. Удивление на лице Себастьяна не помедлило проявиться. Он прищурил глаза и внимательно посмотрел на яркое отражение Анны в зеркале. Её глаза задорно светились, губы были окрашены победной улыбкой, а пальцы проворно перебирали шелковистые локоны, ловившие в свой плен пламя свечей. Задумчиво потерев место поцелуя, Себастьян произнёс:

- И все-таки очень странно…

- Что? – Анна развернулась и, уперев руки в бока, недовольно поглядела на своего слугу.

- Ничего, миледи, - губы Михаэлиса мгновенно расплылись в услужливой улыбке. – Надеюсь, Вы помните, как следует себя вести с его Величеством наедине, чтобы не испортить свою репутацию.

- Ха, ты мне ещё об этом напоминаешь? – Анна окинула слугу дерзким взглядом и снова вернулась к расчёсыванию волос. – Я чиста и невинна, как ангел Божий, я помню и повторяю эти слова себе вместо молитвы каждую ночь перед сном.

Себастьян ещё с минуту понаблюдал за госпожой. Червь подозрения уже безжалостно разъедал его изнутри, но что сейчас можно было сделать? Жемчужные нити не рвутся просто так, и столь яркий огонь в глазах Анны не горел уже давно.

- Миледи, - промолвил Себастьян и поклонился. – С Вашего позволения.

- Да-да, можешь идти, - не отрываясь от своего отражения, отозвалась Болейн и, когда тяжёлая дверь закрылась за ним, с облегчением вздохнула. Что ж, от демона она избавилась на этот вечер. Теперь же предстояло пережить самую сложную часть игры.

Холодный декабрьский ветер ерошил полудлинные волосы короля, безмолвно взиравшего на вид мрачного ночного Лондона из своей опочивальни. Лишь кое-где сквозь ставни прорезался свет от огня, отдалённо играла весёлая и похабная музыка в тавернах, но большая часть города спала, убаюканная колыбелью зимнего ветра. Король втянул в себя свежий воздух. Ему почудилось, что он чувствует запах Анны.

Залпом осушив бокал вина, согретого в его тёплых ладонях, Генрих повернулся на едва различимый в тишине звук шагов. Он подошёл к двери, чтобы отворить её, но Анна сделала это раньше и предстала перед взором короля.

- Маркиз Пемброук. Вы пришли.

- Да, Ваше Величество.

Генрих окинул взглядом возлюбленную: одетая в тоненькую белую сорочку и шёлковую зелёную накидку, она тёрла ладони друг о друга и переступала с ноги на ногу – мраморный пол королевских покоев окутал холодом её ступни. На лице леди – могильная бледность, то ли от зябкого воздуха, то ли от страха. Но чего было бояться, когда рядом стоял мужчина, души в ней не чаявший и готовый положить за неё на гильотину всё своё королевство?

- Анна… Моя Анна.

Король взял её ладонь и осторожно поцеловал. Анна стояла неподвижно и не сводила взгляда с Генриха. В голове всё ещё звучал строгий голос демона о том, что ей следует хранить чистоту до определённого часа – кому расскажешь, не поверят в этот абсурд. Она не знала, что Себастьян далеко не о её девственности беспокоился. Её невинность была необходима для выполнения плана и исполнения желания, а своими действиями Анна сейчас могла всё разрушить, всего лишь сказав его Величеству «да».

- Да.

Генрих потянул её на себя и повёл к постели. Блаженная улыбка уже украсила его лицо – сегодня женщина, которую он желал больше жизни, которую любил, как ему казалось, больше, чем свою корону, и за ночь с которой был готов умереть, наконец, отдаст ему себя до последней капли.

Thou couldst desire no earthly thing

But still thou hast it readily,

Thy music for to play and sing

And yet thou would not love me…**

Ранним утром, когда на горизонте появилась тоненькая полоска алого света, Анна спешила в свои покои, кутаясь в лёгкую, совершенно не гревшую накидку. Как можно тише она отворила двери своих покоев и осторожно заглянула внутрь. Свечи по углам ещё распространяли блёклый золотистый свет, в скором времени грозя потухнуть из-за почти сгоревшего фитиля. Не заметив в комнате никого, она облегчённо вздохнула и подошла к постели, но тут же заметила на подушке своё ожерелье – целое и такое же прекрасное, как раньше. Внезапно все свечи потухли, а сердце Анны бешено заколотилось. Она обернулась назад, но неведомая сила мгновенно отбросила её к стене. Охнув от тупой боли в спине и затылке, Болейн зажмурилась и сразу же открыла глаза, чтобы опознать нападавшего. Из полумрака комнаты на неё взирали ярко-алые глаза. Глаза демона…

- Миледи, как же нехорошо Вы поступаете.

Себастьян покачал головой и подошёл ближе к своей госпоже.

- Мы же с Вами договаривались: Вы выполняете мои условия сделки, и тогда Ваше желание будет исполнено. Ведь я запрещал Вам вступать в интимные отношения с королём не по своей прихоти, – мне абсолютно плевать на Вашу чистоту, – но так было необходимо, чтобы прийти к успешному завершению нашей сделки.