Что делать дальше, я совсем не представляла. Играть любовницу, чтобы выведать у него что-нибудь полезное? Но это может длиться годами, в то время как жизнь моя, Никки и Моники в опасности буквально каждую минуту. Я много и очень долго думала, но так и не предприняла дальнейших действий. Но судьба обратила в итоге взор на мои мучения, и ответ пришел весьма неожиданно.
========== Глава 8. ==========
Произошедшее между мною и вампиром никак не повлияло на мою рабочую деятельность. Мне быстренько достали из закромов новое платье, и я продолжила носить кофе по утрам, бегать по разным поручениям, попутно помогая на кухне, и подавать вино перед сном. Если не обращать внимания, что у меня ужасно болела рука, потому что долго заживала, я делала вывод, что Анаксимандер не зовет меня в свою обитель, потому что ему неприятен вид больной плоти. То, что буквально вчера заводило его, сегодня уже теряло свою привлекательность. Пользуясь своей относительной свободой, я хотя бы могла навещать Монику, которая уже почти пришла в себя и начала со мной общаться как прежде. Она, как ни странно, тоже извинилась за их с Никки поступок, но я не стала пенять ей муками совести, и мы решили об этом больше не вспоминать. Однако каким-то волшебным образом, она поняла, что я была близка с ее отцом, и требовала подробностей. Мы долго пререкались. Мне не хотелось рассказывать, что ее фантазии о хозяине полностью не соответствуют тому, каков он на самом деле. Она обиженно сказала, что ужасно завидует и отдала бы все на свете, лишь бы поменяться со мной местами. На это я лишь натянуто улыбнулась.
Следующим этапом было рассказать все Никки. Я боялась двух вещей: он либо заревнует и рассердится на меня, либо тоже начнет выспрашивать, где кто кого целовал и трогал.
Вскоре, встав пораньше, я поймала его в гараже. Он лежал под машиной и что-то упорно крутил там. Повсюду пахло бензином, и даже сам Никки, пропитавшись им, выглядел как стереотипный автослесарь — перемазанный мазутом, и в одном джинсовом комбинезоне, где из больших карманов торчали инструменты.
Вот ему-то я все рассказала от начала и до конца, от пореза на руке до странного заявления про «истерию». Никки молча слушал, лишь изредка перебивая меня, чтобы что-то уточнить, и ни разу не отвлекся от работы. Когда я закончила рассказ, он выполз из-под транспортного средства и рукой вытер вспотевший лоб.
— Ты все правильно сделала, Ади. Начала бы отказывать, он бы тебя не пожалел.
— Мне ужасно стыдно за это.
— А мне стыдно, что я все это позволяю и не чувствую злости.
— Я поняла, что единственный выход отсюда — это смерть. Его или наша. Как вообще это можно сделать? Серебро, там, распятие, хоть что-нибудь?
— Это все бред. Серебром он пользуется спокойно, а религиозные атрибуты вызывают у него отвращение только потому, что он убежденный атеист, — он вдруг замолчал и покрутил в руках гаечный ключ. — Ну, я точно не смогу поднять на отца руку. Даже подумать об этом кажется мне варварством.
— Его раны быстро заживают. Но, если, например, отрубить голову, у него же не вырастет новая?
— Как ты это представляешь? — он грустно засмеялся. — У тебя хватит силенок?
— Нет. Но если действовать вместе, то, уверена, мы что-нибудь придумаем.
Ник не ответил на мое предложение. Он все еще колебался.
— Меня всегда интересовал вопрос, от чего он резко стареет? Когда мы поехали в город за новой жертвой… — он виновато посмотрел на меня, — прости. Он выглядел еще ничего, но потом пропал на сутки, а когда вернулся в гостиницу, уже был весь седой и сморщенный, словно ему реально триста лет.
— То есть случилось что-то такое, что буквально вытянуло из него жизнь?
— Похоже да, но он ничего мне не сказал. А ночью последовал за тобой. Если честно, мне кажется, что он молод только снаружи, а внутри… сама понимаешь.
— Это хотя бы объясняет его помешанность на здоровой пище и чистоте.
Повисло неловкое молчание, и мне вдруг захотелось обнять Никки, но я чувствовала себя какой-то грязной и испорченной, и, казалось, что больше не имею прав на его чувства.
— Я так хочу прикоснуться к тебе, сжать в объятиях, — тихо сказал Никки, как будто прочитал мои мысли. — Но посмотри, на кого я похож, — он развел руками. — Мазут и бензин ты в жизни с платья не удалишь.
Впервые за долгое время мы вместе посмеялись над глупой шуткой, которая опять сводилась к «любимой» стирке. Чтобы не оставлять на себе лишних запахов, я даже не стала брать Никки за руку и поспешила в дом, чтобы подать своему хозяину горячий кофе.
По пути меня встретила Олива и попросила пройти с ней в медкабинет. Я удивилась, ведь уже сама научилась обрабатывать раны, оставленные вампиром. Моя подруга по несчастью, как когда-то мисс Ди, взяла у меня около пятидесяти миллилитров крови в шприц. На мои вопросы она не отвечала, лишь сказала, что хозяин так распорядился. И я была рада, что благодаря больной руке он не хочет иметь со мной близких контактов. Мысль была логичной, но отнюдь не правильной, как потом оказалось.
***
Прошла еще неделя, и Анаксимандер будто и думать обо мне забыл. Это было и хорошо, и плохо, потому что время неумолимо шло, а я все сильнее привыкала к окружающей действительности. Вернее, вампир не то, чтобы забыл, он, казалось, избегал меня, хотя прямо этого не показывал. Он отсылал меня на кухню или убираться вместо того, чтобы давать личные поручения, а когда я накрывала ему на стол, то не смотрел на меня вовсе. Тогда я вспомнила, что он сказал о проявлении инициативы.
В один из вечеров я прямым текстом спросила, может его что-то во мне не устроило. Он удивленно на меня посмотрел и сказал, что его не устроило абсолютно все (хотя я то же самое думала про него самого). Решив устранить преграду между нами, я задрала юбку до бедра и предложила повторить. Анаксимандер посмотрел на эту картину и, казалось, что-то мелькнуло в его голове, именно то, что нужно, но вдруг он отвернулся и сказал прекратить спектакль.
Тут во мне разыгрался чисто спортивный интерес. Ситуация была почти как в прошлый раз, только без крови. Он на «это» не бросается, а на что же тогда бросится? Решив не терять времени зря и теперь-то прочно поняв, что в рамках инстинкта размножения он обычный человек, но с небольшими секретиками, я без стеснения залезла к нему на колени и, схватив его свободную руку, положила себе на бедро.
— Я хочу, чтобы ты был рад, — ласково сказала я. — Жаль, что в прошлый раз звезды не сошлись, но, может, стоит продолжить?
Анаксимандер снова задумался, глядя мне в глаза, хотя руку с моей ноги не убирал. Затем он, словно охранник в аэропорту, прощупал на мне резинки трусов и топа, и убедившись, что ничего опасного там нет, поцеловал в губы.
Путем долгих уговоров я убедила перейти снова в постель, потому что он как-то маниакально тяготел к твердым поверхностям: пол, стол, — все, что угодно, лишь бы максимально неудобно для меня.
Оказавшись снова в его спальне, я уже была более подготовлена морально и даже немного проявляла инициативу, пускай мой опыт и основывался только на порнографии. Вампир же вел себя, наоборот, немного скованно, будто чего-то боялся. Он внезапно отстранялся, осматривал свои руки и грудь. Потом, удостоверившись, что все нормально, снова принимался за меня. От моего наблюдательного взгляда его странные действия не укрылись, и я решила заострить на этом внимание. В прошлый раз он был словно зверь в разгар брачного периода, а теперь вел себя как подросток, который боялся, что вот-вот домой придут родители и застанут его развлечения с подружкой. С другой стороны, он казался спокойным, и это был повод по окончании его поспрашивать о чем-нибудь личном.
***
Лежа на огромной белой подушке, я смотрела, как Анаксимандер, закрыв глаза, отдыхал рядом со мной. Его ровный профиль ярко вырисовывался в сумерках, а веки слегка подрагивали. Накрытый одеялом по пояс, он положил руки под голову, и я только сейчас заметила, что тело его было почти безволосым. Ни на груди, ни в подмышках, ни в паховой области, ни даже на подбородке — не было темных точек от сбритых волос. Как будто они выпали, или вообще никогда не росли. Он совсем не потел, и, даже выполняя монотонные телодвижения, которые требовали у обычных людей каких-то определённых энергозатрат, казалось, ни капли не уставал. Оживший мертвец или робот, — вот с кем я могла бы его сравнить. В то время, как у меня гудели ноги и поясница, он лежал с таким видом, будто просто пальцем пошевелил.
