Амбер пощупала Ионе лоб и щёки. Пришлось вывернуться из-под сухих тёплых пальцев.

– Я всё делаю, конечно, – проговорила Иона не без лёгкого раздражения. – Тут все не очень хорошо выглядят, здесь не Талерия.

– Определённо, нет, – Амбер усмехнулась и стала изучать содержимое чашки.

Амбер нужно больше времени, чтобы разобраться в ситуации. Хорошо соблюдать всякие режимы работы и отдыха, когда ты мирно трудишься по посевному графику или живёшь в городе. Здесь существует цель: собрать урожай и предотвратить всеобщий голод. Даскерия – кормилица всего человечества, и городской Талерии, раздутой от гордости, – тоже. Сколько часов в день нужно работать, чтобы хоть немного приблизиться к старым поставкам продуктов и восстановить всё, что было уничтожено? О каких перерывах, о каком отдыхе может идти речь? В отчаянии правительство берёт даже револтистов, чтобы увеличить скорость работы, а Амбер говорит – высыпаешься ли ты, подруга?

За столом револтистов раздался приглушённый смех. Амбер вытянула шею, чтобы разглядеть причину их веселья, улыбнулась и покачала головой. Что она надеялась там увидеть? Иона не удивилась бы, даже если бы один из них помочился другому в чашку, а остальные стали бы над этим гоготать. Отсмеявшись, они, глядишь, ещё и выпить чудодейственную настойку смогли бы да зарядиться энергией. Пусть они и люди, но мозги у них устроены, наверное, даже чуднее, чем у гэллонов.

Перед Ионой материализовался поднос с кашей, яблоком и кофе. Дарси, не говоря ни слова, погладил Иону по руке и ушёл за стол, стоящий как можно дальше от девушек. Амбер с интересом проводила его взглядом и уже открыла было рот, чтобы вставить комментарий, но Иона перебила вопросом:

– А где опять пропадает Енс? Уже поел?

– Он ещё не приходил, – Амбер поморщилась. – У него свободный график из-за работы. Поест позже.

– Но сейчас утро. Все завтракают. Он уже работает? Нужно поесть, иначе где брать силы-то? Он, наверное, голодный. Чего не отнесёшь ему в комнату?

– Он занят, не нужно его отвлекать, – Амбер нахмурилась и повертела ложку в пальцах. – Енс, если в работу погрузится, так всё. Потом его отпустит, и поест как миленький.

Как можно относиться к его самочувствию так равнодушно? Разве Амбер не должна заботиться о любимом? Скоро, когда они узнают друг друга и скрепят союз навечно, Енс станет её судьбой и центром её жизни. Судьба – главный дар небес, самый важный человек в мире, и он всегда должен быть превыше всего.

Движения Амбер стали резкими и напряжёнными. Она будто начала задумываться над каждым глотком или зачёрпыванием каши. Снова Амбер повела себя странно, едва они упомянули Енса. Иона принялась жевать полусинтетическую овсяную кашу, чуть тёплую и слишком пресную. Револтисты опять тихо засмеялись.

– Ты надела ту самую майку, издеваешься? Совсем не беспокоишься о моих бедных нервах, – Амбер попыталась разрядить обстановку, но у неё не получилось.

– Так ты пока ничего мне не сшила.

Иона успела забыть, какой одержимой Амбер становилась, когда речь заходила о шмотках. Сегодня девушка оделась с присущим городу шиком: в белые брюки и расшитую блёстками водолазку, подобрала к костюму браслетики, ободочек и заколочки.

Иона никогда не задумывалась о такой ерунде: завязала волосы в пучок – и лезь под машину. Амбер всегда отличалась от Ионы и остальных даскерийцев. Родители её сразу решили, что будущее дочери с Даскерией не будет связано, поэтому Амбер никогда не пачкалась в земле и могла не опасаться, что масло оставит невыводимое пятно на рубахе. Пока Иона училась сеять, удобрять, полоть, собирать и чинить, Амбер обучалась рукодельничать, играть на музыкальных инструментах, писать стихи, а потом и вовсе уехала учиться на целителя в город.

В детстве различия не беспокоили Иону. А сейчас Амбер, далёкая от понимания происходящего в поле, журит Иону за то, что она не одевается в добро из талерийских каталогов.

Подруга должна осознать, что тут происходит, и как можно быстрее. Проверка нагрянет совсем скоро, и им полагается действовать как целое. Проверяющие не простят командиру ни единого промаха, всё будет учтено и взвешено. Иона и так вчера заработала большой негативный отзыв от Главы.

– С шитьем может возникнуть проблема, – Амбер принялась теребить серёжку в форме сердечка на тонкой золотой ниточке. – Но если ты и вы все будете делать перерывы в работе и отдыхать, то я смогу меньше лечить и больше шить, и ты получишь своё красивое платье! Для Дарси.

Амбер подмигнула подруге и улыбнулась, и Иона попыталась ответить тем же. Ведь это Амбер. Самая лучшая, любимая, несмотря на странности и несовершенства. С её помощью получится накапливать больше сил перед работой, и она будет шить хорошую одежду. Конечно, сложно сориентироваться в новых требованиях Даскерии, когда живёшь в городе по совсем другим правилам. Но она освоится. Они с Енсом наконец-то приехали сюда надолго.

Револтисты ещё больше оживились. Теперь засмеялись женщины. Амбер так резко вскочила со стула, что Иона вздрогнула.

– Пойду поболтаю с ними, кажется, там очень весело, – Амбер произносила слова уже на ходу.

Один раз она с улыбкой оглянулась на Иону, но потом всё её внимание захватили жители клоаки. Ллойд и Эра раздвинулись, и худощавая Амбер легко поместилась с ними втроём на двух стульях, в самой гуще событий. Её звонкий голос отчётливо зазвучал среди приглушённого бормотания револтистов. Кажется, Амбер совсем не побеспокоило то, что её чудесная бежевая кофточка с блёстками обтёрлась о замызганные лохмотья. Подруга будет вонять хуже свежесобранных коровьих лепёшек, когда выберется оттуда.

Каша совсем остыла, и Иону стало воротить, хотя в столовой каша обычно получалась вкусная, почти такая же, как у мамы. Амбер и револтисты о чём-то беззаботно говорили за спиной, их стало слышно ещё громче. Как они раззадорились! Поставить бы каждого из этих людей на место их брошенных судеб. Или, что ещё лучше, заставить бы их трудиться над собой – ведь они больше всего на свете боятся переработать и решить, не дайте небеса, свои личные проблемы.

Амбер по должности положено общаться с ними. Многим из них на Револте уже не полагается медицинское обслуживание, потому что они прожили в клоаке больше пяти лет, а здесь их силы будет поддерживать добрая Амбер. Конечно, теперь-то револтисты рады работать, потому что на тех, кто не работает, еды вообще нет, даже синтетической.

Но недалёк час, когда слабые духом люди укатятся обратно на Револт, чтобы дальше глотать наркоту, трахаться, лениться и содержаться силами и средствами тех людей, кто честно трудится и, в отличие от револтистов, заботится о своих судьбах.

Им весело. Ну, разумеется, им очень весело – как может грустить человек без чувства сострадания или совести? Повылезали отовсюду, чтобы отхватить выгоду из горя честных людей, и радуются. Что за интерес у Амбер ко всем ним?

Иона закончила завтрак, а Амбер так и не вернулась. Оставила неубранный поднос. Иона сгребла всю посуду на свой и понесла сдавать на стойку.

Амбер сидит с револтистами уже дольше, чем с Ионой. Что такого интересного они ей рассказывают, что оно увлекает сильнее общения со старым другом? Как Амбер умудряется заставить её чувствовать одиночество, даже находясь рядом?

Оставался Енс. С ним Иона всегда чувствовала себя нужной и любимой. Что ж, если Амбер не хочет заботиться о нём, Иона сама отнесёт ему еду.

Когда Иона проходила с подносом мимо Амбер, та подарила ей серьёзный и холодный взгляд. Он даже заставил волосы на затылке встать дыбом – Иона не привыкла, чтобы смеющиеся глаза Амбер так смотрели на кого-либо. Но Иона не подала виду, что смутилась. Револтисты притихли, завидев её.

– Не рассиживайтесь здесь! Собирайтесь на работу! – крикнула Иона и направилась к выходу, стараясь удержать на подносе катающееся яблоко.

Иона вошла в комнату брата и Амбер – и оказалась дома. Вошла тихо, Енс даже не услышал. Он склонился над столом в полном сосредоточении. Иона не стала окликать брата сразу и задержалась немного, чтобы внимательнее изучить небольшое помещение, где он теперь жил.