Играю я себе. Разговоры общие разговариваю. Вяжу.
Нет-нет да и словлю на себе долгий чей простой, как дуга, взгляд.
А, думаю, чего это оне меня глазами щупают? Что особенного-то чёрт во мне свил?
Бабка как бабка. Под заступ смирно поглядываю. Честь знаю. Зажилась…
И что ж вы думаете? Болезный народко дотошный. Страх какой дотошный. Что да чего, да и признай меня скорбные лотошники за жёлтинску.
По телевизору видали вот намедни!
А саме кто я – не знают.
Засылаю вопрос, как звать-величать ту старуху, что видали?
– Не помним точно, как ей фамилия будет. Но какая-то такая… Из съестных.
Стали перебирать.
– Пельмешкина…
– Картофелева тире Оладушкина…
– Хлебникова…
– Хлебушкина!
– Борщова…
– Клёцкина…
– Пирожкова…
– Булочкина…
– Блинчикова…
– Блинова, может? – веду на путь.
– Ну а кто его упомнит?
– Можь быть, и Блинова, – неуверенно так переглядываются.
Тогда, думаю, надобно дать доказательность покрепче.
Улыбнуться!
Когда сымали на тельвизор про встречку платочниц с жёлтинскими школьницами, про то, как мы передаём им своё рукомесло, так я, старая глупуня, неумно как сделала. Улыбнулась. А рот-то рваный, дырявый, беззубый.
Надо бы припрятать, а я разинула… Радуйся, Акулька, журавли летят!
О Господи, грехи тяжкие!
Да разве долго мёртвому засмеяться?
Смотрела потом на себя по телевизору – так стыд чуть со стулки не спихнул…
Гляжу я на своих на лотошников и думаю. Ну, то я по телевизору улыбалась шире Масленицы. Ну, то ладно. Дело минулое. А дай-ка я и вам вблизях улыбнусь по-русски.
В моменталий узнали!
– Она! У той тоже не было передних зубов! Анна Фёдоровна Блинова!
– А позвольте, дорогая Анна Фёдоровна, с нашим чайничком к Вашему к самоварчику приткнуться, – ластится ко мне лотошный верховод.
– Я слушаю.
– Видите, не Вашего я стаду баран. Не оренбургский. Могу спросить глупость. Так что не взыщите… Я со стороны, чужесветец… Командировашка.
– Что-о? В больницу командировали?
– Не-е… Прикатил я, дурак до пояса, в Оренбургию на знаменитые на Ваши газовые промыслы. Но судьбе, ей видней, угодно было пристегнуть меня к больничному бережку. Оченно нужно мне это, скажу я Вам. Ну как стоп-сигнал зайцу!
– Постойте, постойте… Это что же, со своим лотом в командировку?
– Со своим… В поезде, в гостинице вечерами, вот тут в больнице… Да знаете, как лото времечко кокает! Без лото я б с тоски давно-о лапоточки откинул. Но не про меня речь… Я слыхал и песню про платок, и пропасть читал, в курсе даже про Жёлтое, «столицу оренбургских платков». Насколько я понял, в славу да в почёт круглый мастериц втакали ажурные паутинки, что первые добыли себе знак качества и свободно проходят в обручальное кольцо. Анна Фёдоровна, это на сам деле так? Или это сладкий художественный свист?[195] Ответьте Фоме неверующему.
Сняла я с плеч паутинку. Подаю ему.
– Нате, сизокрылый. Проверьте сами.
Лотошник сорвал с правой руки своё толстое, посредине с горбинкой, кольцо, поднял перед собой повыше глаз, чисто фокусник в цирке, и на красоту духом пропустил платок.
– Вот это ор-ригинальный номер! – в жарком восторге гаркнул он во всю больницу. – Да расскажи я дома – на веру не возьмут! Экий громадище ниточкой жикнул!
Всего-то один человек. А шуму пустозвонного, шуму… Черти делят горох тише.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
