— Идем, — сдерживаю Дилана за рукав кофты, оглядываясь на лестницу, которая ведет на второй этаж, и уже делаю шаг, чтобы потащить его за собой, но у ОʼБрайена свои планы. И они мне вряд ли понравятся.

Сколько его знаю, Дилан никогда не оставлял обидчика, пока тот окончательно не терял сознание.

ОʼБрайен шатается, сутулясь под воздействием наркотических средств, но ему удается нагнуться, схватить незнакомца за ткань потной футболки и рывком поставить на ноги. Думаете, это помощь? Смешно.

Дилан крепко держит «врага» за одно плечо, чтобы удержать на месте, ладонь свободной руки сжимает в кулак, начиная наносить удары ему в живот. Теперь приходит мой черед нервно сглатывать. Оглядываюсь по сторонам, боясь, что где-то рядом окажутся друзья этого типа, хотя сомневаюсь, что они будут способны понять, что происходит.

Но остановить Дилана необходимо.

Толкаю людей по бокам, пробираясь к другу, который не дает врагу упасть на пол, продолжая наносить удары с каким-то равнодушием на лице. Только сжатые губы говорят о напряжении.

— Дил, — хватаю его за одно плечо, пытаясь развернуть, при этом всячески стараюсь перехватить его вторую руку. — Эй! — кричу, уже сам пихаю того типа в грудь, перехватывая руки Дилана, который отпускает незнакомого парня, позволив тому рухнуть на пол, задыхаясь от боли.

ОʼБрайен дал ему опуститься. Но это не означает, что он покончил с ним, ведь противник всё ещё в сознании.

Дилан вырывает одну руку, не поддаваясь мне, когда пытаюсь потащить его за собой. Он ногой бьет по парню, пару раз промахиваясь, ведь сам не может сконцентрировать свое внимание.

— Идем! — кричу ему на ухо. Надо заставить его умыться. Это не поможет, но отвлечет. Рывками дергаю друга за собой, шагая спиной вперед, при этом не забывая оглядываться назад.

Подобное ожидал. ОʼБрайен становится неконтролируемым каждый раз. У меня такое ощущение, будто я хозяин недрессированной уличной псины.

Друзей не выбирают.

Они сами выбирают тебя.

И на тот момент, когда я остался совсем один, Дилан казался мне просто гребаным подарком с небес. Он и сейчас чертов презент. Хрен знает, что от него ожидать.

Пока я тащу его к лестнице, он успевает затеять ещё пару драк: тот не так на него смотрит, этот не так дышит, ещё двое, кажется, смеются над ним. Всё происходящее слишком типично. Морально я готов к любым поворотам, даже, если ОʼБрайену удастся скрыться от меня и зажать в уголке какую-нибудь шлюшку.

Мне просто нужно отвезти его домой. И бессмысленный вечер закончится. Звучит в моей голове не так уж и сложно.

Веду Дилана на второй этаж. Такое чувство, что здесь гораздо больше людей, чем внизу. И все они, мягко говоря, занимаются не самыми приличными вещами. Видимо, комнаты уже заняты, поэтому ничто не мешает им делать это здесь. И да. Тут темно. Слишком. Если на первом этаже мерцают огни, то на втором — просто темнота, окутанная громкой музыкой и тошнотворными стонами ублажающих друг друга людей.

Толкаю всех одной рукой. Мое присутствие не особо волнует окружающих, и оно не станет волновать до тех пор, пока я не вмешаюсь в их особые процессы. Дилан шатается, уже сам хватается за мои плечи, чтобы не рухнуть на пол. Я толкаю одну дверь за другой, всё больше расслабляясь. Вспоминаю о том, что подобное времяпровождение для меня нормально, что именно так проходят мои будни. Это успокаивает. Вот она — моя зона комфорта. Я — ублюдок. Дилан — ублюдок. Все здесь — ебаные ублюдки.

Наконец, нахожу ванную комнату, правда, она так же занята парочкой, поэтому закатываю глаза, ругнувшись:

— Пошли на хер отсюда, — грубо хватаю голую девку за шею, рывком толкнув в сторону коридора, и парня пихаю туда же, закрыв дверь за собой. И чертова щеколда сломана.

— Ты уже достаточно набрался? — спрашиваю у Дилана, понимая, что это растение вряд ли одарит меня внятными ответами. ОʼБрайен опирается руками на холодную батарею, опуская голову, и сутулится, переминаясь с ноги на ногу. Он, вроде, дышит…

— Поехали домой, — кручу ручки крана, решая немного намочить облитую ткань кофты. Старушка и так мне одежду стирает. Будет стыдно, если она учует запах алкоголя. — Если честно, подобные вечеринки как-то не втыкают. Уже год, наверное, — начинаю говорить, зная, что именно мои «заумные» беседы как-то приземляют Дилана. — Я иногда покуриваю, но большего мне не хочется. Может, стоит завязать вообще? — если честно, давно хотел поднять этот вопрос. Говорят, бросать вредные привычки проще с кем-то для взаимной поддержки. Набираю воды в ладони, наклоняясь, и окунаю лицо. Судя по всему, остыть стоит мне. Ещё машину вести. Не слышу ответа Дилана. Это нормально. Думаю. Обычно, если ему нехорошо, то он старается лишний раз рот не раскрывать. Поднимаю голову, встряхнув ладонями, и взглядом утыкаюсь в зеркало, замерев.

Вот, по какой причине, музыка слышна четко, а не приглушенно.

Дверь приоткрыта.

Стою на месте, откашлявшись, и прикусываю губу, топнув ногой. Тихо пускаю смешок, не веря своим глазам.

— Я убью его, — выключаю кран, вытирая руки о ткань джинсов, и быстро шагаю в сторону коридора, толкая дверь, не боясь, что могу кого-то задеть ею. Переступаю порог, оглядываясь по сторонам. Повсюду люди. Чужие, незнакомые лица. И куда этот кретин направился?

Иду к лестнице, но, добираясь до её подножья, понимаю, что направляюсь не в ту сторону. В толпе внизу не замечаю знакомую фигуру, поэтому оборачиваюсь, поспешив обратно. Чтобы я ещё хоть раз оказался в похожей ситуации. Если Дилану захочется покурить, то сам сперва достану что-нибудь, чтобы не возить и не терять его в подобных местах.

Толкаю парочку к стене, не обращая внимания на ругань с их стороны, и уже начинаю подпрыгивать, вытягивая шею. Ни черта не различаю лица.

Этот придурок мог завалиться спать в одну из комнат, мог не справиться с желанием перепехнуться с кем-то, а в худшем случае, он опять влез в драку.

Вечер поздний, но я не чувствую усталости. Ощущаю только необычную ностальгию. Давненько так не бродил, хер знает, где в поисках друга. Может, мне стоит собрать на него компромат, чтобы он, наконец, понял, как ведет себя после употребления? Хотя, если даже тот факт, что я получаю синяки от его воздействия, не останавливает его, то что вообще может?

Уже вижу стену в конце. Черт. Где этого типа носит?

Торможу, поставив руки на талию, и кручусь на месте, уже теряя азарт к поиску. Не смешно. У Дилана не так много сил. Он мог передвигаться только по стеночке, так что вряд ли ушел далеко.

Хочу отвернуться, чтобы ещё раз пройтись с самого начала по всем комнатам, но застываю, в первый момент даже прикусывая язык от простой мысли, что это может быть он. Хмурюсь, щуря веки, и делаю шаг в сторону, наклонив голову к плечу. Присматриваюсь. Среди окружающих меня людей в разных и не самых приятных положениях замечаю одну пару.

Даже не знаю, отчего у меня так сохнет глотка.

Но к такому я явно не готов.

***

«Ты не ослышался. Заставь его молчать».

Открывает веки. Тяжелые, опухшие. Руки немеют. Он пытается ими пошевелить, но в итоге выходит только сжать пальцы в кулак. Мурашки покрывают кожу, но не от холода, а от неприятного чувства дискомфорта в груди.

Взгляд ещё не пришедшего в себя человека мечется по комнате. Знакомой комнате. Вот эти серые шторы, вот темный шкаф, зеркало у стены с бледными обоями. Знакомый запах одеколона.

И Дилан начинает дышать полной грудью, громко, не сковывая себя. Он в безопасности. Он у Дейва дома.

Как он себя чувствует? Лучше, чем вчера. Чем до того, как принял наркотики. Физически он спокоен, правда тело до сих пор не желает слушаться, что немного настораживает, но не вводит в ужас. Другое дело — психологически. Морального груза в голове не убавилось. ОʼБрайен лежит на кровати, вместо жара ощущая только холод, поэтому стучит зубами, смотря в сторону приоткрытой двери, что ведет в коридор. Позади окно. И бледный свет пробирается через плотную ткань штор, вынуждая Дилана щуриться с болью в глазах. Песок. Он всё ещё чувствуется. Кое-как поднимает тяжелую руку, желая осторожно коснуться пальцами век, но ему не удается нормально контролировать свои движения, поэтому ладонь грубо падает на лицо. Парень стонет. Черт. Мычит сквозь сжатые зубы, рывком принимая сидячее положение. Зря. В голове тут же в хаотичном порядке начинают витать мысли, путаясь с воспоминаниями о вчерашнем дне. Они такие неясные, нечеткие, что ОʼБрайену даже не вспомнить, как он оказался здесь. Может, оно и к лучшему. Вряд ли произошло что-то значимое в хорошем смысле, скорее, в корне наоборот, так что лучше будет не пытаться копаться в себе.