Парни пробегают весь парк, ни разу не выходя на тропинку, чтобы оставаться скрытыми в темноте среди деревьев. Невысокий заборчик — не преграда. Они перепрыгивают его, оказавшись на другой улице, и тут Дейв немного медлит, оглядываясь по сторонам, а это ошибка. Нельзя. Дилан толкает его битой, и теперь Фардж бежит за ним. Им нужно скрыться, но при этом должна быть возможность попасть домой, но не на машине, конечно. Необходимо людное место. Но уже почти полночь. Где такое найти?
ОʼБрайен пробегает мимо спуска в метро, но резко дергается назад, заставив Дейва так же отступить. Понимает без слов, поэтому сворачивает, перепрыгивая несколько каменных ступенек за раз. Белая плитка отражает какой-то серый свет ламп. Грязные мужчины спят на газетах вдоль стен. Они не реагируют на шум, когда парни бегут мимо, сворачивая к проходу в метро. Один рывок — и турникеты остаются позади, как и возможность того, что кто-то настигнет их. За спиной слышны только ругань контролерши и недовольные вздохи людей, которые спокойно спускаются на станцию, провожая взглядом нарушителей вечернего спокойствия.
А они не сбавляют скорость, пока не оказываются в конце станции. Игнорируют окружающих людей, которых как-то больно много. Видимо большинство жителей Лондона добираются до дома таким способом. Хмурые, напыщенные, уставшие после рабочего дня. Как только парни находят скамейку, они уже еле держатся на ногах, садясь на неё с громкими вздохами. Люди, сидящие там же, с каким-то подозрением отодвигаются, а кто-то вовсе встает, уходя в поисках нового места.
Дилан кое-как вытирает пот с лица дрожащими от напряжения ладонями, в которые потом его опускает, локтями опираясь на колени, а Дейв прижимается спиной к спинке скамьи, запрокинув голову, и громко выдыхает в потолок, топнув ногой:
— Вот дерьмо… — не может контролировать тон голоса, поэтому говорит громко, заставив абсолютно всех пересесть на другие места, освободив скамейку для этих двоих, но на такие мелкие детали парни давно прекратили обращать внимание. Привыкли. Дилан вскидывает голову, взглянув на друга, который опускает на него взгляд, вытирая пот со лба пальцами, и нервно улыбается, отчего сам ОʼБрайен усмехается краем рта, не переходя, конечно, на смех, как Фардж, который ложится на скамейку боком, качая головой:
— Что это вообще было? — почему он смеется? Пытается привести нервную систему в порядок. — Мы чуть не сдохли. А-а, мать его, — тянет, накрывая ладонями лицо, когда переворачивается на спину, одну ногу сбросив со скамьи, а другую согнув в колене.
— Не расслабляйся особо, — Дилан сжимает пальцами рот, чтобы скрыть свое сбившееся дыхание, иначе Дейв начнет читать ему лекции и важности следить за ним. ОʼБрайен продолжает сидеть в полусогнутом состоянии, молчит, как и Фардж. Напряжение дрожью ходит по телу, выворачивая желудок наизнанку. Не самое приятное ощущение.
— Всё, заночуем здесь, — ворчит от усталости Дейв, имитируя храп, и Дилан усмехается, подняв голову, чтобы осмотреться и оценить обстановку вокруг. Кто знает, может, эти мужики вдруг спустятся сюда. Тогда придется, как выражается Фардж, собрать «яйца в руки и бежать».
Растирает пальцами виски, справляясь с болью в голове, и со вздохом оглядывается, не останавливая своего внимания на девушке, которую вряд ли бы узнал, если бы не одна деталь.
Кажется, у него есть такая же кофта.
Краем глаза разглядывает девушку, немного прищурив веки. И первая мысль: «Неужели у него кофта вовсе не мужская?». Совсем обыденная мысль, которая не долго задерживается в голове, вырываясь из неё со свистом поезда, который гудит, предупреждая о своем прибытии, так что какое-то количество людей лениво встают со своих нагретых мест, чтобы войти в полупустые вагоны. Дилан продолжает нажимать локтями на колени, а пальцами крутить биту. Морщится от ветра, ударившего его по лицу, когда поезд проносится мимо. Быстро пробегается по вагонам взглядом, после чего вновь смотрит в сторону девушки без интереса. Она даже не делает шаг назад. Еще немного — и её лицо было бы стерто вагонами. Слишком близко. Поезд тормозит, а люди подходят краю платформы, чтобы зайти в вагоны первыми и занять места. Они так рвутся внутрь, боясь, что им не хватит сидячих мест, хотя народу мало, что гарантирует им не стоять всю дорогу. Люди слишком мнительны, когда речь заходит об их удобстве.
Девушка делает шаг назад, немного покачнувшись с пятки на носок, а Дилан невольно поддается вперед, всматриваясь в её профиль, ведь не может разглядеть лица за вьющимися волосами, которые находятся в полнейшем беспорядке. Не то, чтобы ОʼБрайен был заинтересован, просто он внезапно вспоминает, что такую кофту кажется, отдал. Кое-кому. И мысленно он просто затыкает себя, ведь, черт, такие совпадения в его жизни не должны происходить настолько часто.
Мэй Харпер чешет щеку неосторожно, её движения какие-то неправильные, если так можно выразиться. Такое чувство, будто она стоит на роликах и не может никак удержаться на них.
— Дейв, — Дилан вздыхает.
— Чё? — друг не открывает глаз, уже успев окунуться в сон.
— У меня галлюны, — ОʼБрайен начинает нервно постукивать битой по полу станции, вынудив Фарджа присесть, опираясь локтями на скамью. Парень щурится, смотрит сначала на друга, после чего осматривается, остановив взгляд на Харпер, и с каким-то сарказмом произносит:
— Почему я не удивлен? — тут же краем глаз наблюдает за Диланом, который продолжает смотреть в сторону Мэй. — Меня бесят эти совпадения, — решает кое-что проверить.
— Она пьяна? — ОʼБрайен изгибает брови, усмехаясь.
— Может, отходит ото дня с «золотым мальчиком», — догадывается Фардж, не подмечая в выражении лица друга того, о чем подозревал, поэтому присаживается, расправляя плечи. — Забей, у всех свои проблемы, — говорит с нехарактерным для него спокойствием. — Где будем ночевать? — решает перевести тему разговора. И тот у них завязывается. Совершенно обыденный. Пока не прерывается на нечто неприятное.
Харпер шагает назад от поезда, не видя какими косыми взглядами её награждают люди. Она неосторожно касается пальцами ссадины на щеке. Не помнит, где и как получила её. Хотя, если честно, она сейчас мало, что может вспомнить. Её голова отключена под воздействием того, что у неё ещё в достатке и лежит в кармане кофты. Джинсы на коленках ободраны, ткань майки немного съезжает, демонстрируя темный бюстгальтер. Опухшие веки под глазами имеют какой-то странный темный оттенок, будто девушка нанесла тушь, а потом размазала её пальцами для эффекта «панды». Но нет. Просто именно так её организм реагирует на опасные препараты.
Харпер громко вздыхает, почесав шею пальцами, и опускает взгляд в пол, дернувшись от неприятного ощущения в животе. Горечь во рту вызывает тошноту, и девушка наклоняется вперед, успевая схватить локоны и приподнять их. Её рвет. Люди вокруг с возмущением округляют глаза, неодобрительно качая головой. Мэй плюет в пол, приседая на корточки, и желудок скручивает повторно, так что она вновь кашляет и не сдерживает тошноту. В животе происходит какой-то непонятный процесс, от которого у девушки на глазах выступают слезы. Она давится, но находит силы подняться на сгибающиеся в коленях ноги. Ей необходимо сесть. С этой мыслью она направляется к одной из скамеек и, как только садится, все с нею встают, уходя подальше от источника неприятного. Харпер не замечает этого, поскольку её сознание охвачено болевыми ощущениями. Она вытирает пальцами губы, пытаясь убрать волосы за уши, чтобы те не мешались. Спиной опирается на скамью, направив свой взгляд на поезд, который начинает отходить. Его двери закрываются, а вагоны двигаются в одну сторону, отчего перед глазами Мэй начинает все плыть. Ей не стоит концентрировать внимание на чем-то, что так быстро двигается. Она чуть было не валится набок от тяжести в своей голове. Выпрямляется, совершенно не осознавая, где находится. Девушка теряет на какое-то время способность думать, поэтому не знает, куда должна идти, где находится её дом, кто она. Это полное отключение, полное выпадение из реального мира под напором принятых наркотических средств, и это вовсе не то, что помогает расслабиться. Это убивает твое «я». В данный момент Мэй Харпер не существует в природе. Сейчас она просто непонятная субстанция, не имеющая в себе ничего конкретного. Лишь пустая, набитая воздухом голова.
