Делаю большой шаг в сторону толпы, протягиваю биту Харпер, которая берется за неё руками. Рывком тяну на себя. Девушка чуть не падает на пол, но выходит из толпы, спотыкаясь только об порог. Иду вперед, уже не оглядываясь, ведь слышу, как громко она дышит позади. Подхожу к машине, заявляя:

— Дальше сама, — поворачиваю голову, не желая задавать следующий вопрос. — Твой дом далеко?

Она качает головой, обнимая себя руками. Смотрит в ответ, и мне приходится отвечать на зрительный контакт резкими словами:

— Сама доберешься, — открываю дверцу, бросив биту на сидение, и протягиваю руку к Харпер. — Дай телефон.

Девушка медленно соображает. Она немного скованно выполняет мою просьбу, опустив взгляд. Беру мобильный аппарат, открывая списки телефонных звонков. Стираю свой номер, после чего перехожу в сообщения, удаляя все те, что приходили от меня и на мой номер. Отдаю телефон обратно:

— Больше не звони мне, — отпускаю телефон слишком рано, как и хотел, поэтому аппарат падает на асфальт, но Харпер не присаживается, чтобы поднять его. Она продолжает стоять с полусогнутой протянутой рукой, пальцами разрезая ветер. Моргает, уставившись немного ниже уровня моего лица. Забираюсь в салон автомобиля, не смотрю на девушку, заводя мотор. Краем глаза вижу зеркало. Вижу Харпер. Вижу, как она медленно сжимает и разжимает пальцы, опуская руку, и наклоняется, подняв телефон с земли.

Нажимаю на педаль газа. Машина трогается с места. На часах почти девять. Я потратил столько времени впустую по её вине. Опять. Пусть только посмеет когда-нибудь опять потревожить меня. Я сам разнесу её чертову голову.

Взгляд упирается в зеркало заднего вида.

Харпер продолжает стоять на месте.

***

Автомобиль скрывается за поворотом. Девушка смотрит вниз. Пальцами поглаживает экран телефона. Тихо дышит, терпя боль в глотке, и шмыгает носом, дернувшись, когда со стороны дома Причарда доносится грохот. Что-то разбилось. Харпер быстро шагает к своему крыльцу, забегая в пустой, темный коридор. Щелкает замок, но этого не достаточно для ощущения безопасности. Девушка несется наверх. Спотыкается на лестнице, выбегая на второй этаж, и кидается к своей комнате, в карманах джинсов отрывая ключи. Заходит внутрь, справляясь с замком, и запирается. Сердце в груди скачет. Прижимается лбом к деревянной поверхности, громко дышит, глотая раздирающие глотку комки.

Что она делала в доме Причарда?

Родители потащили её на чай с семьей Причарда.

Почему девушка согласилась?

Потому что хотела доказать, что не боится его.

Кто же знал, что Причард уже все решил за неё? Сказал, что ему нужна помощь с домашним заданием, чтобы отмазаться от похода семьями на прием к одному из глав компании. А Харпер с гордым видом промолчала, зная, что справится с ним.

— Ты слишком послушная, — довольно подмечает, отпивая кофе из кружки. — На твоем месте, я бы уже бежал отсюда.

Девушка подняла глаза, мешая в чашке сахар. Щурила веки, довольно уверенно произнося:

— С чего бы? — даже не моргнула, прорычав. — Я не боюсь тебя.

И в тот момент улыбка пропала с лица Пенрисса. И он вновь сделал то, что должно заставить бояться его, потому что она обязана жить в страхе. Обязана, ведь Причарду нужен ощутимый контроль над кем-то, держать в ужасе, как обходились и с ним.

«Ты должна бояться меня», — с этими словами издевался над ней, пока сам не потерялся в том дерьме, которым окружил себя. Пока ему не стало тошно от своих же действий. Ведь он сам боится. И будет бояться. Жить в страхе перед человеком, который измывается над ним на протяжении стольких лет.

А спасается от собственного «я» Причард при помощи толпы. Так что ему нужно окружать себя людьми. Жалкий, трусливый ублюдок, который выносит свою злость на тех, кто явно слабее.

Приятная атмосфера домашнего уюта царит в каждом уголке. Родители слушают классическую музыку, готовя ужин на кухне. Улыбаются друг другу, иногда обмениваясь короткими скромными поцелуями, от которых тепло внутри них растет.

А на втором этаже музыка слышна эхом. Ванная комната заперта на ключ. Девушка стоит у раковины, только что вылезла из душа, поэтому вытирает тело желтым полотенцем, напевая песню под нос и покачиваясь с пяток на носки. Аккуратно вешает полотенце обратно на вешалку, поправив мокрые волосы, и не смотрит на свое отражение, наклоняясь. Худой рукой достает из-под ванной весы. Встает на них ногами, поднимая голову. Короткое время смотрит перед собой, после чего опускает взгляд, заморгав.

Сорок килограммов. Минус полтора за день. Хороший результат. Улыбается бледными губами, подняв голову, и смотрит на свое отражение.

Стремится вперед. К своему идеалу.

Причард Пенрисс будет молчать.

Дилан ОʼБрайен будет молчать.

Дейв Фардж будет молчать.

Мэй Харпер будет молчать.

Лили Роуз будет молчать.

Глава 13.

Когда мне было восемь лет, я причинила боль близкому человеку.

Это было начало весны. Плохо помню, что именно вызвало такую агрессию с моей стороны, что стало последней каплей, хотя день тот шел своим чередом. Знаю только то, что тогда я впервые проявила настолько сильные отрицательные эмоции. Впервые окунулась во временное забытье, амнезию, после которой меня попросили держаться подальше от человека, которому я всё доверяла, всё рассказывала. Он был мне нужен. Так необходим, что я попыталась поговорить с ним, но тогда его родители позвонили моим, нажаловались. И всё пошло по новому кругу. Опять врачи, психологи, даже полицейский в юбке, который просил меня больше никогда, не при каких обстоятельствах не приближаться к дому жертвы. Да, ему дали статус жертвы, словно я убийца. Но я была простым ребенком, затасканным по всевозможным больницам. Помню, я так сильно устала от этого. От того, через что мне пришлось пройти ещё в возрасте пяти или четырех лет, так что я… Кажется, я просто оставила попытки. Смирилась. Стала молчать, лишь бы меня оставили в покое. Да, именно так.

Кто-то громко хлопает дверцей своего шкафчика, что выдергивает меня из странного состояния, которое преследует меня с начала этого дня. Моргаю, с хмурым равнодушием смотрю перед собой, на гнетущую толпу подростков, что заплывает внутрь школьного коридора, разговаривая между собой. Их подошвы скрипят, каблуки стучат, смех и звонкий голос режет уши, но на моем лице сохраняется спокойствие. Парни осыпают меня какими-то словесными плевками в спину, в грудь, но это не влияет на мое состояние. Никак, что удивительно. Ощущение такое, будто мне всё равно. Хотя, оно так и есть.

Расправляю плечи, шагая вперед, и на этот раз не мне приходится уворачиваться от людей, а им отходить, чтобы дать мне пройти, потому что со своего пути я не схожу. Иду вперед, задевая всех плечом, слышу возмущенную ругань позади, но она не должна меня касаться. Помни: они никто. Иногда людям стоит притормозить. Они вечно куда-то спешат, а из-за спешки не успевают здраво оценивать свои мысли и действия. Мы существуем, выполняя все на автомате: на автомате принимаем мнение других за свое собственное, на автомате меняемся, подстраиваясь под тех, кого считаем лучше. Не желаю следовать за обществом, что без конца трактует мне правила этикета, нормы общения и манеры поведения в социальной жизни. Мне не нравится идея того, как кто-то будет навязывать мне свои мысли, которые в последствии люди слепо принимают за правила жизни. Давно ли окружающие прекратили думать своей головой? Меня должно это заботить? Казалось бы нет, вот только проблема в том, что существовать в этом обществе придется. Хочешь или нет. Для меня люди образуют одну серую дымку, теряя свою физическую тяжесть. Словно плыву сквозь них. Их сказанные вслух слова настолько похожи, что мои убеждения в их схожести между собой только растет. Люди — одно целое.

Поправляю ремень рюкзака, пытаясь сдержать тяжелый вздох, рвущийся из глотки, когда дорогу мне преграждает «золотой мальчик». Он выглядит не очень хорошо, как и пахнет. Кажется, погулял он вчера на славу, что нельзя сказать обо мне. Голова до сих пор раскалывается, а комок тошноты оседает где-то в груди, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Першение мешает глотать воду во рту, чтобы избавиться от сухости, а давление в висках уже вот-вот сведет с ума. Но, несмотря на это, сохраняю внешнее спокойствие, подняв взгляд на парня, который нервно улыбается, переминаясь с ноги на ногу.