Щурюсь, выражая особое беспричинное на данный момент презрение к ОʼБрайену. Знаю, это странно, но мне для злости хватает того факта, что он просто смотрит на меня. Подобная реакция на любого мужчину, даже на отца. Уверена, что это связано с моим изнаси…

Хватка сбивает мысли. Буквально переминаюсь с ноги на ногу, когда преследователь в лице Причарда разворачивает меня, держа за локоть. Мой сердитый взгляд до краев переполняется возмущением, когда вскидываю голову, вцепившись им в лицо парня, которое могу рассмотреть впервые. «Золотой мальчик». Чем-то внешне напоминает куклу Кена, только с более пухлыми губами. И меня воротит. Сжимаю зубы, опустив взгляд на наши руки. Прикосновение грубое, даже требовательное, будто я обязана остановиться и выслушивать его. Причард остается весел, не придавая значения тому, что касается меня. Видимо, тема прикосновений для него обыденная. Уверена, он привык к тому, что многие только и ждут, чтобы он невзначай установил телесный контакт с ними. Не могу понять, как так можно относиться к такому виду «общения»? Прикосновения говорят о высшей степени доверия. Это даже интимнее, чем просто смотреть кому-то в глаза.

— Помнишь, ты обещала мне помочь с предметами, — говорит, и я держусь, чтобы не рассмеяться. Обещала? Я обещала? Это в какой жизни?

— Ты свободна сегодня? — Спрашивает, а мне не удается прекратить сверлить взглядом его пальцы, которыми он продолжает «жамкать» мой локоть.

— Нет, — ответ даю холодно, не пытаясь скрыть своей незаинтересованности, и дергаю плечом, освобождаясь от неприятной горячей ладони.

— Занята, да? — Догадывается, а я с прямой простотой моргаю, непринужденно отрицая:

— Нет, — хмурю брови, скользнув взглядом по его кроссовкам. — Я не хочу тратить свое время на тебя, — поднимаю голову, но не смотрю ему в глаза и не чувствую, что мой грубый ответ как-то повлиял на настроение Причарда. Кажется, он все так же улыбается. Что с ним не так?

Хмурю брови, решая поставить точку, и разворачиваюсь, игнорируя усилившуюся между ног боль. Прихрамываю, задумчиво уходя в себя. Ожидала более яркой реакции на свою грубость. Эмоции не пугают, за их счет человеку проще понять, чего ждать от других. Но в этом случае, мне приходится настороженно удаляться прочь. Причард не послал, не ругнулся. Он продолжал улыбаться.

Иду к лестнице, не оглядываюсь, скованно добираясь до кабинета экономики, и недолго мнусь на пороге помещения, беря себя в руки. Первым делом уверяюсь, что в кабинете кроме меня еще кто-то есть, только после прохожу внутрь, заняв свое место — первая парта в центральном ряду. Староста обязан сидеть близко к учителю. Чувствую себя зажато, но голову не опускаю, когда слышу девичий смех за спиной. Плевать. Сажусь на стул, бросив рюкзак рядом, а учебник на стол, принимаюсь его активно листать, создавая вид занятости, правда все равно напряженно вжимаюсь в спинку, когда гремит звонок. Весь шум из коридора вплывает в кабинет вместе с учениками, один из парней пальцем, явно нарочно, задевает мой учебник, который летит на пол, так что мне приходится сделать лишнее телодвижение, которое приносит боль в животе. Сжимаю пальцами обложку, выпрямляясь, и не обращаю никакого внимания на вошедших Фарджа с ОʼБрайеном. Стучу ногтями по парте, пока все рассаживаются, голоса не затихают.

— Эй, Бэйб, — парни в конце класса, что-то разглядывают в телефоне, посматривая на меня. Бегло смотрю в их сторону. Улыбаются.

— Бэ-эйб, — тянет девчонка позади меня. — Чего вдруг такие перемены? — Хихикает с подружками, одна из которых шепчет:

— Это…так меняет людей, — главное слово она, видимо, произнесла ей на ухо. Мне не удалось расслышать. Пальцами массирую виски, пытаясь заставить себя сконцентрировать все силы на самоконтроле, но не выходит, когда дверь лаборантской открывается. Взглядом въедаюсь в деревянную поверхность стола, слушая свое ровное и тяжелое дыхание, и накрываю ладонями уши, когда по классу проходит гул. Хмурю брови, не понимая, что вызвало такую бурную реакцию, поэтому заставляю себя поднять глаза, исподлобья взглянуть на мужчину, внешний вид которого вызывает мурашки на коже.

***

Все та же загорелая кожа. Темные глаза. Хмурый, морщинистый лоб. На виске огромный, темно-оранжевый синяк-шишка, чуть ниже под глазом, на скуле еле заметная сиреневая отметина, на носу какой-то непонятный пластырь. Мужчина грозным взглядом изучает присутствующих, всего на долю секунды задерживает его, и нет, не на ОʼБрайене, а на Харпер, которая отводит глаза в сторону, не желая «контактировать» с ним таким образом. Учитель заставляет класс заткнуться, просто оглядев их. Все знают, что, если Донтекю не в настроении, то лучше не усугублять ситуацию, а сидеть молча. Учитель без слов начинает отмечать присутствующих, каждого оценивая с ног до головы. Пристально.

Харпер понимает, что должна сидеть ровно, не выделяться. Ей не охота стать «жертвой» плохого настроения Донтекю. Девушка убирает пряди вьющихся волос за уши, робко оглядывается, с опаской бросив взгляд в сторону парты ОʼБрайена. Догадывается, что именно он мог «разукрасить» физиономию Донтекю, но это предположение не подкрепляется причинами и фактами. Зачем парню было бить учителя? Опять из-за личной неприязни небось сцепились, как две собаки. Харпер слабо хмурит брови, с интересом изучая равнодушное лицо ОʼБрайена, которое озаряется натянутой усмешкой только в том случае, если позади сидящий Фардж что-то шепчет. Харпер сдерживает кашель, резко отвернувшись, когда парень поднимает голову, взглянув в сторону учителя, который роется в ящиках стола, изредка потирая ладонью больную челюсть, и Дилан машинально растирает костяшки правой руки, заняв расслабленную позу.

— Интересно, кто его так?.. — Дейв многозначно улыбается, смотря в затылок друга, тот прокашливается, заерзав на стуле, и переводит взгляд, искоса смотря на Харпер, которая, словно чувствует, как находится под зрительным давлением, поэтому оборачивается, не ожидая, что сразу же наткнется своим вниманием на парня. Слишком внезапно. Раздражение. Они оба чувствуют именно это. Недовольство, ведь терпеть не могут, когда на них смотрят, тем более так открыто. И вновь сражение. Зрительное. Хмурят брови. Взгляд холодный. Откуда столько неприязни друг к другу у совершенно незнакомых людей? А можно ли это вообще назвать «неприязнью»? На самом деле происходящее просто кажется неправильным. Она не должна смотреть в глаза людям, он тем более. В противном случае, у обоих рождается желание с агрессией наброситься на врага. Зрительный контакт — это сильный удар кулаком по лицу.

— Вы двое меня пугаете, — Дейв внимательно следит за выражением лица друга, изредка поглядывая в сторону Харпер. Дилан стучит ручкой по столу, нервно притоптывает ногой, но ледяной взгляд и не думает отводить. Только не первым.

Харпер готова сдаться. С нее хватит. Только собирается отвернуться, как слышит обращение к себе со стороны учителя:

— Харпер, повторите, что я только что сказал, — жесткий голос с ноткой удовольствия при виде растерянного выражения лица девушки, которая опускает взгляд в стол, начиная напряженно дергать страницы учебника. Она не слышала. Ни черта. Была поглощена своим сражением. Дура.

— Если не измените свое отношение к моему предмету, то вам придется посещать дополнительные занятия, — ставит перед фактом, а в голове Харпер звучит: «Лучше сразу убей».

***

Проходят всего три урока, а я уже выжата без остатка. Брожу по коридорам, выполняя мелкие поручения учителей, которым лень хоть на время перемены оторвать свой зад от стула. Принести чай? Хорошо. Почему он холодный? Почему горький? Что? Занести за вас распечатки секретарю? Окей. Пойти и узнать с каким классом у вас следующий урок? Серьезно? Я — староста, а не специалист по мелким поручениям. Хотя, кому это интересно?

Большая перемена — самая любимая. Ненадолго, но я могу позволить себе передохнуть в корпусе, один этаж которого отведен для разных кружков. До трех часов это место пустует, только иногда можно увидеть дежурного учителя и социального педагога, которые должны следить за порядком в любое время. Не хотелось бы натыкаться на них, но с другой стороны могу сказать, что мне нехорошо, вот и решила посидеть в тишине. Стены здесь покрыты старой бледной краской. Этаж никак не отремонтируют. Непонятно, на что деньги сдаем каждый год. Иду вдоль дверей, пальцами вожу по рыхлой стене, задевая рисунки и фотографии в рамках. Эхом слышен шум с нижних этажей. Серый свет пробивается через жалюзи на окнах. Уныло. Но спокойно. Шагаю в сторону уборной, чтобы проверить состояние своего лица, да и просто ладони погреть под горячей водой охота, больно прохладно здесь, могу даже уловить свист сквозного ветра, что скользит в коридор из-под дверей. Подхожу к туалетной комнате, но не переступаю порог, ухватившись всем организмом за странный запах гари. Опять дети шалят с дымовыми бомбами? Непроизвольно закатываю глаза, быстро преодолевая расстояние, и уверенно толкаю рукой дверь мужской уборной. Однажды в школе чуть не произошел пожар, а все по вине малолетних чад, которые решили вызвать сатану в туалете. Каких чудиков здесь только не увидишь?