Лили Роуз отправили в ванную, чтобы она, как следует согрелась. На самом деле, ей на пользу одиночество. Девушке нужно побыть наедине с собой и своими мыслями, чтобы разобраться и понять, как поступать дальше.

А пока Мэй отходит от двери, когда та открывается, и в коридор заходят двое парней, один из которых продолжает хранить молчание, а второй с мнительной тревогой озирается по сторонам, осматривая двор, после чего прикрывает дверь, оборачиваясь к остальным. Дилан без труда находит силы, чтобы взглянуть на мать Харпер — женщину, которая таким сильным и недоверительным взглядом пронзает нежданных гостей, после чего строгим голосом вещает:

— Я поставлю чайник, — холод по коже. Женщина отворачивается, предварительно окинув парней взглядом, после исчезает за дверью кухни. Мэй нервно потирает ладони, делая шаг к Дилану и Дейву, виновато щурится, шепча:

— Моя мать не особо понимает ситуацию, поэтому… Придется ей рассказать, — качает головой. — Она никуда меня не отпустит с вами, — объясняет. — Так что готовьтесь к давлению, — хочет подбодрить Дилана натянутой улыбкой, а лицо того остается без изменений, выражая какое-то неприятное равнодушие. Девушка хочет развернуться, чтобы поспешить за матерью, но цепенеет от холодного прикосновения к своему плечу. О’Брайен пальцами касается её кожи, заставив обернуться. Парень слегка хмурит брови, кивнув в сторону лестницы:

— Иди к Лили, — звучит… Как приказ. Дилан О’Брайен приказывает Харпер, и девушка заметно напрягается, в ответ сжав ладонью его локоть. Смотрит с полной серьезностью в глаза:

— В чем дело? Я… Я могу помочь уговорить её, вам даже не обязательно… — она бросает взгляд на Дейва. Тот со всей серьезностью косит взглядом на друга, явно понимая, что тот задумал, поэтому поддакивает, еле шевеля губами:

— Иди, Харпер, — устало. Просит. Мэй теряется, начав активно моргать, и её взволнованный взгляд скачет с одного на другого парня. Чувствует, как Дилан поглаживает её плечо большим пальцем, но это не способно расслабить.

— Иди, — О’Брайен подталкивает к лестнице. Харпер поддается. Она сохраняет тревогу на лице, пока идет спиной к ступенькам, с суровой задумчивостью в глазах отворачивается, медленно поднимаясь наверх.

Дилан с Дейвом переглядываются. И Фардж вновь виновато опускает голову, просто тупо следуя за другом, который откашливается, проходя на кухню. Мэй тормозит, взявшись на перила. Смотрит на дверь, что медленно прикрывает за собой Дейв, и хмурым взглядом упирается в пол.

Что они задумали?

***

Я доверяю Дилану. Доверяю Дейву. Они, наверняка, уже что-то придумали. Главное, чтобы мою мать в это не впутывали. Ей и без того тяжело. Хорошо было бы уговорить её уехать к родственникам, пока все не уляжется. А когда все пройдет? Неизвестно. Главное, что мне толком даже неизвестно, что вообще происходит. Я знаю, что есть банды. Есть противники. Есть нехорошие люди. И Дилан с Дейвом повязли в этом. Им нужно помочь как-то выбраться. Уверена, вместе у нас получится. По крайней мере, мне будет гораздо спокойнее рядом с ними, ведь буду знать, что и как.

Медленно шагаю по коридору, невольно ощутив покалывание в плече, которое сжимал Дилан. Пальцами касаюсь кожи, замечая красные следы от его ладони. Так сильно… Я ведь даже не заметила боли. Она проявилась только сейчас. Видимо, мой организм ещё не отошел от шока. Иду к ванной комнате. Сомнение в груди сдавливает легкие, отчего сжимаю руками тело, ненадолго притормозив, чтобы перевести дух. Надо одежду подобрать для Лили, чтобы она согрелась. Хочу занять всю свою голову мыслями о подруге, с которой правда что-то не так. Или я надумываю… Все возможно. Сейчас не выходит отвечать за свои поступки и сознание, что постоянно рисует мне картинки возможных событий. Отгоняю, пока открываю дверь в свою комнату, стараясь не позволять морозу проникать под кожу и охватывать. Здесь темно и холодно. Мерзко. Так было всегда, но раньше я не придавала этому значение. Возможно потому, что и внутри меня был такой же лед. Кажется, прошло столько времени, и мне удалось немного измениться. Моя крепость не рухнула, но её потрясло. Не смотрю в сторону детской кроватки, не позволяю никаким голосам из темноты овладеть мною. Не время поддаваться эмоциям. У меня и без того много проблем. И в данной ситуации, ты не одна из них, Джемми.

Живые важнее мертвых. Я должна стараться для тех, кто ещё рядом со мной, а не думать о прошлом, которое никак не повлияет на мое настоящее. Кажется, люди много внимания уделяют своим воспоминаниям, мыслям и ностальгии. Они проводят целые дни за картинками из прошлого в своей голове. Это убивает настоящее. Это убивало меня. Думаю, со временем все это поймут и прекратят тратить свою жизнь на мысли о том, чего уже никогда не будет в их обыденности.

Тяжело отпускать. Я еще не смогла распрощаться полностью, но уверена, что когда-нибудь смогу проснуться с легкостью в груди. Или не проснуться вовсе, но знать, что меня больше не отягощают мысли о грехах.

Но моя ложь остается ложью. Она никуда не исчезнет до тех пор, пока я не приму правду.

Хватаю с полки первый попавшийся в темноте свитер. Беру спальные штаны и теплые носки, не зная, как решит поступить сама Роуз. Она ничего не говорила всю дорогу. Собирается вернуться домой и не влезать? Хотелось бы, чтобы так оно и было, но, зная Лили… Больно сомнительно. Не знаю, почему, но их отношения с Дейвом слишком близкие.

Выхожу из комнаты, спешно закрывая дверь на замок, чтобы запереть там, во мраке и холоде, всю себя, все свои переживания. Запереть голос из темноты. Иду быстрым шагом к ванной комнате, уже не слышу гула воды, поэтому предполагаю, что Лили вылезла. Стучу по двери:

— Лил? — спрашиваю, и девушка молча открывает, кутаясь в полотенце. Не успела ещё вытереть кожу, поэтому та влажная. Капли воды стекают по покрасневшей от горячей воды коже. Роуз в себе. Она чем-то омрачена, но мне, думаю, говорить пока не собирается, но и я давить не стану. Придет время — расскажет. Понимаю, что порой открыть что-то другому труднее, чем кажется.

— Я принесла тебе вещи, — прикрываю дверь, подняв взгляд на подругу, которая встает у зеркала, вытираясь. Вовсе не стесняется меня?

— Можешь, пока повесить свою одежду сушиться здесь, — предлагаю, желая словами уничтожить возможную тишину. Она нам сейчас не нужна. Совсем.

Подхожу к стиральной машине, положив вещи для Роуз, и не успеваю обернуться, как голос девушки, такой ровный, безэмоциональный, врезается в спину, разъедая кожу:

— Их убьют?

Хмурюсь, оглядываясь, и смотрю в глаза девушке через отражение в запотевшем у краев зеркала. Лили серьезно уставилась в ответ, на время прекратив водить полотенцем по коже. Смотрит. Молча ждет ответа, и я ей его даю без запинки, но с долей сомнения:

— Нет, — коротко. Сама верю? Не знаю. Мой мозг просто отказывается предполагать, что может произойти что-то столь ужасное. Не хочу представлять подобное, поэтому делаю вид, что занята расстановкой ванных принадлежностей по местам. Стоим спинами друг к другу. Лили продолжает молчать, вытираясь. Я потерянно и мрачно вздыхаю, начиная волноваться о том, что происходит на кухне. Знаю свою мать. Знаю, что к ней нужен особый подход.

Чего говорить… Видели бы, как на Лили она отреагировала. Нет, не злилась, но была немного озадачена. Я пыталась объяснить ситуацию, но женщина только поднимала брови, еле переваривая информацию после сна.

Лили натягивает свитер, штаны и носки, но ещё какое-то время просто стоит у зеркала, разглядывая свою кожу лица. Покраснение сходит, и мне удается заметить небольшие синячки на её подбородке, поэтому подхожу к раковине, приглядываясь:

— Ударилась? — предполагаю, а девушка в ответ только вздыхает, сжав искусанные губы.

— Готова? — нет, не буду давить. Роуз кивает, не пытаясь ответить мне улыбкой, как поступала обычно, так что между нами сохраняется атмосфера холода. Открываю дверь, не зная, куда вести девушку. Можно ли нам спуститься? Мне хотелось бы уже увидеть и услышать, что происходит на первом этаже, поэтому без лишних слов, но медленно, иду в сторону лестницы, слыша тихие шаги за спиной. Роуз. Что с тобой произошло?