— Сядь уже, — Донтекю зло косится на него, и парень сдержанно дышит, повторно оглядывая салон.

Был бы с ним Дейв, все было бы проще.

Вытягиваю шею, осматриваясь:

— Рядом со мной не занято, — это очевидный факт. ОʼБрайен знает. Он опускает на меня тот самый фирменный «тебя не спрашивали» взгляд, раздраженно шепча:

— Лучше сожру собачье дерьмо.

Недолго смотрю на него, не давая ответной реакции на обидное заявление, и начинаю улыбаться, с задором в голосе шепнув:

— Дерзай.

Дилан явно пожизненно не в настроении разделять мои шуточки, поэтому сжимает зубы, словно собака, которая сдерживает себя, чтобы не разорвать мне глотку. Дело в том, что я уверена, что он предпочтет сесть со мной, чем с любым другим присутствующим в салоне, хотя мест реально нет.

— Сядь уже! — Донтекю какой-то больно нервный. Парень закатывает глаза, что-то матом прошептав под нос, и снимает с плеч рюкзак, опускаясь на сидение рядом со мной. Шире улыбаюсь, качнув головой, и молча терплю злые взгляды, которыми меня ежесекундно одаривает Дилан. Боже, как же сильно я могу воздействовать на этого человека, толком ничего не делая.

Автобус трогается с места, как и второй, что следует за нами. Мне всегда нравились поездки такого рода, особенно в поезде. Они расслабляют, но сейчас чувствую только дискомфорт и не могу предугадать, насколько меня хватит. Ломка. Чертова ломка. Мне нужно отвлечься.

Какое-то время смотрю в окно, но это не помогает прекратить думать о боли, поэтому решаюсь на крайность. Бросаю взгляд на Дилана, который смотрит в потолок, явно на дух не перенося такую близость со мной. Откашливаюсь, понимая, что из-за такого шума в салоне будет сложно меня услышать.

— Сначала провожаешь меня, теперь садишься рядом, — играю на его нервах, начав улыбаться. — Заинтересован? — шучу, тут же уставившись перед собой, еле сдержав смех, ведь Дилан с угрозой косится на меня, шикнув:

— Замолкни.

— Если бесит, то можешь пересесть, — приподнимаюсь, осматривая салон. — Вон, есть место рядом с Донтекю, — не могу не хихикнуть, опускаясь обратно. Парень трет виски пальцами, игнорируя меня, так что замолкаю, сложив руки на груди. Что ж, на многое не рассчитывала. Ерзаю на сидении, терпя боль под ребрами, но все куда хуже, чем ожидала. Думала, что смогу вынести. Наивно. Пыхчу под нос, громко выдыхая, и прикрываю веки, пытаясь занять то положение, в котором мне будет недолго, но комфортно.

— Ты, правда, не читала мои документы? — Не ожидала, что он заговорит. Моргаю, понимая, что парень имеет в виду тот случай с папками, поэтому в глотке тут же встревает ком, а голос мой становится жестче:

— Не смотрела, а ты читал мои, так что замолчи. Не порть мне настроение, — не хочу напоминать себе о том, что он знает.

Дилан молча смотрит в спинку сидения напротив. Выполняет мою просьбу и не открывает рот до самого Оксфорда. Город внешне притягательный, находится всего в двух часах езды от Лондона. Здесь приятные дома, выполненные в светлых тонах. Странным кажется то, что мне приходится щурить веки, чтобы защитить глаза от бледного солнца, которое сопровождает наш автобус с того момента, как мы въехали на территорию города. Название у него говорящее. Но мне всё равно не ясно, почему столь известную выставку проводят здесь? Обычно важные мероприятия проходят в Лондоне, хотя я рада, что на время покину этот мрачный и холодный город. Приподнимаюсь на месте, с интересом изучая улицы, пока мне удается взглядом ухватиться за что-нибудь. Шум в салоне растет, но за время поездки успеваю привыкнуть к постоянному говору, поэтому со спокойствием на лице переношу эту пытку, в отличие от Дилана. Ещё немного, и он сиганет через окно, чтобы выкурить пару сигарет. По нему видно, когда хреново. Если честно, самой охота выйти и подышать. Всё тело затекло, плюс ко всему постоянно ноет в груди. Выпила всю бутылку воды, которую брала с собой. Мне хочется пить.

Отель оказывается не столь шикарным, как описывала нам директриса, которая, конечно, бронирует себе люкс, пока мы, ученики, теснимся по три-четыре человека в номере. Не в восторге оттого, что придется жить с кем-то, пускай даже две ночи. Я никогда не разделяла помещение с кем-то. Моя комната всегда была моей. Никто в неё не входит. Здесь же придется терпеть присутствие других, чужих девчонок, которые постоянно называют меня Бэйб. К тому же мне хреново. И не по-детски.

Сегодня день свободный, завтра проводят выставку, и послезавтра утром мы возвращаемся в Лондон. Уже жду часа, когда окажусь в своей комнате, где не будет этих раздражающих голосов девушек, которые без остановки щебечут по телефону о какой-то тусовке. Я была права: они приехали гулять. Кажется, намечается что-то «грандиозное».

К слову, салон автобуса покидаю самой последней, ибо Дилан не встает со своего места, пока все не выйдут перед ним. Ничего удивительного.

Комната в отеле с четырьмя кроватями. Мне удается занять ту, что ближе к ванной, чтобы иметь к ней быстрый доступ, ведь сейчас тошнота становится сильнее.

Пока девушки болтают, громко смеясь и обсуждая, как проведут эту ночь и завтрашний день, то есть строят планы, я захожу в ванную комнату, не перенося вида этих ярко кремовых обоев в нашей комнате. Теперь не только запахи, но и цвета вызывают у меня раздражение, увеличивая возможность внезапного опустошения желудка. В ванной слишком душно. Розоватая плитка вызывает отвращение, так что хватаюсь за ручки крана, начав активно крутить. Вода быстрым потоком несется наружу, так что набираю в ладони, обливая потное лицо. Пальцами касаюсь лба, опираясь другой рукой на раковину. У меня поднимается температура. Из носа течет. Шмыгаю, морщась от боли в голове, и пальцами зарываюсь в волосы, дергая себя за локоны, и мычу, надеясь, что шум ледяной воды поглотит мои стоны. Но нет. В дверь стучат, а голос с другой стороны раздражает:

— У тебя всё в порядке, Бэйб?

— Да, — отвечаю через силу, лишь бы отвалили, и продолжаю умывать лицо. Капли летят в разные стороны. Прижимаю ладонь к груди, не понимая, где там может настолько неприятно ныть. Опускаю голову, сутулясь, и громко дышу, сильно сжимая веки, чтобы убрать расплывчатость перед глазами.

— Тут миссис Порт зашла. Хочет поговорить с тобой, — голос не затихает, и я еле держусь, чтобы не сорваться:

— Сей-час, — запинаюсь, трясущимися руками хватаясь на ручки крана. Выключаю воду, с трудом прогоняя кислород через легкие, что предают меня, сжимаясь, будто высыхая, становясь похожими на сухофрукты. Тянусь за полотенцем, опустив в него лицо, и нервно вытираю его. Передергивает от неприятного холода, катящегося от моей шее по спине к пояснице. Громко выдыхаю, оторвав голову от полотенца, и глотаю воду во рту, взглянув на свое отражение в зеркале. Верно, выгляжу болезненно. Желание употребить что-нибудь растет с каждой секундой. Но я должна держать себя в руках. Да, неподходящее время для саморазрушения.

Прикрываю веки, не желая больше видеть своего отражения, и собираюсь с силами, когда девушка за дверью повторяет мое имя.

— Сейчас, — отвечаю, повышая голос, ведь боюсь, что не смогу говорить нормально. Вешаю полотенце обратно, готовясь выйти из ванной комнаты, но притормаживаю напротив двери, пальцами касаясь теплой ручки. Хмурю брови, со скованным страхом прислушиваясь, чтобы убедиться в том, что мне показалось, но нет.

Слышу шум воды.

Медленно поворачиваю голову, больными от давления глазами смотрю на раковину. Кран не течет. Звук исходит с другой стороны. Осторожно оборачиваюсь, с опаской глядя на ванную, закрытую от меня занавесками. Делаю шаг к ней, сглатывая и поднимая руку выше, немного вытягиваю её, перебирая пальцами сухой воздух. Шум воды нарастает, и я практически уверена, что готова потерять сознание, ведь не верю в происходящее, и мой мозг воспринимает этот исход, как единственный, поэтому перед глазами все темнеет. Мне удается схватиться за раковину, чтобы не рухнуть на пол. Еле поднимаюсь на слабых ногах, грубо схватив розоватую занавеску за ткань, и дергаю в сторону, как обезумевшая уставившись на пустую, сухую ванную. Мой взгляд скользит к крану. Никакого намека на воду. Шума в ушах больше нет. И быть не должно. Отступаю назад, сутулясь, и чувствую, как собственное дыхание обжигает глотку. Пальцы сжимаю, но руки не опускаю, лишь немного сгибаю её в районе локтя. Спиной касаюсь двери, от возросшего напряжения трясясь, как безумная. Взглядом, полным ненависти, смотрю в сторону ванной, качнув головой: