…Кажется, мои губы начинают дрожать от того напряжения, что мой организм обнаруживает внутри себя. Боюсь громко вдохнуть, поэтому вовсе сжимаю зубы, когда понимаю, что пальцы с таким же ощущением неправильности осторожно сжимают волосы Дилана, который именно в этот раз дергает головой, отрывая лицо от ладоней. Но не могу остановить себя, иначе потеряю ту самую нить, соединяющую меня с тем отрезком времени в прошлом, которую я утеряла. Та ночь на вечеринке. Я ведь плохо помню, что там произошло. Поднимаю вторую руку и прикусываю губу, всё-таки громко втянуть в себя воздух через нос. Обеими ладонями накрываю голову ОʼБрайена, не успевая контролировать выражение своего лица, которое демонстрирует настоящую растерянность. Моргаю, с ужасающим непониманием, нет, неверием приподнимаюсь на коленях, пальцами осторожно вожу по волосам, медленно принимая тот факт, что…

Что я уже трогала его волосы…

…Девушка скользит кончиком своего носа по щеке парня, поддавшись его требованию прижаться ещё ближе…

…Мои глаза и без того широко распахнуты, что уже пугает, но не могу остановиться сейчас. Я начинаю вспоминать.

Наклоняюсь вперед, не обращая внимая на то, с каким злым и раздраженным вздохом Дилан дергает плечами, будто намекая, что я должна немедленно убраться отсюда, но на его грубость не отвечаю. Так как у меня другая задача.

Это не мог быть он.

Жестко дергаю его за волосы, заставив приподнять голову, на что ОʼБрайен реагирует с особой яростью, перехватив мои руки, крепко сжав запястья. Его губы до бледноты сжаты, острый взгляд даже в темноте прожигает мой подбородок, в который он уставился, видимо, не осмелившись поднять глаза выше. А мне плевать. Я поддаюсь вперед, притягивая себя ближе к нему, и носом касаюсь его горячего лба, с опаской вдохнув аромат кожи. И с ужасом прекращаю дышать.

Это был он.

Я помню.

ОʼБрайен больно сжимает мои запястья, грубо отталкивая от себя, и я не противлюсь. Сама отскакиваю от него, как от огня, и сажусь на пятую точку, всего на секунду потеряв равновесие. Наши взгляды пересекаются, но не в бесчеловечной схватке. Мы тут же отворачиваемся. Встаю на ноги, поспешно, так что спотыкаюсь о порог ванной комнаты, взявшись обеими руками за дверную ручку, и со всей силы хлопаю дверью, оставляя парня одного в темноте.

Внутри начинает бушевать знакомый ураган. Эта источающая злость на себя. Вот почему он вел себя странно в последнее время рядом со мной. Он помнит. Он, черт возьми, помнит то, как я, словно шлюха, жалась к нему. Отвратительно. Как я могла позволить себе так низко пасть? Так понизить уровень своего достоинства? Кто я после этого дерьма? Кем я являюсь после той ночи, проведенной с несколькими парнями? А что, если и с ним я трахалась? Черт.

Быстро иду к лестнице, вытирая пот с горячего лба. Ладонями провожу по щекам, не могу моргать, ведь каждый раз, когда я прикрываю глаза, в сознании вспыхивают еле различимые картинки. Это воспоминания, о которых я жалею. И мне не хочется разбираться в них. Не желаю знать. Ничего.

Бегу по лестнице вниз, сморщившись от гнева, и громко хлопаю ладонью по перилам. Кулаком.

Чтобы ещё хоть раз… Чтобы я хоть раз позволила себе…

Мать вашу.

Тыльную сторону ладони прижимаю к носу, в котором начинает щипать, и толкаю входную дверь, вырываясь из духоты на морозный воздух.

Вашу. Мать.

Не могу успокоить мускулы лица, что продолжает корчиться, будто от боли, но я ничего подобного не чувствую внутри. Ощущаю только дикое желание разорваться на куски и позволить земле сожрать мои разлагающиеся останки.

Я должна уйти. Скорее.

Та Харпер — это была не я.

Тупая шлюха. Чертова сука. Безмозглая шалава. Ты, Харпер, самый настоящий и жалкий кусок собачьего дерьма.

Быстро иду по темной улице, вовсе не задумываясь о том, что мои вещи остались в комнате Лили. Мне плевать. Сейчас важно только то, что мои глаза начинают слезиться. И всё остальное уходит на второй план.

Что со мной не так сегодня?

Дело в моем вранье?

Я чертовски скучала по Лили, хоть и не задумывалась об этом. И теперь мне страшно вновь пропускать через себя те чувства, которые так долго причиняли мне страдания. Как бы слюняво это ни звучало, но я не хочу, чтобы подобное повторялось, но с другой стороны, Господи, я так желаю вернуть хоть частичку того времени, чтобы вновь почувствовать себя нормальным ребенком.

Не было и дня, чтобы я не рыдала в подушку от мысли, что нажралась и провела ночь с какими-то отморозками, и, скорее всего, один из них — ОʼБрайен. Делаю вид, что мне наплевать, но, черт возьми, как можно игнорировать всё это, если боль, физический дискомфорт между моих гребаных ног никто не убирает?! Как можно жить спокойно, зная, что твои эмоции готовы сожрать тебя?

Вытираю слезы пальцами, шмыгая носом, и замедляю шаг, тихо промычав сквозь сжатые губы. Грубо смахиваю соленую жидкость, сильнее злюсь на себя за публичное проявление чувств, хотя вокруг ни души. Все сидят по домам, ведь на улице сильный ветер гоняет листву по асфальту, на который спускаюсь, наступая в лужу. Кеды промокают. Но продолжаю идти.

Это чертовски неправильно.

Почему именно факт того, что я терлась об этого ОʼБрайена, окончательно лишает меня контроля над эмоциями?

Так не должно быть.

Я просто слишком устала.

***

Автомобиль тормозит возле участка. В доме всё ещё горит свет, через окна можно проследить, как кто-то бродит без остановки, не находя себе места. Дейв всё так же крепко держится за руль пальцами, не выдерживает такого длительного молчания со стороны Лили, которая сидит с перемотанной рукой, опустив взгляд вниз. Девушка с настороженностью поглядывает в сторону своего дома, уже предвкушая долгий допрос матери. Наверняка ей уже сообщили о том, что она сбежала с олимпиады. Прекрасно. Двойная мозговая порка. Роуз прикусывает губу, качнув головой, и протягивает руку, касаясь ручки дверцы автомобиля, но медлит, от злости скрипя зубами:

— Почему ты вообще держишь этого ублюдка рядом с собой? — задает этот вопрос, что гложет её какое-то время. Фардж смотрит перед собой, слегка сводя брови к переносице, ведь впервые чувствует раздражение по отношению к девушке, которая никогда не поймет его, так что моргает, жестко шепча:

— Он — мой друг.

Роуз переводит на него взгляд опухших от слез глаз. Смотрит хмуро, с непониманием, но более ничего не отважится сказать. Повторно качает головой, вылезая из салона, и громко хлопает дверцей, поражаясь тому, как непросто было её открыть. Видимо, машину стоит отвезти в автосалон.

Отворачивается, быстро, как может, отдаляется от автомобиля. Не оглядывается. Дейв всеми силами сдерживает себя, заставляя не поворачивать голову, так что вовсе смотрит в другую сторону, зло кусая ногти. Проглатывает комок в глотке, надавив на педаль газа, так что ему никогда не узнать о том, что Роуз всё-таки оглядывается, стоя уже на крыльце своего дома.

И смотрит она без осуждения, после чего опускает голову, глубоко вдыхая аромат морозной свободы, прежде чем войти внутрь дома.

Фардж громко хлопает входной дверью, топает по коридору, желая тут же отправиться на второй этаж, в свою комнату, чтобы запереться, но приходится остановиться, ведь боковым зрением замечает Дилана, который резко встает со стула на кухне, делая короткий шаг в сторону друга. Дейв запрокидывает голову, больно прикусив губу, чтобы не ругнуться, и не поворачивается лицом к ОʼБрайену, который переступает порог кухни. Его глаза ещё красные. Значит, по-прежнему пьян, но уже не так зол, как несколькими часами раннее.

— Т-ты в порядке? — его язык заплетается, но в голосе слышна тревога, которую трезвый Дилан никогда бы не проявил открыто.

Дейв зло дышит, стараясь держать себя в руках, но у него нехило так накипело, поэтому парень оборачивается, связкой ключей хлопнув себя по ладони. На его лице уже проявляются синяки, и ОʼБрайен не может не замечать их, поэтому на несколько секунд отводит взгляд.