Корона на главе, а в сердце добродетель;
Душой пленяет ум, умом душе мила;
В благотворениях ей только Бог свидетель;
Хвалима… но пред ней безмолвствует хвала.
1819.
5
Будучи активным участником процесса освоения популярных у нас в то время литературно-художественных форм, Карамзин принимает не менее активное участие и в литературно-общественных процессах, связанных как с нравственным, так и политическим просвещением соотечественников. Политическому просвещению он отдает дань в «Песне мира» (1791), торжественных одах и других стихотворениях7. Нравственному – в посланиях, баснях, эпиграммах, эпитафиях, надписях и других произведениях, имевших, как мы видели, преимущественно морально-философско-назидательный характер. В них Карамзин обращался к внутреннему миру человека, его духовной, рациональной и эмоциональной составляющим, которые, в свою очередь, являлись и составляющими процесса нравственного просвещения.
Духовная его составляющая получала отражение в стихотворениях, навеянных сюжетами Ветхого Завета и Евангелия. Рациональная имела место в поучениях, наставлениях, размышлениях и т.п. – в подавляющей части произведений Карамзина. Эмоциональная составляющая, отражающая и выражающая настроения, переживания, состояние, чувства людей – любовь, радости, печали, грусть, отчаяние, страхи и т.п., хотя не так велика по объему, однако присутствует в его творчестве уже с самого начала.
Первым здесь было чувство обреченности человека на страдания, бренности его жизни и ничем не оправданной скоротечности, что уже отмечалось при разговоре о ранних дружеских посланиях Карамзина.
В отличие от Державина, которого, по наблюдению В.Г. Белинского, охватывал «ужас при мысли о смерти», а его послание «К Степану Васильевичу Перфильеву на смерть князя Александра Ивановича Мещерского» (1779) представляло «вопль подавленной ужасом души»8:
Глагол времен! металла звон!
Твой страшный глас меня смущает,
Зовет меня, зовет твой стон,
Зовет, – к гробу приближает.
Едва увидел я сей свет,
Уже зубами смерть скрежещет,
Как молнией, косою блещет,
И дни мои, как злак, сечет.
……………………
О горе нам, рожденным в свет! –
скоротечность жизни и неминуемость смерти Карамзин воспринимает философски, без страха и ужаса, умиротворенно, как неизбежность, с которой надо смириться:
Ты здесь странник, не хозяин:
Всё оставить должен ты.
………………………
Всё исчезнет, что ни видишь,
Всё погибнет на земле;
Самый мир сей истребится,
Пеплом будет в некий день.
1787.
Вопрос о соотношении жизни и смерти и в дальнейшем не оставляет поэта:
Жизнь! ты море и волненье!
Смерть! ты пристань и покой!
«Берег» (1802).
Блажен, кто жизнь свою кончая,
Еще надеждою живет
И мир, покойно оставляя,
Без страха в темный путь идет!
«На смерть князя Г.А. Хованского» (1796).
Примечательно стихотворение Карамзина, которое он, как и в свое время Державин, пишет, пораженный скоротечной смертью знакомого ему человека. Но если у Державина смерть князя вызывает ужас и воскликнув: «Куда, Мещерский! ты сокрылся?» – он рисует затем страшный образ Смерти, что
Глядит на всех, – и на царей,
Кому в державу тесны миры;
Глядит на пышных богачей,
Что в злате и сребре кумиры;
Глядит на прелесть и красы.
Глядит на разум возвышенный,
Глядит на силы дерзновенны,
И точит лезвие косы, –
и обращается к адресату своего послания с таким заключением:
Сей день, иль завтра умереть,
Перфильев! должно нам конечно:
Почто терзаться и скорбеть,
Что смертный друг твой жил не вечно?
Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою,
И с чистою твоей душою
Благослови судеб удар.
То Карамзин, также воскликнув: «Но он навек от нас сокрылся!» – выражает сожаление, что скоропостижно скончавшийся, «исчез! С детьми, с друзьями не простился», – и затем рисует образ усопшего, который «был весел для других умом, любезностью своею», и наконец вместе с умершей раньше супругой «отдохнет от жизни, в коей счастья нет»:
Теперь супруги неразлучны;
В могиле участь их одна:
Покоятся в жилище сна
Или уже благополучны
Чистейшим новым бытием!..
И заключает:
А мы, во странствии своем
Еще томимые сомненьем,
Печалью, страхом и мученьем,
Свой путь с терпением свершим!
Надежда смертных утешает,
Что мир другой нас ожидает…
………………………
И с теми, коих здесь оставим,
Мы разлучимся лишь на час.
Земля гостиница для нас!
«Стихи на скоропостижную смерть Петра Афанасьевича Пельского» (1803).
Однако основой эмоциональной составляющей поэзии Карамзина были любовь и дружба, дружба – как одно из важнейших проявлений любви. «Мы живём в печальном мире, – говорит он в 1794 г. в посвящении к “Аглае”, – но кто имеет друга, тот пади на колена и благодари вездесущего!
Мы живем в печальном мире, где часто страдает невинность, где часто гибнет добродетель; но человек имеет утешение – любить!
Сладкое утешение!.. любить друга, любить добродетель!.. любить и чувствовать, что мы любим!»
Любовь и дружба – вот чем можно
Себя под солнцем утешать!
Искать блаженства нам не должно,
Но должно – менее страдать;
И кто любил, кто был любимым,
Был другом нежным, другом чтимым,
Тот в мире сем недаром жил,
Недаром землю бременил.
«Послание к Дмитриеву» (1794).