Утром Бесник обследовал кухню, обнаружил в мусорном ведре пустые банки из-под кукурузы и морской капусты. Томат стоял на столе, открытый и потревоженный вилкой.

– Яичницу будешь?

От завтрака Наст отказался. Не пожелал трогать содержимое тарелки – а Бесник ему подкладывал и сыр, и колбасу, и маринованные овощи, надеясь хоть как-то разжечь аппетит. Дождался, пока стол очистится, съел два куска хлеба и выпил полкружки сладкого чая. Сахар в чай положил Бесник, которого диета из хлеба смутила.

В обед Наст достал из холодильника банку морской капусты, щелкнул кольцом, и съел водоросли со знакомой пайкой хлеба. Ни суп, ни салат из контейнера, ни ветчина, ни печенье его не привлекли. Бесник занервничал. Он чувствовал, что упускает какую-то важную деталь, без которой не складывается картина потусторонне-ледяного мира, утянувшего Наста в невидимый и непроходимый лабиринт. Понимание пришло вечером, после того, как Бесник выманил своего гостя-пленника с чердака и попытался накормить ужином. Разносолы опять пролетели мимо. Щелкнула, открываясь, банка кукурузы. Бесник подпрыгнул и схватился за телефон:

– Земир, ты сильно занят сейчас? Хорошо. Не в службу, а в дружбу. Можешь где-нибудь достать несколько упаковок росских армейских пайков? Там каша с мясом в банках, банки чуть пониже и пошире нашего стандарта. И кольцо не круглое, а с выемкой под палец. Проследи, чтобы банки были именно такие, ладно?

Земир поворчал, пообещал заехать через час. Бесник зазвал на ладонь Касси, подбросил, поймал, позволил пуститься в пляс. Наст оторвался от кукурузы, не улыбнулся, конечно, но еле заметно смягчился, приветствуя змейку.

– Земир привезет пайки, наши с вашими на границе постоянно меняются. Если я правильно понял, ты ешь только из банок определенного размера. Другая еда тебя не привлекает. Или привлекает, но кто-то приучил тебя отказываться.

Наст аккуратно собрал рассыпающиеся зерна кукурузы, доел хлеб и уставился на Касси. Змейка спрыгнула на стол, проползла между крошек, сбила хвостом желтое зернышко и тронула раздвоенным языком палец Наста. Тот отдернул руку. Касси свернулась в корявый вензель и замерла. Магия Бесника ластилась к Насту, накидывала невидимый теплый шарф на плечи, подманивала, уговаривала: «Погладь меня!»

Земир прибыл через полчаса. Касси и Наст продолжали сидеть, не шелохнувшись. Бесник забрал тяжеленный вещмешок, рассыпался в благодарностях. Земир вытянул шею, пытаясь заглянуть на кухню. Недовольно покачал головой, ворчливо заметил:

– Он не игрушка, командир. Ты слишком увлекся. Позвони драконам.

– Нет. Я должен разобраться.

– Это не твоя печаль. Драконы облажались – пусть драконы и исправляют.

– Кто сказал, что драконы облажались?

– Все говорят, – пожал плечами Земир.

«Сдадут меня, – понял Бесник. – Не россам, так драконам заложат. Кто-то решит, что беду от Таркшина отводит, а кто-то почует навар. Россы заплатят».

Он выпроводил Земира и принес добычу в кухню. Увидев консервы, Наст почти обрадовался. Взял банку с кашей, вскрыл и быстро съел, не обращая внимания на путавшуюся под руками Касси: та осмелела, тыкалась мордочкой ему в запястье, щекотала хвостом пальцы. А на Бесника навалилась тоска. Сейчас угадал. А если бы не осенило? Так и заморил бы голодом?

Что еще встанет барьером? А вдруг есть какой-то приказ – на случай, если «Ледник» переманят или умыкнут драконы? Сунет Наст ствол в рот, и слово «нет» сказать не успеешь. Отмывай потом мозги со стены и оплакивай, укоряя себя самонадеянностью. В горле застрял горький комок, как будто беда уже случилась. Бесник поставил на стол вторую банку, подтолкнул:

– Будешь?

Наст облизал ложку, побарабанил пальцами по банке и помотал головой: «Нет».

– Ты меня понимаешь? Почему не отвечаешь?

Вопросы пропали впустую. Наст встал, выкинул пустую тару из-под каши, ушел к камину. А Бесник остался гадать, что это было. Минутное включение в реальность? Промах в тщательно выстроенной линии притворства? Реакция на знакомый предмет, ответ на вопрос, задававшийся во время реабилитации-дрессировки? Он выпил две чашки травяного отвара, ни до чего не додумался и понял, что пора приступать к тягостной и приятной процедуре купания.

Тело предало почти сразу, в процессе совместного раздевания. Наст запутался в футболке, и Беснику пришлось оглаживать плечи, коротко стриженый затылок, а когда коснулся соска и добрался до границы выдоха – как током прошибло. Не было жадной похоти, желания навалиться и взять. Накрыла неуместная нежность. Бесник трогал обнажающиеся участки тела, вел кончиками пальцев по коже, дул на топорщащиеся от прикосновения светлые волоски. Осмелился, отогнал дыханием россыпь мурашек на пояснице, и тут же отстранился. Наст на его шалости никак не реагировал – то ли терпел, то ли не понимал, что происходит.

– Ну-ка… смотри, бери гель. Давай, я налью на мочалку. Сладкий, вишневый. Ты вишни любишь?

Бесник болтал всякую чушь, глядя на появляющийся иней, взбивал пену, ловил ледяные капли, не позволяя им стекать на член Наста. Ни грана заинтересованности: ни отклика на прикосновения, ни мимолетного возбуждения от водных процедур. Глухо. Даже магия, щекотавшая пальцы, смиренно утихала, признавая превосходство драконьего выдоха.

Спать опять улеглись под одним одеялом, голыми. Бесник подобрался ближе, выяснил, что левое плечо Наста может служить отличной подушкой, приткнулся, улегся и начал думать. Нормально ли то, что к незнакомому человеку, с которым ты и двух слов не сказал, тянет как железную стружку к магниту? Может, к Насту чары какие-то прицепились и искорежились от драконьего выдоха? Нет, непохоже… Если признаться честно – пока никто не видит и не слышит, Наст не в счет – состояние было точь-в-точь как влюбленность, которую описывали в дамских романах. Десяток таких книг Бесник прочитал в ранней юности, стащив у мамочки, и до сегодняшнего дня считал, что авторы выдумывали томление и желание наделать глупостей из-за объекта симпатий. И вот, пожалуйста! Он готов ввязать в драку и с россами, и с драконами, которые могут забрать отмороженного спецназовца. Готов переругаться со своими соратниками, бросить поселения на произвол судьбы, увезти Наста на край света, спрятать от чужих глаз и попытаться отогреть, побороть драконий выдох. При этом Бесник прекрасно понимал, что Наст, после возвращения разума и прежних привычек, может первым делом съездить ему по зубам за фривольные прикосновения. А вторым – велеть валить и больше не приближаться. Возможно, даже не поблагодарив.

«Самый простой и правильный выход – позвонить Янмару. Он доложит, кому положено, Наста отвезут в клинику. Подлечат, насколько смогут. А уже потом он сделает выбор: хочет ли со мной знакомиться и насколько близко».

Тут-то и начинались сложности. Бесник не желал расставаться с подарком судьбы, и злился при мысли, что ему придется стать третьим лебедем в пятом ряду спасителей. Сейчас Наст – его добыча и награда. Его собственность. В Таркшине полно укромных мест, куда не доберутся ни враги, ни друзья, ни правительственные войска. Здравый смысл одергивал, подсказывал, что запирать Наста в подвале негуманно, да и не просидит он долго, сбежит, потому что надоест. Жадность ныла: «Придумай что-нибудь! Давай оставим его себе». Бесник глубоко вздохнул, решился, повернулся к Насту лицом и положил руку на грудь, уточняя границу кожи и одеяла. Наст приоткрыл один глаз, повел плечами, позволяя ощутить движение мышц, и снова заснул. Ин-Нар милостивый, как будто специально искушает!

Бесник задремал, чувствуя пальцами пунктир изморози, прислушиваясь к равномерному дыханию. А в пять утра подскочил от телефонного звонка Земира. Солнечные и сухие дни, давшие передышку после первого явления големов, закончились. Ночью в горах пошел дождь. Не гроза, нудная морось, почему-то оживлявшая застоявшуюся воду в оросительных каналах, побуждавшая болота и сырые овраги исторгать выползней. Людей, нашедших смерть, но не обретших официальной могилы, в Северном Таркшине насчитывалось немало. В первые годы големы растекались саркофагами, хороня целые поселки. Тела, искавшие упокоения, выходили к людям осенью и весной. В этом году весна спокойная была, понятное дело, что неприятности на осень перекинулись.