Первый гол случился уже на двадцать шестой минуте у ворот Ирана — вратарь ошибается и выходит за пределы штрафной, пока довольный Фернандес, скрывая улыбку, вкатывает мяч в ворота. Марио улыбается, на него налетает Черышев, а помрачневший от такого поворота событий Иран просит скорее продолжать игру. Теперь их стиль становится жестче — все чаще на траву валятся полузащитники, скошенные довольно грубоватыми подкатами, все резче бьют нападающие противника, целясь в ворота с внимательным и бдительным Акинфеевым. Мячик бесцельно мечется по середине поля — иранцы хоть и играют жестко, но совершают ошибки, которыми так грамотно пользуются в центре поля Зобнин и Черышев.

В перерыве ребята устало, но счастливо падают на скамейку и довольно переговариваются между собой. Ведь они ведут, ведь счет — 1:0 в их пользу, следовательно, бояться нечего. Смолов сидит на скамейке рядом с Дзюбой и несильно толкает его в бок, молчаливо показывая глазами в сторону Ирана: они стоят кружком, что-то обсуждая. В глазах Федора какая-то скрытая тревога, и от этого Артема прошибает холодный пот.

На сорок восьмой минуте Иран сравнивает счет.

Акинфеев мяч видит, но из-за того, что тот был отправлен почти под штангу, дотягивается лишь пальцами. Ребята хлопают его по плечу, Фернандес безмятежно улыбается и никак не показывает то, что он хоть как-то винит вратаря в случившемся. Соперники, воодушевленные горячим голом, хотят забить еще, но из-за эйфории и бурлящей радости совершают мелкие ошибки, из-за чего их атаки терпят поражения.

У их капитана, Ашкана Дежаги, мрачное лицо. Его позиция на поле симметрична с позицией Дзюбы, играет он жестко и часто фолит. Через каждую остановку в игре его брови сходятся на переносице, а глаза темнеют. Даже не зная этого человека, Дзюба мог бы сказать: он разъярен.

Наконец, дело дошло до первых потерь: кто-то из иранских нападающих жестоко сфолил на Зобнине, отчего тот падает на траву, держась за левую ногу. Дзюба, стоящий ближе всех, аккуратно касается плеча друга и получает задушенный ответ, что «все хорошо, не бойся». Иранские футболисты кричат на арбитра, и, пока тот успокаивает добрую половину команды, к Дзюбе приближается встревоженный Смолов.

— Не подходи близко к 21 номеру, — тихо просит Федор и глазами показывает на Ашкана. Его глаза не выражают ничего, кроме бессильной ярости против желтой карточки, направленной на его игрока. Дзюба пересекается с ним взглядом и холодеет. Наступает время жесткой игры.

На табло уже почти восьмидесятая минута и счет 1:1.

Когда Зобнин, оказавшись на чужой половине поля, наконец ведет мяч к противоположным воротам, Дзюба думает только об одном: если они забьют еще один гол, то Иран плюнет на все приличия и начистит им морды. И арбитру заодно, если тот вздумает показать красную карточку. Соперники держались уже чисто на отголосках разума; не первый раз Черышев получал по ногам, Зобнин сталкивался плечом к плечу с защитниками иранской команды, а сам Артем ощущал на себе крепкие мужские руки, тянущие за футболку назад или вниз.

Они чуть не забили гол, находясь у чужих ворот, когда капитан соперников не выдержал. Дзюба ловко обводил мяч против защитников у правого углового, стараясь выбить мяч к открытому Черышеву, но Дежага не дал ему возможность исполнить задуманное. С нечеловеческой силой, на одном адреналине он врезался в нападающего, заставив того буквально кувыркнуться в воздухе, проехаться по газону и замереть животом вниз у бровки.

Дзюба так до конца и не понял, что произошло — он почти довел мяч до конца, когда в него влетел 21 номер, заставив оторвать ноги от земли. В грудной клетке что-то неприятно хрустнуло, и вот он уже вдыхает запах мокрой травы и едва чувствовавшейся белой краски, утыкаясь носом в разметку.

***

Через несколько секунд он возвращается в реальность.

Первое, что ощутил Артем — ему нечем было дышать.

В груди что-то кололо. И не только там — под животом, между ключиц, под лопатками, везде, где можно чувствовать хотя бы что-то. Мысленно выругавшись про себя, Дзюба с облегчением понял, что «неумышленный удар» не задел голову — лоб и виски слегка холодила короткая трава, было неприятно, но никаких нежеланных последствий, вроде головокружения и тошноты.

А вот дышать — больно.

Стараясь втягивать в себя как можно меньше, но чаще, Артем медленно пошевелился, пытаясь перевернуться на спину. Но самостоятельно это сделать он не успел — чьи-то мягкие, осторожные руки развернули его, и перед глазами всплыло лицо измотанного страхом Смолова.

Федор глядел недоверчиво, будто просяще, и Артем сделал попытку подняться. Подняться, что-нибудь сказать, например, что с ним все в порядке. Уши чувствовались как ватные, но через несколько минут звук начал возвращаться.

— Тем, — как-то слишком тихо произнес Федя и осторожно погладил нападающего по лицу. — Лучше лежи.

Лучше лежи? Что это, черт возьми, значит?

Руки и ноги на месте — точно. С ним все в порядке, даже способность дышать постепенно возвращается. Грудную клетку колет. Трава мокрая. Неприятно жжет между ключиц.

Артем хочет приподняться на локтях, и Смолов бережно помогает, подсаживая его за подмышки. Перед воротами иранцы пытаются оторвать арбитру голову за… красную карточку? С другого конца поля бегут санитары и темнеет фигурка Акинфеева.

Черт возьми. Акинфеев.

Дзюба не может разглядеть ни лица, ни эмоций, но точно знает — Игорю сейчас так же больно, как и ему. Врачи аккуратно просят его снять футболку, чтобы проверить целостность костей. Дзюба неуверенно шевелит губами и говорит:

— Все в порядке.

— Тем, — у стоящего рядом Черышева трясутся руки. — С тобой не все, блять, в порядке. Тебя этот психически неуравновешенный чуть пополам не сломал.

Врачи поднимают Артема и уходят вместе с ним подальше, за бровку. Пока матч продолжается без удаленного 21 номера и временно выбывшего Дзюбы, врачи растирают последнему лопатки, ребра, проверяют голову и что-то щупают между ключиц и на шее.

Один из санитаров просит дотронуться пальцем до носа с закрытыми глазами. Артем послушно выполняет и эту, и дальнейшие инструкции, после чего врачи, рассматривая его как восьмое чудо света, разрешают выйти играть. Но Артем неожиданно смотрит на свои ворота, далекую фигуру Акинфеева, и его голова начинает гудеть как рой разозленных пчел.

Дзюба исчезает в темноте выхода во врачебные помещения за необходимой медицинской помощью, а резво рвущийся отплатить за друга Зобнин забивает мяч в ворота с пенальти.

Матч заканчивается со счетом 1:2.

========== 4 ==========

Flashback: две недели назад.

— Тем, — голос у Черышева вкрадчивый и мягкий. — А я все знаю.

Сегодня очень холодно и неприятно; дует сильный ветер, посылая по открытой коже рук и ног маленькие мурашки. Солнце светит тускло, как-то непривычно, ведь уже почти полдень.

Дзюба лениво перекатывает мяч от левой ноги к правой, финтит, размышляя о чем-то своем, когда внезапно появившийся Черышев заставляет его потерять спокойствие.

— О чем ты? — осторожно спрашивает Артем и начинает вспоминать все свои недавние огрехи. Кажется, он ничего такого не совершал криминального.

(По крайней мере, если не считать того, что он нечаянно зарядил Фернандесу по голове мячом два дня назад. Марио выругался по-испански, но после все равно миролюбиво принял извинения от Артёма. Конфликт был исчерпан в самом начале.)

— Тебе пора прекращать так долго пялиться на Игорька.

Артем внешне никак не реагирует, но сердце пропускает один удар. Он, конечно, не очень грамотно конспировался, когда установил для себя программу «избегай-Акинфеева-любой-ценой», но выбора уже не было. Когда Дзюба осознал, что вратарь начинал его заводить даже неумышленными касаниями, манерой речи и нередко своим открытым торсом в раздевалке, то смирился — отрицать свои рвущиеся наружу чувства далее уже не было смысла.

Он окунулся в Акинфеева по самые уши и почти утонул.