– Проводи меня. Я очень проголодался и хочу отдохнуть.
Девушка молча поклонилась и повела за собой гостя. Помещение уютного сарая было просторным и пахло хлебом. Приятный запах, удивительно тонкий и легкий. В такие моменты из глубин прошлого поднимаются и накатывают детские воспоминания. Всплыли яркие солнечные дни и теплый летний ветерок, который кружил листву возле старой мельницы в том месте, где вырос Макото. Это были приятные моменты, в которых уже ничто не могло измениться.
Трапеза была короткой. Рис, рыба и несколько лепешек буквально вернули ему все растраченные по пути силы. Макото быстро расправился с едой и растянулся на полу. Он посмотрел на потолок. Веки его закрылись, и он почувствовал движения окружающей его системы. Это были механизмы мельницы, ее шестеренки и колеса, хлюпанье по лужам ног нерасторопных работников возле телеги, перегружавших мешки, шелест листьев деревьев на берегу реки, всхлипывание воды от набегающих волн и постукивание привязанной к пирсу лодки о деревянные столбы пристани. «Тук, тук, тук-тук» и с очередной волной быстро наступил долгожданный сон. Реальность попала под жернова мельницы и пылью взметнулась в бездну, превращаясь в тысячи капелек, которые закружились в спирали вечернего ветра, и единым порывом снова ворвались в сознание Макото. Проснувшись и открыв глаза, он почувствовал огромный прилив сил. Солнце уже пересекло границу леса и оставило в разводах облачного неба рыжие отблески ярко-красного заката, затухавшие на глазах. На востоке виднелись первые звезды, а с реки потянуло вечерней прохладной свежестью.
Макото вышел и присел на крыльце сарая, рассматривая привязанную лодку. Он услышал шарканье мелких шажочков. Так передвигаются только женщины. Дочь мельника все это время наблюдала за сараем из окна дома и, как только заметила пробуждение таинственного гостя, понесла ему чашу освежающего питья и теплую лепешку.
Макото снова улыбнулся. Энергия разливалась по его телу, и ему было хорошо. Он вернулся в сарай и без лишних разговоров приступил к еде. В это мгновенье он почувствовал робкий и очень цепкий взгляд.
Макото приподнял голову и увидел, что девушка решительно смотрит на него и в глазах ее уже давно застыл какой-то вопрос, который она с нетерпением готова была задать в подходящий момент. Так и произошло:
– Я могу с вами говорить? – спросила она очень тихо, озираясь по сторонам.
Такое поведение совершенно не свойственно и даже неуважительно. Тем более девушкам и особенно деревенским. Возможно, отсутствие матери и постоянное нахождение в орбите любящего отца, к тому же в роли единственной хозяйки дома, стерли границы приличия и волнительный страх в ее разговорах. Конечно, она уже давно стала завидной невестой на всю деревенскую округу и получала много знаков внимания. Сильная отрешенность от внешнего мира и отсутствие должного родительского внимания оставили пятна в манерах и поведении этой юной девушки. Но Макото был в хорошем расположении духа. Уголок брови его приподнялся, и выражение его лица превратилась в вопросительную гримасу. Он махнул ей рукой, давая понять, что готов побеседовать с умилительно любопытным созданием.
Девушка еще раз робко оглянулась вокруг и тихонько присела напротив на колени. Она быстро закинула прядку, непослушно выбившуюся из собранного пучка, и снова задала вопрос:
– Вы идете в город?
Макото снова расплылся в улыбке. Что-то совсем естественное и неподдельное было в его собеседнице:
– Да. Мой путь лежит к северному берегу.
– Ваши мечи и одежды – это предметы достойных воинов одного из кланов? – продолжала допрос девушка.
– Ты знаешь, как выглядят воины кланов? – сделал встречный выпад Макото.
– Нет, – она немного запнулась, – но из Чанхоу раз в месяц на двадцатую луну к нам приезжают три всадника. У них есть мечи и защитные повязки, как и у вас. Они собирают подать с деревни, и отец говорит, что это гарантирует нам безопасность.
Девушка открыто улыбнулась, и в глазах ее мелькнул огонек. Ей нравилось, что завязался такой разговор, и она совершенно не скрывала своих эмоций. Макото с любопытством посмотрел на нее, поставил миску с питьем и отломил кусок хлеба. Ему было просто и легко, его напряжение и усиленное внимание тоже попали в зону отдыха, которому было отведено ровное количество часов и минут в четком графике бесстрашного воина, выполняющего ответственное задание.
– У вас хорошее расположение, – сказал Макото и сделал круговое движение рукой будто охватывая всю деревеньку.
Он продолжал размахивать рукой, в которой был хлеб, все еще удивляясь про себя, как хорошо и связанно поставлена речь у деревенской девушки. Возможно отец уделяет ее обучению много времени.
– Деревня стоит на высоком склоне. А единственная возможность подойти к деревне незаметно с восточной стороны леса отрезана рекой. Имея таких ребят, которых я видел, вы защищены от незваных гостей и мелких неприятностей.
И Макото подмигнул и еще как-то неожиданно хмыкнул, как бы обозначив себя в этой роли. Однако за этим движением было осознание того, что скорее всего эту деревню ждет жестокая расправа стихийно обрушившегося на эти территории возмездия. Ему было неприятно понимать это сейчас, но древние правила и строгие принципы быстро стирали подобные эмоции и мысли из головы, как набегающая морская волна стирала оставленные на самом краю песчаного берега следы.
– Однажды отец возил меня на ярмарку, и по дороге в город нас сопровождали, – девушка отвела взгляд и стала говорить немного тише.
– Сразу за лесом на дороге лежал человек в луже черной крови, а на спине у него был огромный порез. Один из воинов, который был с нами, взял мертвеца за руки и сбросил в канаву. Тогда я страшно испугалась и всю дорогу держала отца за руку.
Макото внимательно посмотрел на собеседницу и снова что-то скрипнуло внутри одновременно со старым колесом водяной мельницы.
– Что напугало тебя? – спросил воин.
– Мне стало страшно. Меня напугала смерть, которая коснулась этого человека.
– Давно это произошло?
– Прошлой осенью, – девушка говорила, не поднимая головы.
Макото взял чашку и сделал большой глоток теплой настойки. В воздухе проявился вопрос о том, чего боятся все в юном возрасте и который касается неизведанного и непонятного. Что так или иначе касается каждого человека, но, как водится, каждого по-разному.
– Посмотри вокруг! Что ты видишь? – играючи спросил Макото уже абсолютно смутившуюся и дрожащую от страха девушку.
Та еще больше испугалась. Она вопросительно посмотрела на Макото, и ее глаза стали немного округлятся, но она оглянулась.
– Видишь вокруг деревья? Приходит осень, и они сбрасывают свои листья, которые падают на землю и затем медленно умирают. Луговые цветы сбрасывают свой цвет и лепестки, а затем наполняются семенами, и все это происходит, чтобы наполнить мир новой жизнью. Так устроена природа, и так будет всегда.
Девушка все еще стеснялась, но с все нарастающим интересом слушала своего собеседника. Она похлопала ресницами, вероятно, не совсем понимая смысл этого объяснения.
– Листья? – переспросила она. – На деревьях?
– Бывает, что сильный ветер срывает зрелые зеленые листки и уносит их задолго до того, как наступает их черед упасть в осенние лужи, – перебил ее резко Макото и посмотрел задумчиво куда-то.
– А цветы? – еще раз спросила девушка, еще больше запутываясь в этом разговоре.
– И цветы, – Макото сделал паузу и посмотрел внимательно на удивленное лицо девушки. Он дотронулся до пояса, где находился заложенный серый сверток, и на мгновенье закрыл свои глаза. Затем он сделал вдох и вновь посмотрел на девушку, но уже полностью изменившись в лице.
– Не все цветы умирают, – он немного прищурился, и в его взгляде мелькнул огонь. Что-то внутри него перевернулось, и это новое и неожиданное состояние стало грубым и колким.
– Цветы остаются. Их уникальный запах очень глубоко проникает в нашу память и воспроизводит их красоту так, как мы ее запомнили. Правильно срезанные цветы засыхают так, что сохраняют свою прежнею красоту и очарование. Они как слепок времени несут в себе прекрасный узор сотканного полотна мгновений и возвращают нам всю гамму своих неповторимых красок в гармонии своего короткого существования.
