Когда Джолин сказала ему, что организовала вечеринку для Харпер, он представил расслабляющую встречу с глупыми играми, канапе, тортом из подгузников и вздохами гостей, сидящих в кругу и наблюдающих, как будущая мама открывает подарки. Но оказалось, что импы представляют такое событие иначе. Хотя Харпер предупредила его, что это будет шумное мероприятие, он не понимал насколько, пока не подъехал к дому Джолин и не услышал песню «Ice Ice Baby» через открытые окна. Импы делали коктейли, пели в караоке, жарили барбекю, и все, кроме Харпер, были пьяны в стельку к концу. Обхватив руками ее плечи, Нокс потерся об ее нос своим.

— Хорошо, я попрошу общину отменить парад.

Он поднял голову и заметил ее хмурое выражение лица.

— Почему ты не выглядишь счастливой?

— Потому что отчасти чувствую вину. Не хочу оскорблять общину.

Нокс чуть не усмехнулся. На ее месте он бы не чувствовал вину, но Харпер внутри была мягкой, а значит, она никогда не станет такой эгоистичной, как он.

— Я скорее оскорблю нашу общину, отменив парад, чем заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь.

— Прекрати быть таким милым, иначе я заплачу.

— Не заплачешь. И даже если разрыдаешься, я скажу, что у тебя есть полное на это право. Ты беременна, в тебе бушую гормоны, и поэтому ты нервничаешь. Никто в таком состоянии не хочет иметь дело с тем, что раздражает. А ещё ты чувствуешь гиперопеку к ребенку, поэтому совершенно естественно твое нежелание находится сред незнакомцев… особенно среди тех, которые могут попытаться прикоснуться к твоему животу.

Ни Ноксу, ни его демону эта мысль тоже не нравилась.

— Ты действительно не считаешь, что я веду себя глупо и неразумно?

— Не считаю. Думаю, твой демон тоже обеспокоен и близок к срыву… по слухам, это нормально во время беременности. Просто решил, что захочешь выбраться из дома. Ты так усердно работала над детской, что кроме вечеринки нигде не была. Ты была уверена, что сойдешь с ума, если все время будешь находиться дома.

Харпер нахмурилась.

— Думала, ты обрадуешься, что я сижу дома.

— Мне не нравится, когда ты делаешь что-то несвойственное тебе… это меня беспокоит. Мег заверяет, что это синдром гнездования, и мне не о чем беспокоиться, но я всегда волнуюсь, когда дело касается тебя.

Харпер задумалась на мгновение.

— Возможно, мне пойдет на пользу выйти из дома и подышать воздухом. Вероятно, будет лучше позволить всем увидеть, что я беременна, и удовлетворить любопытство, чтобы потом, когда мне по какой-то причине нужно будет посетить Подземку, люди не таращились на меня.　

— Может быть, — осторожно согласился он, стараясь не настаивать.

— Меня беспокоит, что люди начнут думать, будто я прячусь… а, значит, ублюдкам, которые с нами играют, это будет только на руку, а мы будем выглядеть слабыми.

Именно поэтому она не хотела долго оставаться в особняке, напомнила Харпер себе.

— Лично мне плевать на мнение других. Но меня беспокоит, что люди могут поверить, будто я не способен защитить тебя.

Харпер вздохнула, и ее плечи поникли.

— Когда планируют провести парад?

— Через неделю.

А значит, ее живот станет еще больше. Класс.

— Я пойду, но не обещаю, что продержусь долго, или что любой расстроивший меня уйдет невредимым.

— Не волнуйся, вряд ли кто-то действительно захочет связываться беременной демоницей.

Они не справятся с таким дерьмом, как гормоны и раздражительность. Харпер была ужасно раздражительной и в лучшие времена.

— Мне понадобится новое платье.

— Большинство женщин произнесли бы эти слова с радостью.

— Я не большинство женщин. И у меня нет настроения, идти в магазин. Спина болит, и суставы ноют.

Нокс нежно погладил ее спину.

— Так позволь Рейни выбрать что-то для тебя, как ты сделала, когда понадобилось платье для объявления.

Рейни по-настоящему отлично подбирала наряды для людей. Харпер думала, что отчасти суккубу нравилось выбирать красивую одежду для других, потому что она редко покупала себе такое.

— Ладно, — уступила Харпер, погладив его грудь. — Но в качестве награды, я жду от тебя что-нибудь шоколадное.

— Могу это устроить. — Он быстро ее поцеловал. — Завтра. — Вновь поцеловал. — Теперь нам нужно в душ.

— Я лучше сыграю в обнаженный твистер.

Нокс рассмеялся.

— Твое сексуальное влечение может меня убить.

— Не самый худший способ умереть.

Действительно.

— Знаешь, что я только что понял?

Харпер охватила дрожь, когда прозвучал его «сексуальный голос». Он был глубоким, властным и завораживающим.

— Что?

Нокс прикусил мочку ее уха.

— Мы еще не занимались любовью у шкафа.

Харпер сглотнула.

— Это страшная оплошность с нашей стороны. Даже ужасная. Думаю, нам следует это исправить.

— Было бы неправильно не сделать этого.

Зарывшись руками в ее волосы, Нокс ее поцеловал. Проник языком в её рот, а затем всосал ее язык. Прикусил губу. Брал, дразнил, доминировал. Все это время он вел ее в их комнату, а затем прямо к шкафу. Остановившись около дивана, Нокс сказал:

— Я хочу то, что под твоей одеждой. Сними ее.

Слегка ошеломленная таким горячим, страстным поцелуем, Харпер все же удалось сбросить одежду, не споткнувшись и не потеряв равновесие. И она обрадовалась этому.

— Теперь твоя очередь раздеться.

Он скользнул костяшками пальцев по ее горлу.

— Есть что-то в том, когда ты обнажена, а я полностью одет. Не знаю что.

Нокс обхватил ладонью ее грудь и сжал так, как ей нравилось. Она выгнулась, схватив его руки.

— Я собираюсь трахнуть тебя, Харпер. Хочу, довести тебя до сильнейшего оргазма. И хочу, чтобы ты ощутила мой пульсирующий член внутри. Хочу, чтобы ты почувствовала, как я кончаю. Но сначала, хочу, чтобы ты поработала ротиком. — Он указал подбородком на черный кожаный диван позади нее. — Садись.

Вот теперь, Харпер возбудилась сильнее, чем доводилось прежде. Она подошла к дивану и села. Нокс подошел к ней. Не спросив, она расстегнула молнию, не быстро, не мешкая, а медленно и ловко. Член оказался освобождён от плена штанов, но Харпер ничего не делала, а ждала указаний Нокса. Он провел пальцами по ее волосам.

— Ты же можешь быть хорошей девочкой, когда захочешь? — Харпер улыбнулась. Ох, она может быть очень, очень хорошей девочкой. Просто это случается редко. Намотав её волосы на кулак, Нокс дернул. — Открой. — Она послушалась, и он погрузился в ее горячий рот. — Жестко. — Вот и все.　Ему не нужно направлять её, она точно знала, что ему нравится и как именно. Харпер обвела языком член. Всосала достаточно сильно, что втянулись щеки. Сглотнула так, что он ощутил, как вокруг него сжимается горло.

Удерживая её голову, он и трахал ее рот. Харпер не возражала, не сопротивлялась, не двигалась, только провела ногтями по задней стороне бедер. Нокс почувствовал покалывание у основания позвоночника и понял, что пора остановиться. Выйдя из ее рта, он отвел ее голову назад и провел пальцем по набухшим губам.

— Насколько ты влажная?

— Почему бы тебе самому это не выяснить?

— Думаю, я так и сделаю. Вставай. — Он помог ей встать и поцеловал в шею. — Я хочу знать, насколько ты возбуждена. Покажи мне.

Все поняв, Харпер погрузила в своё тело палец, а затем подняла его. Не прерывая зрительного контакта, Нокс взял ее палец в рот и всосал. Она облизала нижнюю губу, наблюдая, как в его темных глазах вспыхнула настоящая потребность. Боже, она надеялась, что он не начнет ее дразнить. На последней стадии беременности она кончала быстрее обычного. Прямо сейчас Харпер нужно было, чтобы ее трахнули. Не дразнили. Не играли. А трахнули.

— Встань на колени на диван и ухватись за спинку.

Счастливо танцуя в мыслях, Харпер повернулась и выполнила его требование. Она закрыла глаза, когда он провел языком по ее позвоночнику, закончив свой путь тем, что прикусил ее шею.

— Нокс…

Ее рот раскрылся в беззвучном стоне, когда он погрузил в нее палец и повернул.