Ольга хихикнула.

– Кто? Макаров? Сколько его знаю, он в любых ситуациях спокоен как удав. Если в процессе расследования, Виталик, ты выведешь его из себя, ставлю французский коньяк.

Хомяков покачал головой.

– Лучше водку: от коньяка уши потеют. Имени этой брошенной женщины не знаешь?

Ольга помедлила с ответом.

– Катя Митина. Екатерина Васильевна то есть.

Хомяков повел носом, как взявшая след борзая.

– Она тоже балерина?

– Екатерина Васильевна, – скривила губы Ольга, – владеет рестораном. Сдались ей наши танцульки.

Капитан возбужденно строчил в блокноте.

– Что за ресторан? Адресок дашь?

Ольга кивнула.

– Запросто. – Она продиктовала название ресторана и его адрес. – Если подсуетишься, – добавила она, – наверняка ее там сейчас застанешь.

Хомяков собрал бумаги в папку.

– Еще как подсуечусь. Спасибо.

Ольга поднялась.

– Всегда пожалуйста. Считай мы напарники.

Капитан направился к выходу.

– Ловлю на слове.

С улыбкой Джоконды Ольга вернулась в зал.

Танцоры с худруком отдыхали на скамье. Взоры обратились на вошедшую.

Остроносый парень с «хвостом» на затылке осведомился:

– Мент жив?

– Спровадила, – усмехнулась Ольга.

– Куда?

– На кудыкину гору.

Балетмейстер, подпирая стену плечом штангиста, негромко заметил:

– Вряд ли мы отделались так легко.

Капитан Хомяков тем временем, щурясь под апрельским солнцем, осмотрелся на ступеньках театра.

Располагался этот театр балета в облезлом заводском ДК, отреставрированном частично, однако требующим еще немалых финансовых затрат.

У входа висел рисунок танцора с комичной рожицей, топчущего надпись «Театр «Балбес». Рисунок был выполнен тушью и прикрыт прозрачной пленкой: знай, мол, наших. В воздухе благоухала весна.

Хомяков достал сотовый телефон, набрал номер и бодро произнес:

– Салют, Евгений Борисович.

– О, какие люди! – отозвался следователь прокуратуры. – Нашел поджигателя?

– Ну, блин, вы даете! Пока все только запутывается.

Оптимизма в голосе следователя поубавилось.

– Шутишь? Я думал, ты там раз-два и…

– Евгений Борисович! Я осматривал место пожара через четыре дня…

– Знаю. Короче.

– Не перебивайте: у меня аккумулятор садится! – разозлился Хомяков. – На месте пожара через четыре дня, блин, я обнаруживаю паклю, смоченную бензином. Пакля завернута в обгоревший платок с вышитыми инициалами «С.М.» Сечете фишку?

– Нет. Что за «С.М.»?

– Евгений Борисович, «С.М.» – наверняка Сергей Макаров. Наш славный покоритель огня. – Хомяков расправил сутулые плечи. – Теперь сечете? Балетмейстер, значит, поджег и сам же потушил, только платочек свой забыл прибрать. Такой вот лох замшелый. Похоже, кто-то хочет, чтобы мы так подумали.

Следователь пробормотал:

– Н-да, пирожок с хреном!

Прижимая к уху телефон, Хомяков шагал к своему латаному «фольксвагену».

– А вы говорите «раз-два». Ладно, я погнал это разматывать. Передайте благодарность Тюне.

Следователь вздохнул.

– И куда ж ты погнал?

– Из театра «Балбес» в ресторан «Ностальгия». – Капитан ОВД сел в машину.

– Зацепка появилась? – оживился следователь.

– Зацепка, не зацепка – на «раз, два» рассчитывать не стоит.

Отключившись, Хомяков завел мотор. Латаный «фольксваген» покатил по указанному Ольгой адресу.

Ресторан «Ностальгия» представлял собой одноэтажный домик, стилизованный под русскую избу, которая притулилась меж многоквартирных башен. Кого-то, возможно, подобное соседство впечатляло. Ресторан состоял из трех компактных помещений: общий зал (на дюжину столиков), банкетный зал (человек на тридцать) и отдельный кабинет (на шесть персон). Время было обеденное, и общий зал был заполнен на три четверти. Невеликое это хозяйство, надо заметить, требовало изрядных усилий на свое поддержание.

Кабинет директора пропорционально всему заведению также был невелик: стол с компьютером, сейф, рабочее кресло, и два стула напротив. Сама директор, строгая бизнесвумен, урезонивала всхлипывающую официантку:

– Держись в рамках, Наталья. Умерь свою агрессивность.

– Ну да, умерь… Этот гоблин хамил и руки распускал!

– Как именно он хамил? Воспроизведи.

Официантка вновь всхлипнула. Смазливая блондиночка лет двадцати, она теребила свой кружевной фартук.

– Ну-у, он это… сперва чмокал губами. Чмокал да чмокал! А потом выдал: «Ягодка, можно тебя на десерт?» И начал сотнягу мне в лифчик совать, хорек плешивый!

Директор прошлась по кабинету. У нее были густые черные волосы до плеч и лучистые синие глаза. Чувственные губы едва заметно улыбались, придавая лицу ее слегка загадочное выражение. Роста она была выше среднего, и лиловое платье до колен, облегая точеную фигуру, подчеркивало стройность ее ног, обутых в туфли на шпильке. Миловидная официантка рядом с директрисой выглядела, как одуванчик в сравнении с орхидеей. Притом «орхидея» улаживала конфликт.

– Хочешь сказать, – хмурилась она, – что твоя истерика была выходом из положения?

Официантка дернула плечиком.

– По-вашему, надо было терпеть?! Пускай меня лапают, да?!

Директор покачала головой.

– Терпеть ты вовсе не должна…

– Катерина Васильевна, слушайте ее больше! – пробасил двухметровый детина, распахнув дверь. Его джинсовый костюм буквально трещал от мышц, а мальчишеская физиономия пылала негодованием. – Чувак был датый, но безобидный! Стихи ей читал! Все под контролем было!

Официантка метнула на парня взгляд из-под ресниц.

– В гробу видала я стихи! Буду я тут уши развешивать!

– А то! – подхватил парень. – Льешь минералку ему на лысину и довольна!

Директор строго на него взглянула.

– С тобой, Захар, поговорю отдельно. Исчезни.

– Зла на нее не хватает! – Охранник прикрыл за собой дверь.

Прекратив всхлипывать, официантка лишь теребила фартук. Директор прохаживалась по кабинету.

– Возможности, Наталья, у тебя две, – произнесла она. – Либо держать с клиентом дистанцию, либо…

– Ой, Катерина Васильевна! Удержишь такого павиана, как же! «Ягодка, можно тебя на десерт!»

– Либо, – невозмутимо закончила директор, – обратиться к Захару. Не поднимая шума, разумеется. А что сотворила ты?

Официантка вздернула острый подбородочек.

– Не выношу козлов! И потакать им не собираюсь!

Директор вздохнула.

– Вполне с тобой солидарна. Хочешь уволиться?

Осознав, что перегнула палку, официантка заканючила:

– Просто нервы не выдерживают, Катерина Васильевна! Конечно, я не права…

В дверь вновь заглянул охранник.

– Катерина Васильевна, тут…

– Захар! – прикрикнула директор. – Я сказала: с тобой – потом!

Охранник нимало не смутился.

– Тут к вам из милиции. Удостоверение предъявил: капитан Хомяков. Говорит, срочно: что-то по театру «Балбес». Прúмите?

Директор замерла. Охранник и официантка взирали на нее с любопытством. Повисло молчание.

– Из милиции? – тихо переспросила директор.

– Катерина Васильевна, может, вам воды? – засуетилась официантка.

Директор перевела дух.

– Иди, Наталья. Хорошо подумай.

– Примите? – повторил вопрос охранник.

– Да, Захар. Пригласи.

Но капитан Хомяков приглашения не дожидался. Нырнув под мышку охраннику, он оказался в кабинете. На фоне двухметрового Захара сутулый милиционер выглядел пигмеем.

– Крутой у вас заслон! – хмыкнул он, переводя взгляд с официантки на директрису. Рот Хомякова невольно приоткрылся. «Брошеная женщина, ни фига себе!» – мелькнуло у него в голове. Версию, однако, следовало отработать. – Екатерина Васильевна, могу я задать вам несколько вопросов?

Директор заметно напряглась.

– О чем?

– Насчет театра «Балбес». Знаете такой? – Поскольку дама не ответила, Хомяков предложил: – Не отпустить ли вам сотрудников? Много времени у вас я не отниму.