Вернувшись от Солонецкого в свой почти что люкс с двумя маленькими комнатками, телевизором и холодильником, он впервые почувствовал себя почти как дома. Для двухэтажной деревянной гостиницы это был действительно самый лучший номер. Освещённая сумеречным светом настольной лампы, гостиничная комната, по сравнению с холостяцкой квартирой Солонецкого, показалась Ладову уютной. Было на удивление тихо. Никто не хлопал дверьми, не ругался, не пытался петь или выяснять отношения. Батареи грели отменно, хотя начало сентября и по здешним меркам была хоть и поздняя, но всё же осень. И дежурная оказалась приятной женщиной.

– А нет ли у вас чаю? – забирая ключ, неожиданно для самого себя спросил он. И тут же добавил: – Хотя, впрочем, я не большой любитель…

– Я сейчас заварю.

Дежурная улыбнулась, и Ладову стало легко. Он закивал, заторопился в свой номер. Достал из чемодана коньяк, пару плиток шоколада, лимон, направил лампу в угол, так что в комнате стало романтически сумрачно, пододвинул к столу кресло и, довольный, пошёл к дежурной. Та, помедлив, всё же согласилась составить ему компанию, а увидев накрытый стол, не застеснялась.

– Волчье состояние, – сказал он и торопливо пояснил: – Это мы как-то зимой на волков охотились, обложили стаю, пятерых сразу взяли, а шестого никак. Ждали, замёрзли. Вечер уже, луна. И тут вой…

Этот последний на пригорке сидит, на луну воет, а перед ним остатки зайца. Вот иногда почему-то вспоминаю. Когда одиноким себя чувствую… Простите, вас зовут…

– Ольга Павловна.

– А меня…

– Я знаю, Александр Иванович.

– Ах да, анкета проживающего. Вы давно в Снежном?

– Скоро год… А ведь волк всё же съел зайца, – заметила Ольга Павловна.

– Да, действительно, – с удивлением отозвался Ладов. – А я об этом как-то не думал, больше о луне…

Ольга Павловна рассмеялась.

– Да вы не смущайтесь, – сказала она. – Хотите, скажу, о чём вы сейчас думаете? О том, что обычно на такой работе, как моя, сидят либо вышколенные заурядности, либо смазливые дурочки, не так ли?

– Ну, не совсем.., – и признался, – хотя что-то в этом роде.

– А сейчас вам хочется сказать мне комплимент.

– Вы правы.

Игривое настроение покидало его. Невеликий арсенал обольщений становился не нужен, а лёгкий вечер с красивой женщиной превращался в сухой и скучный, как формула, разговор.

– А сейчас вы думаете…

– Нет, – поспешно перебил Ладов. – Увольте, это опасная игра.

Я чувствую себя зайцем. К тому же ничего не знаю о вас…

– Вы быстро сдаётесь… Я была замужем. Это интересно знать всем мужчинам. – Ладов протестующе поднял руку, но она продолжала. – Но это не драма, не трагедия – мы просто не любили друг друга. А сюда я приехала не за деньгами и не прятаться от горя. Вы угадали, здесь я случайно и ненадолго. Просто сейчас эта работа меня устраивает… Вам это хотелось узнать?

– Я слушаю, – Ладов откинулся на стуле. – Внимательно и с интересом слушаю.

– По профессии – художник. Думаю, что для мимолётной встречи этого даже много…

– У вас здесь родные, знакомые?

Она покачала головой:

– Приходите в гости, прекрасная комнатка в общежитии на двоих.

– Вы живёте в общежитии? Но это же неудобно?..

– У меня хорошая соседка.

– Хотите, я вам помогу. – К Ладову возвращалась уверенность. – Это же непорядок, честное слово, единственный художник на стройке и без мастерской… Завтра же скажу начальнику строительства.

– Вот этого, пожалуйста, не делайте. – Ольга Павловна положила на его руку свою тёплую узкую ладонь, и он напрягся, боясь неосторожным движением спугнуть её. – Я очень боюсь альтруистов. Они приносят несчастье.

Ладов промолчал.

– А теперь извините, Александр Иванович, мне пора на своё рабочее место.

– А как же чай? – приподнялся Ладов.

– В другой раз. – И опять на её губах появилась обворожительная улыбка. – Спокойной ночи.

Он проводил её, вернулся в номер. Нервно засмеялся: вот тебе и пофлиртовал. «Уж не экстрасенс ли она? – подумал Ладов. – Развелось нынче всяких…»

Укладываясь, вспомнил Солонецкого.

За годы, что не виделись, тот явно сдал.

С тайным удовлетворением подумал, что теперь годы стали его союзником: слишком долго Солонецкий опережал его. Начиная с того вечера, когда увёл Ирину…

Потом стал думать об Ольге Павловне и незаметно уснул.

Снилось ему что-то приятное, но что, он так и не смог потом вспомнить.

…Проснулся утром с юношеским настроением ожидания чего-то радостного. Прихватил шоколадку, приготовил улыбку, но Ольги Павловны на месте не оказалось.

Тем не менее в кабинет начальника строительства он вошёл в прекрасном настроении.

Солонецкий перелистывал какие-то бумаги.

Ладов разделся, энергично потёр руки.

– Слушай, неплохая у тебя гостиница.

Опустился в кресло

– Позавтракал? – поинтересовался Солонецкий.

– Ты можешь на пятнадцать минут оторваться от всего этого? – Ладов вспомнил о цели своей командировки.

– Просьба начальника – приказ для подчинённого… – Солонецкий откинулся в кресле.

Ладов подошёл к селектору, подождал, пока секретарша ответит и приказал:

– Никаких посетителей, никаких звонков.

– Поняла, – неуверенно отозвалась та, не узнавая голос своего шефа.

Ладов вытащил из «дипломата» прозрачную папку, достал конверт, протянул начальнику строительства.

Пока Солонецкий читал, он разглядывал кабинет.

В прошлый его приезд этого здания ещё не было и начальник строительства ютился в вагончике. Когда на планёрку набивался народ, ведущие специалисты тесно стояли возле стен, даже в коридорчике. Производственное совещание напоминало революционный митинг. Правда, и время было горячее, самое начало стройки. Теперь кабинет был настоящий: в деревянных панелях, с длинным столом и встроенными шкафами. Пожалуй, даже просторнее и светлее, чем у него в главке.

Но если бы хозяином стал он, пришлось бы многое менять… И прежде всего этот вытертый ковёр и допотопную мебель.

Солонецкий брезгливо отбросил листок.

– Будешь проверять?

Ладов аккуратно вложил листок в конверт, положил его в папку, развёл руками.

– А вы, Юрий Иванович, поступили бы иначе?

– Извини, – Солонецкий резким движением отодвинул документы, и те посыпались на пол.

Он нагнулся, неторопливо собрал.

Выпрямился:

– Вот уж не думал, что цель твоей командировки – проверять сплетни.

– Ты невнимательно читал. Там речь идёт и о нарушениях финансовой дисциплины.

– Саша, Саша…

Солонецкий поднялся, подошёл к окну.

От вчерашнего тумана не осталось и следа. На горизонте алела полоска рассвета, и он подумал, что это, может быть, последний солнечный рассвет перед долгой заполярной зимой… Кому это нужно было, кто написал всю эту чепуху?.. Нарушения финансовой дисциплины.

Да у кого их не бывает, как им не быть, если всюду жёсткие рамки инструкций и головотяпство. Если обещанного ждут три года, а самое часто употребляемое слово среди строителей – «выколачивать». Если нет такой бригады, где всего было бы в достатке: только вкалывай, как говорят мужики, без остановки… Нет, такого он не помнит и, насколько знает, в других управлениях этого тоже нет. Есть простои, авралы, сверхурочные и перерасход фонда заработной платы. Есть толкачи, умеющие обойти, подкупить, вырвать у другого из глотки…

И вот эта неприкрытая клевета…

– Не раскисай, – бодренько произнёс Ладов. – Если всё чисто, чего тебе бояться.

– А ты допускаешь, что не всё?

– Давай закончим этот разговор. – Ладов наклонился к селектору:

– Пригласите главного инженера и заместителей. – Повернулся к Солонецкому. – Кузьмин справляется?

– Справляется, – неохотно ответил тот.

В кабинете повисла напряжённая пауза.

Солонецкий сердито барабанил пальцами по столу.

Ладов прохаживался, разглядывая развешанные на стенах схемы будущей гидроэлектростанции.