К этому моменту могло произойти огромное количество ужасов, и не имея иного варианта, разум Санса зацикливался на каждом, как бы сильно Санс ни пытался этого не делать. Хотя неважно, что из этого было правдой, если что-то и имело значение — так то, что ничего хорошего с Папирусом не могло случиться, а Санс не мог его найти.

Когда же этот кошмар закончится?

Тряхнув головой, он попытался сосредоточиться на Андайн, которая шла на несколько шагов впереди (ему приходилось стараться, чтобы придерживаться ее темпа), но если бы она увидела что-то, то уже бы сказала. Лес вокруг был как никогда холодным, мрачным и пустым, а ветер по-прежнему свистел, раскачивал ветви деревьев, и мягко похрустывал…

Он замер на месте.

— Андайн, стой.

Капитан утробно рыкнула и, резко развернувшись, бросила на него недовольный взгляд.

— Что еще…

— Заткнись, — шикнул он, вытянув руку, и прислушался.

Хруст, хруст, хруст, топ, хруст…

Андайн напряглась, подготовив копье.

— Кто там? Покажись!

Хруст, хруст, хруст, топ, хруст, хруст, хруст…

Что-то двигалось к ним так быстро, как осмеливалось, и, хотя было трудно разглядеть фигуру целиком, свет копья Андайн отразился в двух парах глаз. Санс приготовился схватить того, кто бы там ни был, синей магией, когда глубокий голос крикнул:

— Помогите! Часовые!

Напряжение отступило, Андайн опустила копье, а Санс в замешательстве моргнул. К ним, пошатываясь, вышла гифтрот, уверенно ставя на снег три из своих ног, левую заднюю она бережно приподнимала, и беглого взгляда хватило, чтобы понять почему: на бедре выделялся глубокий серый ожог.

— Я позабочусь об этом, — сказала Андайн, подходя ближе. Она опустила копье, на секунду сосредоточилась, и ее правая рука засветилась зеленым. Она поднесла ее к гифтороту, и магия преобразовалась в форму рыб и суши, которые поплыли к ране.

Магия Санса ускорилась, когда он шагнул ближе к гифтроту, если его глаз и мерцал, она никак на это не отреагировала. Андайн не могла тратить свою концентрацию во время лечения на разговоры, поэтому вопросы задал Санс.

— Что случилось? Ты видела…

Взгляд всех четырех глаз сосредоточился на нем.

— Другой часовой в опасности.

Андайн что-то крикнула, но он не услышал. Одновременно его накрыли холод, злость и желание что-то делать, магия отреагировала, повинуясь собственной воле. Она вырвалась из него раньше, чем он успел ее остановить, и внезапно над ними навис огромный хищный череп, блокируя свет кристаллов над головой.

Гифтрот в страхе отшатнулась, но с большей легкостью, чем раньше — травма была залечена. Андайн снова заорала — в этот раз на него — но он проигнорировал, потянулся к гифтроту и уставился на нее сверкающими глазами.

— Отведи меня к нему.

Страх испарился, гифтрот опустилась коленями на снег и позволила Сансу забраться к ней на спину. Без лишних слов он сделал это, держась за ее рога для поддержки, она поднялась и сорвалась с места.

— ПОДОЖДИТЕ, ИДИОТИНЫ! — позвала Андайн и рванула следом, но не так быстро, как ей хотелось бы. Гастер-бластер плыл за ними по воздуху.

Через несколько минут Санс ощутил, как в кармане загудел телефон, но не стал отвлекаться на него. Гифтрот оживилась.

— Ветер успокаивается, — пропыхтела она, и Санс понял, что это значит. Ему не надо было проверять телефон, чтобы знать, что говорилось в сообщениях:

Пахнет цветами.

Пахнет костями.

— НННННГГГРРРРРААААА! — проревела Андайн, и ее голос разнесся дальше, чем раньше. — ЭТОТ УРОДЕЦ УМРЕТ!

Санс не сказал этого, но сквозь пульс магии и боль в душе чувствовал то же самое.

Держись, Папирус. Мы идем.

***

Внутрь.

Семь кристаллов складывались в ковш. Ему хотелось объединить их во что-то похожее на ковш, описанный в книгах Санса, но он не был уверен, что это правильное число кристаллов или что форма действительно должна быть такой. Хотя она напоминала ложку, которой он перемешивал спагетти с соусом, так что все равно неплохо, да? Наверное, Санс смог бы…

Наружу.

Если второй раз взять пару кристаллов из созвездия-миксера, то можно собрать еще один, и теперь он видел уже два треугольника — первый в конце ложки — образовывающие ушки над овальной головой. Напоминает персонажа, о котором постоянно рассказывала АЛЬФИС, когда они общались с ней по Андернету. Может, стоит рассказать ей об этом, когда…

Внутрь.

Вот оно! Прямо там! Похоже на копье Андайн! Да, немного упрощенное, но выглядит круто! Андайн всегда такая крутая. Она тоже решит, что это шикарно, он точно знал…

Наружу.

Коробка! У него получилось найти коробку! И она выглядела как Меттатон! Углы, конечно, не идеально прямые, но довольно близко к этому! Если бы только где-нибудь на потолке можно было увидеть больше кристаллов, наверное, получилось бы…

Внутрь.

В Водопадье много кристаллов! Нужно когда-нибудь сходить туда, взять с собой Санса, Андайн и, может даже, АЛ…

Наружу.

Хотя пока что он располагал только этими, но ничего, ему хватит, он изобретательный…

Внутрь.

Вот круг, да, а точки сходятся вместе, напоминая Флау… нет, нет, нет…

Наружу.

ТАМ! Можно соединить кристаллы в длинную кривую, и под определенным углом они будут выглядеть, как… нет, нет, нет…

Внутрь.

Он больше не мог этого делать.

Наружу.

Не мог больше играть в эту игру, она не помогала.

Внутрь.

Санс, где же ты?

Наружу.

Санс, пожалуйста, помоги.

Внутрь.

Прошу, прошу.

Наружу.

Помоги.

***

Игра снова становилась скучной.

Крики было интересно слушать только первые полминуты, а потом он заткнул ему рот; слишком уж трудно сосредоточиться при таком шуме. В конце концов, ему нужно следить за ХП Папируса, насколько возможно, и помаленьку применять лечебную магию, чтобы быть уверенным, что все случайно не зайдет слишком далеко. От этого метода было немного больше… ущерба, чем от всего остального.

И кроме того…

Хотя будет приятно посмотреть, как улыбающийся мусор наткнется на пыль родного брата, это можно сделать в любой другой временной линии. А прямо сейчас Папирус нужен живым, чтобы мусорный мешок увидел, насколько сильно, насколько непоправимо он все испортил на этот раз.

Они скоро будут здесь — он точно знал, и на самом деле не расстраивался по поводу гифтрота — по факту это оказалось счастливой случайностью. Наверное, она побежал за помощью. А значит мусорный мешок и те жалкие парни, которых он притащит на хвосте, доберутся сюда раньше, чем станет слишком скучно.

А скучно становилось очень быстро. Папирус перестал реагировать, и даже если он оставался в сознании, больше ничто не могло заставить его сосредоточиться. Можно сломать еще одну кость, но, скорее всего, он просто потеряет сознание от боли, если вообще не умрет. Ох, ладно.

Тутухтутутухтутухтутух

Ах, вот и они! Наконец-то.

Хихикая, он вытащил свои лозы, и они скрылись под землей — как шланг пылесоса, втягивающийся в него, ударяясь об углы и стены по пути. Папирус слишком надорвал голос, чтобы кричать, и лишь тихо поскуливал при этом.

— Ну, вот они и явились. Повеселись, объясняя им все это, Папирус!

Дружелюбно помахав лозой на прощание, Флауи нырнул под землю, и Папирус остался один.

***

Магия Санса стучала в костях, глаз не переставая мерцал от безумной энергии. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был таким бодрым, таким напуганным. Даже зная, что они на пути к Папирусу, он чувствовал беспокойство — каждый удар копыта по снегу казался лишним, и он чувствовал, будто им понадобятся годы, чтобы достичь цели, хотя они двигались очень быстро. К этому моменту Андайн безнадежно отстала, неспособная поддерживать темп гифтрота, и псы не отправляли больше никаких отчетов.

— Далеко еще? — он понял, что рычит.

— Запах растения пока еще довольно далеко, — пропыхтела гифтрот. — Но часовой ближе.

Потребовалось какое-то время, чтобы слова дошли до запертого в панике разума Санса, но когда это произошло, тот заработал. Сейчас цветок дальше от Папируса? Это значит, что Папирус сбежал?