— Ну… я не хочу тебя расстраивать, Папирус…
— Ч-что ты сделал, Флауи? — скелет наклонился чуть ближе.
— Ох, я ничего не делал! — ответил Флауи, подняв листья в защитном жесте. — Нооо… — он замялся, постукивая кончиками листьев друг об друга. — Папирус, давным-давно ты говорил мне… но не мог бы ты напомнить, что делает твоя особая магия?
Папирус моргнул.
— С п-помощью синей магии, мы можем держать кого-то за душу, — быстро ответил он. — И-и иногда м-мы можем немного прочитать чужую душу, — скелет выглядел растерянным и обеспокоенным, но Флауи еще не закончил расставлять все точки, которые необходимо соединить.
Цветок повесил лепестки.
— Ох…
Сжав спинку стула, Папирус сделал шаг вперед, и Флауи понял, что скелет попался.
— Что случилось?
— Ну… когда я заглянул в комнату прошлой ночью… там был твой брат, — он видел, как Папирус начал складывать кусочки вместе и внутренне ухмыльнулся от озарения на его лице. С виду же, он наклонился вперед и посмотрел на Папируса взглядом, полным абсолютной заботы. — Папирус… я думаю, он читал твою душу.
Папирус резко втянул воздух и прижал руку к груди.
— Н-нет, — выдавил он и стиснул спинку стула другой рукой. — С-Санс не стал бы… Откуда ты?..
— Он тянулся к тебе, а твоя душа светилась синим, — сказал Флауи, торжественно кивая. — И он выглядел так, будто ему очень мерзко.
Дыхание Папируса стало мелким и прерывистым, и он замотал головой, сильнее прижимая руку к грудной клетке.
— Н-нет, нет…
— Я понимаю, что в это трудно поверить, но это правда. В смысле… ты не заметил, что утром он вел себя немного… странно? — спросил Флауи, склонив голову. — Как будто что-то скрывает?
Папирус повесил голову и уставился в пол, изо всех сил стараясь снова не расплакаться.
— Так и думал, — на этот раз он позволил себе ухмыльнуться, потому что Папирус не видел его. — Наверное, больно, когда кто-то делает что-то настолько личное без твоего ведома, да?
Несмотря на все усилия, из глазниц Папируса на ковер закапали слезы.
— Не плачь, Папирус! — Флауи протянул лиану, чтобы смахнуть слезы с глазниц скелета, но Папирус вздрогнул и поднял руки в защитном жесте. Флауи проигнорировал это, вытянул лозу сильнее и погладил его по спине. — Я знаю, что мы можем это исправить.
Слезы Папируса тут же остановились, но не потому, что его утешили. Он замер от прикосновения цветка, его лицо опустело.
— Очевидно, что он не доверяет тебе, раз сделал такое, да? — Флауи ткнул его лопатку. — Да?
Папирус кивнул все с таким же пустым и невидящим взглядом.
— Папирус… — он наклонил голову и мягко улыбнулся, — ты правда меня слушаешь?
Когда скелет не ответил, Флауи постучал лозой по его шее, заставив вздрогнуть.
— Д-да, я-я слушаю, — пискнул он и с содроганием сконцентрировался на одном из лепестков справа от лица Флауи.
Цветок снова начал тереть его лопатку.
— Тебе просто нужно вернуть доверие брата, вот и все. Докажи, что ты можешь быть сильным, и… сделай что-нибудь героическое, — лоза переключилась на вторую лопатку. — Ты ведь всегда хотел сделать что-то такое, верно?
— Д-да… — Папирус отвел взгляд. — Н-но…
— Поэтому я буду смотреть в оба и скажу, если появится возможность сделать что-то великое. В конце концов, — он переместил лозу и прикоснулся к челюсти Папируса, снова заставив его дрожать, — ты ведь Великий Папирус, разве не так?
Скелет напрягся и скованно кивнул.
— Хорошо! — лоза отстранилась, и Папирус расслабился так, что едва не потерял равновесие, и ему снова пришлось хвататься за спинку стула, чтобы удержаться на ногах. Флауи позволил себе тихо хихикнуть. — Мы друзья, Папирус, и я всего лишь хочу приглядывать за тобой! Все будет просто замечательно. Увидимся! — он пошевелился, чтобы уйти, но замер. — О, и поешь чего-нибудь. Ты выглядишь так, будто тебя ветром сдует, — и с этим Флауи нырнул в окно и втянулся обратно в землю.
***
Появившись в комнате, он протянул руку, но замялся. Темень — хоть глаз выколи. В комнате не было окон, и свет не горел, но он знал здесь каждый уголок и каждую трещинку, так что в этом ему не было необходимости. Он мог ориентироваться с завязанными глазами, и, честно говоря, ему даже хотелось остаться в темноте.
К сожалению, даже если темнота ему не мешала, в ней многого не добьешься, так что пришлось включать свет. Чтобы разгореться старым лампам потребовалось какое-то время, и, когда они это сделали, Санс, моргая, оглядел свою лабораторию.
Он ненавидел это место.
Не так давно он счел бы эту мысль абсурдной: когда-то это была его любимая комната — в какой-то период времени даже любимое место в Подземелье. Несколько лет назад разложенные по полу чертежи, оставленные повсюду заметки и инструменты и машина, жужжащая за спиной, были здесь привычным делом.
Теперь лаборатория выглядела полностью безжизненной и опустевшей, за исключением одного-единственного чертежа, прикрепленного над верстаком, и безнадежно сломанной машины, накрытой брезентом. Это была единственная комната, в которой Сансу осточертело поддерживать чистоту, так что он просто старался поменьше приглядываться, приходя сюда.
Однако сегодня не время ходить на цыпочках вокруг страшных воспоминаний. Папирус попал в беду, и Санс должен ему помочь.
Убедив себя этим, Санс подошел к особому ящику и выдвинул его, внутри обнаружилась стопка потертых блокнотов и папок, различные инструменты, флаконы со странными жидкостями и прочее барахло. Все блокноты и флаконы были подписаны, но не на каком-нибудь из обычных языков — они были покрыты символами, понятными лишь немногим.
Санс легко мог их читать.
Выбрав один из блокнотов, он просмотрел его, зрачки скелета затуманились, пока он бегло пролистывал страницы. На некоторых были записи, которые и следовало ожидать от блокнота ученого — формулы, уравнения, описания химических реакций — но другие больше напоминали дневник, написанный странными иероглифами. Именно на этих страницах сосредоточился Санс, стараясь абстрагироваться при чтении.
…ничего необычного в течение месяца, но дежа-вю беспокоит меня…
…исчезли, поисковые отряды вернулись ни с чем, андайн сходит с ума…
…ужасные. никакого лекарства нет. попытаюсь сделать что-нибудь…
…пропал на недели, зачем я оставил его одного, не оставляй его, никогда не оставляй его снова…
Блокнот отправился в полет через комнату, и Санс тяжело вздохнул, пытаясь успокоить свою взволнованную магию и перестать дрожать. На это у него ушло всего несколько мгновений, он выпрямился, в его глазницы вернулись привычные белые огоньки, хотя все еще тусклые.
— Хех. Походу, не только у меня были проблемы, — пробормотал он, невесело улыбаясь.
Заглянув в ящик, скелет вытащил и пролистал еще один блокнот. Этот был не так щедр на детали, как предыдущий, и заполнен больше теориями и расчетами, местами записанными лихорадочным почерком. И деталей становилось все меньше, пока страницы не превратились в столбцы загадочных заметок.
она что-то скрывает.
что он делал?
послушай ее.
пытайся защитить.
Как полезно.
Хотя, наверное, сейчас он вряд ли написал бы что-то получше, если вообще потрудился бы что-то записывать.
Разочарованно хмыкнув, он отложил блокнот на столешницу и потянулся к ящику, на этот раз взявшись за толстую папку. Он потянул ее, но едва сдвинул с места — в глубине ящика за ней что-то звякнуло. Нахмурившись, он снова потянул папку, но так и не смог вытащить.
Мдя.
Временно оставив папку в покое, Санс начал выкладывать из ящика на стол флаконы и инструменты, чтобы они не мешались. Когда он докопался до задней стенки, то увидел там кое-что странное: вещица излучала слабый синий свет. Наклонившись и сунув руку в глубины ящика, он нашел источник свечения… и проблему.
Длинный флакон закатился к дальней стенке и заклинил папку на месте. Склянку пришлось покрутить и подергать, чтобы она, наконец, появилась на свет Божий, и Санс смог ее рассмотреть. Примерно на 4/5 ее заполняла светящаяся светло-голубая жидкость, кроме того, флакон был промаркирован, хотя этикетка выглядела так, будто ее сделали из обрывка бумаги. Надпись на ней гласила:
