— Ладно, — стражница кивнула и оглянулась вокруг в поисках шкафа, где мог стоять пылесос.

Папирус с трудом поднялся на ноги, поборов волну головокружения, одним глотком осушил кружку с кофе, позволив горькому вкусу смыть запах цветов, и прошел мимо 03. Обычно его бы раздражало, что она прибирается за него, частично так и было — она делала за него то, с чем он прекрасно мог бы справиться. Но… в то же время ему совершенно не хотелось иметь ничего общего с этим запахом. Слишком сильно похожим…

Он вздрогнул.

Папирус поставил кружку в раковину с намерением помыть ее позже, набрал ведро мыльной горячей воды и понес его в комнату. Он обнаружил, что это труднее, чем в прошлый раз, даже если рука и нога исцелились, его накрыло головокружение от голода и дрожь от выпитого кофе. И ему пришлось приложить больше усилий, чем ожидалось, чтобы просто дотащить ведро до лестницы. Стражница оторвала взгляд от пылесоса и с тревогой в глазах проследила за скелетом.

— Часовой, хочешь, чтобы я…

— Нет.

Хватит и того, что она за него прибирается. Ему не нужна ее — или Санса, или еще кого-нибудь — помощь, чтобы справиться с такой простейшей задачей. Как будто он детские кости, как будто зависим от окружающих, как будто неспособен позаботиться о себе…

Он споткнулся об ступеньку, и часть воды расплескалась на ковер.

— П-Папирус, это не проблема…

— 03, — резкий голос второй стражницы разнесся по дому.

— Я-я в порядке! — выкрикнул Папирус. В его груди как будто завязался тугой узел, и он потащил ведро дальше, стараясь не вздрагивать, когда вода снова выплеснулась через край, а потом еще раз и еще. У него никогда раньше не возникало с этим столько проблем. Он мог это сделать. Мытье — простейшая вещь на свете.

Он в силах о себе позаботиться.

Дверь закрылась, одежда была быстро снята, и он принялся тереть свои кости, пока в голову не успели закрасться мысли о смущении.

Да, он мылся буквально несколько дней назад, и нет, на нем не было следов грязи. Но это неважно — на этот раз он хотел избавиться от ощущения лоз. Он не стал задерживаться и проявлять осторожность к травмированной грудной клетке — просто грубо шоркал ребра, игнорируя резкую боль, когда мочалка цеплялась за трещины в костях. Он не собирался останавливаться, пока не добьется уверенности, что чужеродные ощущения пропадут, что перестанут возвращаться без причины, что мозг не будет больше подкидывать воспоминания… воспоминания, которые хотелось забыть…

Он слишком сильно тер сломанное ребро и случайно надломил его сильнее, боль прошила все тело.

Вскрикнув, он хлопнул обеими руками по полу, фаланги левой впились в ворс ковра — а правой все еще сжимали мочалку, выдавливая из нее пену. Его грудь резко вздымалась, и он не мог унять дрожь, дожидаясь, пока боль утихнет. Хотя она медленно возвращалась к тому же тупому ноющему чувству, что и раньше, ощущение копошащихся лоз — грязи — никуда не делось.

Он подтянул ноги к груди, обхватил себя руками и уткнулся лицом в колени. Слезы опять настигли его.

***

Леди молчала.

Санс рассеянно разглядывал свои следы на снегу, ведущие к двери, хотя на самом деле не видел их. Азгор ушел — он вернулся домой, после встречи с Догго — и Санс задавался вопросом, может, ему стоило поделиться с Королем своими переживаниями. Но он не стал — у него не было причин взваливать на него лишние проблемы. Он и без того был расстроен смертью ребенка — и незачем заставлять его волноваться о чем-то еще кроме этого.

Так что вместо этого он набрался смелости и рассказал Леди.

«Плохая идея, — думал он. — Как и все остальные мои идеи».

— …Ты…

Он выпрямился, привалился к двери и внимательно прислушался.

— …Ты уверен? Ты точно уверен, что с ним случилось это? — ее голос звучал серьезно, хотя в нем слышались ноты шока и ужаса.

— Как бы я хотел сомневаться, — ответил он. — Но я уверен.

Снова тишина. Он подергал молнию на толстовке.

— Это… — она подбирала слово — … «ужасно» слишком мягкое слово. Непростительно.

— И не говори, Леди, — промямлил Санс.

— Но ты не знаешь кто?..

— Не в обиду тебе. Но если бы я знал, что за мразь сделала это, я бы уже выслеживал ее, а не разговаривал с тобой, — прозвучало жестче, чем он хотел, но с этим уже ничего не поделать.

— …Понимаю, — в голосе не было и тени обиды, что стало облегчением для скелета. — Тогда верным направлением действий будет поиск нападавшего.

Он скрипнул зубами.

— Я над этим работаю. Что мне хочется понять, так это чем можно помочь ему. Тем более, что он… — Санс умолк, стыдясь сказать остальное.

— Он что?

— Я… я сомневаюсь, что он вообще понимает, что с ним случилось, — скелет снова потянул свою молнию. — Он еще… не знает об этом.

Он расслышал испуганный вздох за дверью.

— Ты не говорил мне, что он так молод!

— Ага, эм, вот в чем штука… не так и молод.

На несколько мгновений женщина снова замолчала.

— …Значит, его родители ужасно безответственны. Им стоило…

— Эм, — Санс закрыл глазницы. — Родителей в его жизни не наблюдается.

— Тогда у него нерадивые опекуны. Их это не оправдывает.

— Даже если он никогда не спрашивал? — спросил Санс, уже зная ответ.

— Неважно. Ни в коем случае нельзя пренебрегать этими знаниями. Ребенок должен понимать это, когда достигает определенного возраста.

Санс пошоркал тапочкой по насту.

— Но как теперь с этим быть?

Тяжело вздохнув, Леди, похоже, прислонилась к двери.

— Это… будет трудно. Но… наверное, стоит поднять эту тему. Когда ему станет лучше, — она замешкалась. — Как у него дела?

Санс с облегчением уцепился за возможность сменить тему.

— Плохо. И становится хуже… Он даже говорить со мной не хочет…

— Не могу его винить. Ты бы хотел обсуждать с кем-то этот ужас, будь на его месте?

Она в чем-то права, но…

— Хотя от этого мне легче не становится.

— Речь не о тебе, — ее голос был твердым. — Речь о нем, и если он хочет поправиться, то должен рассказать тебе, но в свое время и на своих условиях, если вообще решится рассказать.

Санс поморщился.

— Ага… я… мдя. Твоя правда.

Через минуту она снова заговорила, и ее голос звучал гораздо мягче.

— Он был… ранен, в целом? Об этом уже позаботились?

Ну, по крайней мере, это была куда более конкретная тема.

— Ранен, да. Вылечился, нет. Не полностью, во всяком случае. Он не может нормально питаться, а когда ест, восстанавливается только… — он быстро прикинул и предположил, — примерно половина того, что должно быть? С магией то же самое.

— Такое случается, особенно после настолько травмирующего опыта. Если душа была ранена, восстановление замедляется.

— …Не знал, — его улыбка растянулась слишком широко. Имея всего одно ХП, он ничего не знал о тонкостях лечения. Да и отсутствие любой исцеляющей магии делало все еще сложнее. — Есть ли что-нибудь, что я могу?..

— Высококачественная еда поможет в восстановлении, но ты говорил, что у него нет аппетита?

— Да. Могу понять, почему ему так тошно есть. Учитывая то, что его… — «гложет» было самым лучшим словом для завершения предложения, но каламбурить о нынешнем состоянии брата — это что-то выходящее за все рамки. — Ну, в общем, я в целительстве полный ноль.

— Наверняка кто-то в городе сможет исцелить его?

О, Боже.

— И с этим тоже есть проблемка. Понимаешь, эм… На самом деле ему не хочется, чтобы кто-то знал, — он нервно почесал коленную чашечку и вздрогнул, осознав свою ошибку.

— …Если он не хочет, чтобы кто-то знал, — начала она, и в ее голосе звенел гнев, — зачем ты рассказываешь мне?

Санс замолчал, ковыряя заснеженную землю пальцем и скрипя зубами. Через несколько секунд он вздохнул и развернулся, взглянув на дверь.

— Леди… ты говорила мне убедиться, что он не наворотит глупостей. Ну, он все ближе и ближе к этому, и я обязан что-то сделать, но я не знаю что, если он…