— Н…не летите? — переспросил Энакин, словно не веря своим ушам, и на лице его начала расцветать абсолютно счастливая лучезарная улыбка.
— На кого же я брошу свое отделение? Не на тебя же, — усмехнулся в ответ Оби-Ван. — Не расслабляйся, тебе ещё многому предстоит научиться перед тем, как я уйду на заслуженную пенсию.
========== О странных привычках племянника будущего губернатора ==========
В один из своих обычных рабочих дней доктор Кеноби, радуясь завтрашнему выходному дню, в приподнятом настроении собирался домой, насвистывая себе под нос какую-то мелодию, но буквально в дверях ординаторской столкнулся со своим интерном, что улыбался от уха до уха, а это, как правило, не предвещало ничего хорошего.
— Доктор Кеноби, — радостно протянул Энакин при виде начальника, сияя, как медный таз, которым медленно накрывались спокойные выходные хирурга. — А у меня дядя в командировку уехал.
— Очень рад за тебя, Эни, — вздохнул Кеноби, все еще не понимающий, чего от него хотят, но уже предчувствующий что-то неладное, а потому спешащий поскорее удалиться прочь.
— Доктор Кеноби, а вы за мной не присмотрите? А то больше некому, — Энакин лукаво улыбался. Не зная Скайуокера лично, можно было подумать, что он шутит. Но увы, Оби-Ван как раз очень хорошо его знал.
— Присмотреть? Энакин, тебе скоро двадцать четыре исполняется, насколько я знаю, — скептически хмыкнул Оби-Ван, хоть и без особой надежды. — Так что давай уж как-нибудь сам, что ли…
— Ну доктор, я ни разу не оставался один дома, а вы же знаете, какой я раздолбай. А если со мной что-то случится? А если я что-нибудь эдакое натворю? Это будет на вашей совести, — с самым серьезным выражением лица, какое у него только бывало, заявил Энакин.
— Очень мило, что ты признаёшь свои недостатки, Энакин, — вздохнул Оби-Ван, понимая, что от Скайуокера действительно можно ожидать чего угодно, а потому Кеноби с полной обречённостью ответил: — Хорошо, так и быть.
Поездка на байке с Энакином оказалась тем ещё испытанием, а о своём решении доктор Кеноби пожалел в самые первые минуты после его принятия, когда Энакин, ухватив его за рукав пальто, потащил на парковку и торжественно вручил там свой шлем. Оби-Вану уже приходилось наблюдать со стороны за безрассудной манерой вождения юноши, а потому стоило Энакину тронуться, а вернее — сорваться с места, как несчастная жертва собственной доброты заблаговременно вцепилась в его талию. Когда-то в молодости Оби-Ван мечтал о собственном байке и даже копил на него деньги. Но годам ближе к тридцати осознал, что с управлением транспортными средствами у него отношения не клеятся, и до сих пор так и не приобрел даже машину, предпочитая метро, хотя денег у него было достаточно.
Десять минут непередаваемого ужаса — и вот они уже были возле дома самого богатого человека в городе, владельца «Звезды Бессмертия» и множества других предприятий, миллионера и, возможно, в ближайшем будущем губернатора штата, Шива Палпатина. Со стороны Оби-Вану этот дом напомнил скорее замок какого-нибудь графа Дракулы. Хотя судить ли о чужих вкусах в этом плане человеку, что провел свое детство в родовом поместье Франкенштейнов, которое уже одним своим названием кому-то внушало откровенный ужас, а кого-то, например, туристов, привлекало не хуже именитых музеев? Энакин затащил Кеноби в дом, тот по привычке начал было снимать обувь в прихожей, но Скайуокер прошлепал в своих уличных шипованных ботинках прямо по начищенному до зеркального блеска паркету, и Оби-Ван сделал вывод, что разуваться здесь, похоже, не было принято.
— Привет, Мас. Знакомься, это мой гость, доктор Оби-Ван Кеноби. Доктор, это наш дворецкий, мистер Амедда, но вы можете звать его просто Мас, — панибратски представил мужчину в безукоризненном фраке и белых перчатках Скайуокер, на что дворецкий учтиво поклонился и, приняв бессменную косуху из рук Энакина, забрал и пальто Кеноби.
Помимо дворецкого в доме также находились горничная и повар, с которыми Энакин также познакомил Оби-Вана во время экскурсии по дому, и тот едва сдержался, чтобы не спросить, на кой чёрт здесь понадобился ещё и он, если присмотреть за Скайуокером и без того было кому.
— …здесь зал для приёма гостей, а вот тут наша семейная комната отдыха, — с увлечением рассказывал Энакин. — В подвальном этаже у нас есть бассейн, джакузи и сауна, если захотите искупаться. Там по коридору спальни для прислуги, а на втором этаже…
— Тут ещё и второй этаж есть? — ляпнул Кеноби, поражённый такой роскошью, и фыркнул, отчего-то опустив взгляд, когда Энакин посмотрел на него.
В голову почему-то пришли слова Квинлана, который частенько намекал на возможность отношений Оби-Вана с его интерном. Взглянул бы он на эту роскошь своими глазами — и увидел бы ещё одну причину, по которой Кеноби не будет с Энакином встречаться. Они из разных слоёв населения. Бабушка называла таких, как мистер Палпатин, нуворишами. Оби-Ван же хоть никогда и не был благородных кровей бедняком, да и собственное материальное положение всегда его устраивало, сейчас ощущал себя совершенно негодным вариантом кормильца и главы семьи… Хотя о какой семье может идти речь? О чём он только думает?
— Я ведь так и не показал вам свою комнату, — лучезарно улыбнулся Энакин, открыто смотря на Оби-Вана взглядом ребёнка, желающего показать кому-то пришедшему в гости свою коллекцию игрушек, и ухватил его за руку, потащив к широкой мраморной лестнице, бодро взбираясь по ступенькам пружинистой походкой, перешагивая то одну, то две подряд, чем доставлял немало неудобства Оби-Вану, которому эта лесенка казалась чрезмерно скользкой, а перспектива навернуться вниз, увлекая за собой Энакина — не слишком заманчивой. Но лестницу они миновали благополучно.
Оби-Ван как-то запоздало подумал о том, что его рука, зажатая в руке Энакина — это странно. Видимо, после того, как он оказался в доме Скайуокера, вряд ли что-то могло в полной мере удивить или смутить Кеноби. Он не ощущал никакого дискомфорта, лишь чувствовал, что ладони у Энакина тёплые, почти что горячие. Такие всегда бывают у чокнутых личностей вроде Скайуокера, у которых и голова горячая, не то что руки. Почему-то мимолетно вспомнил, что у его бывшей девушки, на которой он по глупости едва не женился, руки всегда были ледяные, и сама она вполне себе напоминала снежную королеву.
— Вот тут я и живу, — Энакин так и не убрал руку, приведя Оби-Вана в свою комнату, а Оби-Ван, увлеченный изучением интерьера, снова лишь очень запоздало догадался о том, что его руку отпускать никто не собирается до тех пор, пока он не высвободит её самостоятельно. Почему? Да потому что это Энакин, а это всё объясняло.
Комната Энакина в этом доме являла собой какой-то новый мир в сравнении со всеми остальными его помещениями в вычурном стиле, кричащем о богатстве, а также о том, что бедная горничная круглосуточно занята смахиванием пыли со всех этих картин и статуэток. Здесь не было ни того ни другого. Зато на стенах в обилии висели плакаты музыкальных групп, на полу расположился недособранный конструктор Лего, вызвавший у Оби-Вана нежную улыбку, на кожаном диване покоились мятые футболки, в углу валялся скейт, а полки и частично стол были завалены фантастическими книгами вперемешку с супергеройскими комиксами и различными авто-и мотожурналами. Правда, Оби-Ван был приятно удивлён, обнаружив среди них несколько медицинских справочников и пособий. В свои неполные двадцать четыре Энакин всё ещё был сущим подростком.
— Простите, у меня неприбранно, — неловко извинился Энакин, стоя за спиной Оби-Вана. — Я обычно не пускаю в свою комнату прислугу, потом вещи лежат не на своих местах, ничего не найдёшь…
— Мне нравится твоя комната, Энакин, — признался Оби-Ван. — Хотя бы тем, что она многое говорит о тебе. Только вот одного понять не могу, где ты спишь? На диване?
— Нет-нет, — помотал головой Энакин, — сплю я в дядиной комнате на его кровати. У меня с детства такая привычка.
У Оби-Вана округлились глаза, а про себя он отметил, что взрослый племянник, спящий в дядиной кровати — это довольно странное явление, но вслух ничего не сказал — не его это дело.
