— Почти полные сутки с этим чудовищем, — жалобно простонал Оби-Ван, разом проглотив содержимое своего стакана и тут же с изрядной долей зависти уставившись на стакан приятеля.

— Настолько все плохо? — усмехнулся психиатр, потягивая коньяк, как какой-нибудь лимонад, растягивая удовольствие.

— Как выразился бы наш коллега Мол, это пиздец, — убитым голосом поведал Оби-Ван. — Чертов племянничек в брендовых шмотках ворвался ко мне в операционную, аки черный вихрь, с опозданием на два часа. А потом мне пришлось его прямо там и откачивать.

— Себя-то вспомни, ты тоже был когда-то точно таким же вчерашним студентом, — философски отметил Вос.

— Вот именно потому что я слишком хорошо помню себя, я принципиально ненавижу этих всяких студентов, — огрызнулся Кеноби, схватившись за голову. — И почему из всего богатейшего разнообразия медицинских специальностей Палпатин отдал своего племянника именно в хирурги?!

— Во всем надо видеть плюсы. Может, Палпатин тебе зарплату поднимет? — резонно предположил Квинлан. — А кстати, где ты его оставил?

— За ним согласилась присмотреть Асажж… Ну то есть, как согласилась?.. — Оби-Ван неоднозначно намекнул на то, что согласие Вентресс в этом вопросе было весьма сомнительным.

«Палпатин-младший», впрочем, оказался на удивление легок на помине, в весьма скором времени влетев в кабинет психиатра в точности так же, как ранее заявился в операционную, только на сей раз в распахнутом белом халате поверх черной футболки.

— Доктор! — радостно, но с какими-то истерическими нотками воскликнула вероятная причина будущего суицида Кеноби. — Почему вы меня бросили?! Доктор Вентресс угрожает меня вскрыть!

— Мне надо было обсудить некоторые рабочие моменты с доктором Восом, — хмыкнул Оби-Ван, кинув последний жалобный взгляд в сторону психиатра. — Не обращай внимания, Энакин. У доктора Вентресс такая манера выражать любовь.

В этот момент дверь весьма предсказуемо снова распахнулась, и Кеноби, подскочив с места, машинально закрыл непутевого интерна от ворвавшейся в кабинет Вентресс.

— Кеноби, скройся, а то и тебя вскрою! — Асажж сделала угрожающий шаг в сторону Оби-Вана и спрятавшегося за его спиной, аки дама за благородным рыцарем, Скайуокера.

— Я буду тебе премного благодарен за это, ты избавишь меня от необходимости самому выполнять лишние действия… Нет, ну а что? Вы моего интерна видели?

— Я, вообще-то, все еще здесь! — Скайуокер, который секунду назад отважно готовился поменяться с объектом своей внезапной страсти местами, дабы защищать его от гнева взбешенной фурии, обиженно подал голос все так же из-за спины.

Вентресс, остановившись возле двери, кажется, глубоко задумалась: выполнять чью-то чужую работу она ненавидела всем сердцем, а потому вскоре махнула рукой и удалилась восвояси, предупредив напоследок Воса, что придет в обеденный перерыв, и «чтоб никаких этих здесь не было».

— Быстро же ты довел Вентресс до бешенства! — восхитился Вос. — Думаю, ты здесь впишешься. Я Квинлан Вос, психиатр этой больницы — и ее персонала в том числе — и лучший друг этой хмурой рожи… Он не всегда такой, уверяю тебя!.. А ты, стало быть, Энакин Палпатин?

— Энакин Скайуокер! — возмущенно поправил юноша. К списку фриков между тем прибавился еще один — красивый аки Аполлон метис с дредами до пояса, взгромоздивший ноги в красных «конверсах» прямо на заваленный многочисленными файлами с тестами для психов стол из красного дерева.

— Запоминать слишком долго, будешь Палпатином-младшим, — махнул рукой Вос под явное неодобрение Энакина. — Могу тебя поздравить, ты попал в хорошие руки. Доктор Кеноби хоть и жуткий зануда, но мастер своего дела. Но если что, можешь в любой момент мне на него жаловаться.

— Что, правда? — улыбнулся Энакин, и эта вот улыбка Оби-Вану совершенно не понравилась, как и чрезмерное радушие Квинлана.

Бросив на друга взгляд, в коем легко угадывалось трагическое «И ты, Вос!», Кеноби подтолкнул свою головную боль к двери:

— Прости, Квинлан, но у нас куча работы.

— Ну ты это… Заходи, если что, — напоследок поймав на себе лукавый взгляд Воса, Оби-Ван поспешно закрыл за ними дверь с обратной стороны.

========== Месть хирурга и немного философии о потерянном счастье ==========

Впервые за последний месяц (с тех самых пор, как в его операционную и заодно в его жизнь ворвался палпатиновский племянничек) Кеноби пребывал в отличном расположении духа.

— Энакин! — объявил он, обнаружив своего интерна возле стойки регистрации за одним из его любимых занятий — доведением до белого каления Баррис Оффи, взаимная неприязнь с которой у них сформировалась еще с первого дня, и даже схожие вкусы в выборе обуви не помогли. — Сегодня — очень важный день!

— У вас день рождения? — тут же заволновался Скайуокер, аж глаза вытаращив и дав наконец бедной Баррис вздохнуть спокойно, поскольку все его внимание разом поглотил Кеноби. — Почему же вы заранее не сказали? Я бы вам подарок купил, тортик испек, в конце концов!

— О нет, куда лучше! — усмехнулся Оби-Ван, внутренне сгорая от предвкушения и с трудом сохраняя невозмутимость. — Сегодня ты впервые будешь принимать участие в операции.

— Это кого из своих пациентов вы настолько сильно ненавидите, что предоставляете право оперирования Скайуокеру? — ехидно осведомилась Баррис, на что Энакин не преминул украдкой показать ей кулак.

— Я говорил вам, что давно уже готов! — отозвался Скайуокер подобно пионеру в СССР, всем своим видом выражая, что вот только дай ему скальпель в руки прямо сейчас — и он всех препарирует… Ой, то есть прооперирует.

— Отлично, — хмыкнул Кеноби. — Я знал, что ты меня не подведешь. Переодевайся, и жду тебя в операционной, — Оби-Ван протянул интерну сверток с его новой формой и ухмыльнулся, глядя на то, как мальчишка подскочил на месте и унесся переодеваться, и лишь теперь позволил себе злорадно ухмыльнуться: Скайуокера ждал сюрприз.

Выждав пятнадцать минут, наслаждаясь вкусом кофе из автомата и предвкушая месть, Оби-Ван прошел в раздевалку, застав своего интерна в состоянии, близком к истерике, перед зеркалом.

— Это что такое?! — истерично всплеснул руками Энакин, указывая на свой прикид, развернувшись к Кеноби.

— А что тебе не нравится? — изобразил удивление хирург. — Обычная форма. Уж прости, это единственная, какая нашлась на твой размер, — тут Оби-Ван слукавил. Форма для Энакина была с особой тщательностью подобрана им самим, и шили ее, к слову, на заказ, поскольку ну ни в одном магазине медицинской одежды не встретишь стандартной хирургической формы, отличающейся от всех прочих тем, что на ней красовался узор в виде бледно-розовых мишек.

— Это что, пижама из детского садика «Звездочка»?! — продолжал возмущаться Скайуокер.

— Чувствуй себя как дома, Эни, — мило улыбнулся Оби-Ван, глядя на раскрасневшееся лицо будущего хирурга. — А теперь идем, нас заждался пациент.

Гривус — завсегдатай «Звезды Бессмертия», главный герой той самой докторской мужа Асажж, профессора Дуку, благодаря которой он прославился, и по совместительству постоянный пациент хирургии — лежал на операционном столе в кислородной маске и дожидался очередной по счету плановой операции, попутно флиртуя с неприступной медсестрой Шаак Ти (в принципе, порой Оби-Вану казалось, что именно она сподвигала Гривуса снова и снова ложиться под нож хирурга). Но увидев прикид Скайуокера, он засмеялся в голос, закашлялся и в итоге подавился поступающим к нему кислородом. Сама медсестра тоже тихо прыснула в кулак, но тут же ойкнула и принялась приводить в чувство пациента.

— Это что за беглец из детского отделения? Вы меня на тот свет раньше времени отправить решили?! — прохрипел Гривус.

— На тот свет, мистер Гривус, вам пора было еще лет пять назад, но вы не переживайте, это всего лишь племянник мистера Палпатина решил поиграть в доктора, — успокаивающе улыбнулся Кеноби, словно не замечая в этот момент возмущения на лице Энакина.

В течение операции Скайуокер держался молодцом, подавая Кеноби нужные инструменты, и даже ни разу не упал в обморок. Оби-Ван даже начал в какой-то момент гордиться своим подопечным. По крайней мере, некоего поощрения он заслуживал, и когда во время послеоперационного перерыва Энакин явился к нему с мольбой во взгляде и вопросом «Доктор, а можно я сделаю вам массаж? Я, между прочим, курсы массажистов закончил!», Оби-Ван дал согласие. В конце концов, спина у него во время проведения операций и правда затекала нещадно.