Энакин, получивший доступ к желанному телу (пусть и доступ под ограниченными правами, но — он точно был уверен — это только пока), принялся с усердием разминать напряженные плечи объекта своей тайной любви, стоя за его спиной, пока Кеноби пил остывший кофе, на время расслабившись.
Осмелев в достаточной степени, Энакин предложил:
— Доктор, а лягте на кушетку? Я думаю, так будет удобнее, — на то, что Кеноби его послушает, он и не рассчитывал. Однако сегодня удача решила щедро вознаградить Скайуокера в качестве компенсации за розовые мишки по всему его телу.
Энакин продолжил разминать спину наставника, спускаясь ладонями все ниже. Он был терпелив, медленно, но уверенно подбираясь к своей цели, чего Оби-Ван даже не заметил, расслабившись. В какой-то момент он даже принялся постанывать от удовольствия и нахваливать талантливые руки Энакина. Скайуокер сам едва сдержал стон, достигнув желанного объекта и теперь сминая его в ладонях. Задница Кеноби на ощупь оказалась именно такой, как он себе представлял: мягкая и упругая одновременно. Ни одна антистрессовая игрушка не сравнилась бы с ней.
Скайуокеру хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Однако всему хорошему рано или поздно приходит конец.
Спустя полчаса Квинлан Вос, идя к автомату с едой, наткнулся в коридоре на интерна, который с задумчиво-печальным видом сидел на скамейке и потирал внушительных размеров шишку на лбу.
— Эй, малой, чего такой кислый? — осведомился психиатр, даже остановившись ради этого на полпути к своей любимой лапше быстрого приготовления, от которой его отделяло лишь десять метров до конца коридора.
— Видите ли, доктор Вос, — весьма философски отозвался Энакин. — Это, оказывается, очень больно — держать в руках счастье лишь несколько мгновений и потерять его в один миг.
========== День медика. Часть 1: разбитое сердце ==========
Праздники доктор Кеноби в целом и частности недолюбливал. В основном благодаря различным корпоративам в клинике. Нет, конечно же, трезвенником Оби-Ван не был и как большинство представителей столь нервной профессии любил порой чисто по-человечески расслабиться и бухнуть. Но когда ты заведующий отделения, очень сложно объяснить своим подчиненным, заранее расслабившимся и настроенным лишь на грандиозную попойку, что до вечера все же следует как-то не только дожить, но и доработать.
А еще по праздникам имели привычку объявляться люди, которых никто об этом не просил. Просто так, из вежливости. Черт бы ее побрал, эту вежливость.
В начале рабочего дня, по случаю дня медика навестить своих рабов, коих гордо именовал медицинским персоналом, явился сам Палпатин. Этот визит вежливости можно было вытерпеть, потому что, во-первых, Палпатин произносил торжественную речь, по крайней мере, более разборчиво, чем главврач Йода, а во-вторых, частенько объявлял о праздничных премиях и еще каких-нибудь ништяках в виде, например, нового оборудования.
Признаться честно, Кеноби был приятно удивлен, когда на сей раз владелец клиники объявил благодарность с неплохими премиальными выплатами всему отделению хирургии, а затем, когда он столкнулся с Палпатином в коридоре по окончании собрания, обратился к нему лично:
— Мой племянник очень высоко оценил ваши профессиональные качества, доктор Кеноби, — улыбнулся этот миловидный пожилой человек. — Я считаю, таких сотрудников, как вы, стоит ставить в пример всем прочим.
Подобных слов в свой адрес Оби-Ван услышать уж точно никак не ожидал. Напротив, хирург весьма здраво опасался, что Энакин если уже не жалуется, то рано или поздно нажалуется любимому дяде на ужасного деспота начальника, но принципиально не желал давать никаких поблажек даже племяннику директора и не мог заставить себя остановиться в бесконечных кознях в сторону Скайуокера, который одним своим видом пробуждал внутри Оби-Вана потоки сарказма и иронии — а тот в свою очередь не уставал подавать Кеноби поводы для этого.
Теперь же Оби-Вану стало даже стыдно немного и, дабы как-то успокоить проснувшуюся совесть, он купил подопечному шоколадку в автомате, чтобы вручить в качестве подарка на день медика, даже засунув куда подальше сомнения в том, стоит ли вообще поздравлять с этим днем Скайуокера, рассудив, что мед он, как-никак, каким-то чудом да закончил.
Энакин, получив в подарок от обожаемого руководителя шоколадку, с трудом сдержал порыв запрыгнуть к нему на шею с объятиями, с десяток минут благодаря заботливого доктора Кеноби, но тактично умолчав о том, что при огромной любви к сладостям, лишь на шоколад он имел дикую аллергию. Но этой плитке определенно найдется особое место в рамочке у него дома.
— Ой, точно! — опомнился Энакин, залезая рукой в карман своей ставшей почти легендарной пижамы с мишками и отыскивая там небольшой подарочный сверток. — У меня для вас тоже подарок, доктор. Правда, совсем скромный, символический скорее.
Оби-Ван, разворачивая сверток, никак не ожидал, что под «скромным» подарком Скайуокер подразумевал фигурку в виде скальпеля, выполненную, по всей видимости, из белого золота, вдобавок с гравировкой «доктору Кеноби с любовью от Скайуокера». Кеноби во второй раз пристыдил себя: Энакин определенно подумал, в отличие от него, заранее о подарке для него. И это если опустить тот факт, что стоил этот подарок немыслимую сумму денег. Стало любопытно, сам Скайуокер на него накопил или у дяди выклянчил, но уточнять Кеноби тактично не стал.
— Слушай, Энакин, а как ты смотришь на то, чтобы отметить день медика в теплой тесной компании со мной и докторами Восом и Вентресс? — неловко поинтересовался Оби-Ван и, получив в ответ новую порцию каких-то нечленораздельных радостных визгов, что, по-видимости, означали согласие, направился к себе в отделение, по дороге напомнив себе зайти к Квинлану, дабы предупредить, что вечером с ними вдобавок будет еще и интерн.
Энакин никак не мог дождаться вечера. Доктор Кеноби подарил ему шоколадку и пригласил посидеть с ним и его друзьями, а значить это могло лишь одно: они наконец-то сближаются. Скайуокер ощущал себя как никогда близко к цели, поставленной еще в момент первой их встречи — добиться своего непробиваемого ангела любой ценой.
Здравый смысл внутри Энакина (если он хоть сколько-то мог присутствовать в этом безрассудном создании) кричал о том, что где-то здесь определенно должен быть подвох. И действительно — беда пришла, откуда Скайуокер совсем не ждал.
Почти в самом конце рабочего дня, едва не столкнувшись в коридоре с доктором Молом, который мило провожал к выходу незнакомую Энакину блондинку — должно быть, очередную постоянную пациентку, и получив вслед почти беззлобное «пиздюк», Скайуокер тут же наткнулся на совсем иную парочку, увидев которую, тихо присвистнул. Двое весьма привлекательных мужчин, стоя вплотную у стенки, выглядели довольно сексуально. Энакин спал и видел на их месте себя и Оби-Вана, да только вот, приглядевшись к парочке, едва зубами не заскрипел от досады, поняв, что вот кто-кто, а он как раз прекрасно справляется в этом деле и без Скайуокера.
Доктор Кеноби стоял практически в обнимку с доктором Восом, который нашептывал что-то ему на ушко и — это больнее всего ранило Скайуокера — касался словно бы невзначай самой очаровательной в мире жопки, и на этот раз Оби-Ван совсем не возражал. Теперь хотя бы то, почему Энакин получил в лоб за свои шаловливые ручонки, обрело смысл — задница доктора Кеноби уже принадлежала доктору Восу.
Энакин ощутил, как его глаза наполняются слезами, и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, уже намеревался пойти пролить их где-нибудь в более пригодном для душевных терзаний месте, но прямо за спиной многострадального интерна нарисовался заместитель главврача доктор Винду.
Положив ладонь на плечо Энакина, Винду буквально развернул его обратно, не успел тот и пискнуть, и Скайуокеру снова пришлось лицезреть не самую приятную ему, но, надо признать, весьма горячую парочку.
— Доктор Кеноби! Доктор Вос! Что вы творите средь бела дня посреди коридора больницы?! — Винду сделал шаг навстречу застигнутым врасплох влюбленным и скрестил руки на груди, нависнув над ними, аки темная туча, готовая в любой момент пустить молнию. — Здесь же ребенок!
