Книга содержит нецензурную брань

© А. Сброд, 2018

Szheg Библию. Дочитал до второй книги, закрыл и szheg Библию. Думаю, если ты начнёшь её читать и обратишь внимание на то, сколько народов было истреблено, а земель захвачено по указанию свыше, то ты сделаешь то же самое.

Она горела неохотно. Ветер перелистывал страницы и заставлял их тлеть. Переплёт остался нетронутым. Выжженная сердцевина дымилась и привлекала щербинских zabuldyzhnikov еле заметным огоньком.

– Это, чего ты творишь-то? – спросила подошедшая серая фигура пропитым голосом.

Отвечать не хотелось. Я протянул ему бутылку слабоалкогольного пойла, называемого в магазинах пивом, открыл себе вторую и молча уставился на пожираемые жаром страницы. Серая фигура заткнулась и уставилась туда же. Шатало нас обоих.

Наверное, это я в будущем. Если доживу, конечно. Одиноко мотающийся по спальному району поддатый человек с неразличимым лицом, согласный за бутылку алкоголя забыть о своих претензиях. Тем более что пью много, а работа закончится завтра.

Мысли сформировались в решение. Всё, что беспокоило после сегодняшнего собрания, вышло в открытый космос ничтожной личности и стало издавать сигнал.

Утром я не стану просыпаться на работу.

Ноги понесли в подъезд родной панельки, серая фигура осталась тупо пялиться на тлеющее писание.

Днём, когда проснусь, куплю билет в Индию и уеду туда. Кто-то внутри спросил: «Навсегда?»

Может, и навсегда! Ответ рикошетил эхом стальную коробку лифта. Или пока не сдохну.

Идея закончить существование на этой бренной земелюшке в жаркой дурманной стране оказалась притягательной.

Lizerginovuju kislotu на бумажечку накапаю себе, на язык ту бумажечку положу, прикинусь дельфином лучезарным и поплыву в сторону заката!

Ключ никак не хотел попадать в замок. Чтобы прицелиться, один глаз пришлось прикрыть.

На улице взвизгнула сирена, и в окнах соседнего дома отразились красно-синие огни. Дверь распахнулась.

Съёмная квартира встретила обоями blevotnogo цвета и ламинатом социального ремонта от застройщика.

«Jobanyj styd!» – это я вспомнил, как Маша-художница prostebala оформительские решения мастодонтов московского рынка недвижимости, проснувшись здесь поутру. Глаза, как сапфиры, волосы огненно-рыжие и улыбка, в которую невозможно не влюбиться.

«Если хочешь, приезжай тоже! – сказала она тогда. – Мы с подругой в Северном Гоа месяц пробудем, а потом на Тибет».

Приеду, Машуль! Завтра же и приеду!

Кеды неохотно освободили ступни.

– Да не при делах я, командир! – раздалось из-за окна.

Возле подъезда копы надели наручники на серую личность и заботливо предложили расположиться на заднем сиденье российского автопрома. Получив отказ, пассажира усадили на место парой метких тычков.

Покидаю я тебя, любимая моя страна! Покидаю!

Джинсы сползли на пол к остальной куче шмотья. Носки не поддались. «Ну и хрен с ними!» – подытожил засыпающий мозг. Финал близко, дамы и господа! Финал близко.

Солнце приближалось к зениту. Наглые и упрямые лучи припекали одеяло. Стало душно. Глаза разлепились. Горло было сухим и шершавым. Надутый язык просил хоть капельку влаги, обветренные губы приоткрылись и пустили пыльный воздух в лёгкие. Нос был заложен. Руки нащупали возле подушки телефон. Простой, кнопочный, севший.

«Blyyaaaadsterstvo…» – родился новый эпитет в похмельном мозгу. Голова гудела. Отлёжанная рука болталась, как груди пожилой порнозвезды, живот вспух от перепитого накануне. Холодильник встретил засаленными полками и бутылкой разливной «Балтики». Первые два глотка промочили губы и гортань, оставшиеся pollitra проникали внутрь организма проторёнными тропами пищевода. Открыл окно на кухне нараспашку, разминая шею круговыми движениями, добрёл до ванной, открыл тёплую воду и оставил её заполнять железо. Туалет. Радость. Жизнь.

Печень впитала свежую порцию алкоголя, кровь разнесла его по всему телу, голову отпустило. Окно в противоположной комнате нараспашку тоже. Вторая комната пустовала уже неделю.

Была соседка. Заселялись вместе четыре месяца назад, кстати, сразу после отъезда родителей из Москвы. Надя. Надя теперь здесь не живёт. Надя была вполне мила личиком, правда, ростом метр восемьдесят четыре и, как выяснилось за недолгое время соседства, четырежды замужем к своим тридцати двум. Надя здесь больше не живёт, потому что, судя по рассказам, нашла пятого и переехала жить к нему. Каждый ebjot sebe голову по-своему.

За окном бодрствовал спальный социальный район. Свежие панельки компании СУ 155 светло-серых тонов соседствовали со светлыми панельками компании ДСК-1 с рыжей облицовкой под кирпич. Между ними красовались трёхэтажные детские сады и школы. Безработные мамы катили коляски между редкими припаркованными автомобилями и ярким солнцем поздней весны.

Май! Jobanaja Новая Щербинка.

Нашёл зарядку от телефона, в розетку воткнул, но сам аппарат включать не стал. Не смогу нормально собраться, если звонками сейчас засыпят. Сначала ванная.

Тело погрузилось в приятную воду, и мозг начал вспоминать вчерашний день.

– В первую очередь, коллеги, хотел бы вас поздравить практически с окончанием весны! – воодушевлённо начал коммерческий директор. – Конечно, не всё прошло в этом месяце так гладко, как хотелось бы, но впереди у нас интересные задачи, и решать мы будем их нестандартно!

Коллеги осмотрели друг друга. Шесть менеджеров, два показчика, три сотрудника документооборота, два регистратора, руководитель отдела продаж, два водителя и один рекламщик.

– Вы – коллектив сплочённый, так что начнём с подведения итогов нынешнего месяца и перейдём к дальнейшим планам. Итак, как всегда, мы считаем количество продаж по количеству составленных договоров оказания услуг.

– Филипп Андреевич! – перебил голос. – Это же не соответствует реальным контрактам, мы в итоге получаем совершенно другое количество сделок!

Голос был моим.

– Вот как раз эту тему мы и затронем в конце собрания. Итак, результаты последнего месяца.

Он встал с дерматинового бежевого стула, подошёл к пустой стене рядом с дверным проёмом, развернул небольшую доску записями к аудитории и стал зачитывать вслух:

– Gavrikov – 12 квартир.

Volkov – 10 квартир.

Zhukovich – 9 квартир.

Malkin – 8 квартир.

Luneva – 6 квартир.

Relshin – 5 квартир.

Смотреть в сторону доски не хотелось. Результаты не соответствовали действительности. Все два с половиной года, что я проработал в Galaxy, система подсчётов результатов за месяц велась каким-то совковым дедовским способом. При продаже квартиры менеджер обязан был записать Ф. И. О. покупателя с контактными данными в обычную тетрадь формата А4, присвоить будущему договору свой порядковый номер и указать дату записи.

Как показывала практика, запись в эту тетрадь квартиры менеджером совсем не гарантировала продажу. Из записанных в тетрадь реально заключалось процентов 60 договоров. Сегодня я точно знал, что из 12 записанных Gavrikovym квартир реальных покупателей было человек 7–8. Остальные, скорее всего, не приедут. Это, конечно, было его личным делом, учитывая, что бонусы платили по факту поступления денег, но смотреть на эту псевдостатистику не хотелось ни разу. Тем более что я был Zhukovich.

Отвернулся в окно.

Офис находился на втором этаже стилобатной части жилого монолитного дома в микрорайоне Butovo Park. Микрорайон находился на третьем километре от МКАД по Варшавскому шоссе, ровно на пересечении с Расторгуевским, ровно за километр от печально известного Бутовского полигона, где во времена Сталина людей расстреливали пачками. Покупателей это не смущало, потому что наша работа заключалась в том, чтобы их это не смущало, а нас это не смущало, потому что за это нам платили деньги.