И вдруг получила удар в грудь такой чудовищной силы, что чуть не улетела с крыши. Падая, Иринка врезалась головой в поребрик, что шел по периметру крыши. В голове что-то ярко вспыхнуло и взорвалось дикой болью. А как же все эти безболезненные травмы до этого? Черт подери, кто ее ударил-то?!
Словно в ответ на ее немой вопрос, сверху ей прилетел еще один удар ноги, – едва успев раскрыть глаза, Иринка успела заметить! – обутой в… кроссовку «Nike»! В голове опять будто что-то взорвалось… Все же Иринка, превозмогая боль и не дожидаясь следующего удара, перекатилась влево и услышала тяжелый шлепок о бетон подошвы той самой стильной кроссы… Иринка крутанулась на месте и успела сделать подсечку «найку». Хозяин модной обувки жестко шмякнулся где-то рядом, но тут же с выдохом сделал подъем с прогибом. Иринка тоже быстро вскочила, оттолкнувшись руками, и встала в стойку. Невысокий, блондин, в джинсе и свитере, от обгоревшей куртки – одни рукава… Ее бил земляк! Гаденыш! Вернее, паденыш… Лицо вытянутое, злое, глаза бешеные… Истинный ариец, блин! Бетон в том месте, куда он попал ногой вместо головы Иринки, раскрошился, как после удара кувалды…
– Эй, подожди! – крикнула Иринка, – остановись! Я же своя!..
Земляк зарычал и снова атаковал. Молниеносный рывок вперед, и сразу же бронебойный фронт-кик. Кикбоксер… Тот еще бык! Иринка резко присела и, защищая солнечное сплетение, поставила блок обеими руками. Но все равно отлетела назад и, разрушив часть короба вентиляции, упала на колени. Куски бетона брызнули во все стороны. Слишком мощно… Паденыш опять высоко подпрыгнул и выставил колено, чтобы пригвоздить ее к крыше… Вот ведь упорный гад! – пронеслось в голове Иринки. Снова перекат, Иринка что есть силы ударила обеими ногами из положения лежа – и оба противника разлетелись в стороны, сметая провода и ломая антенны. От его колена в бетоне осталась вмятина… Твою жеж гребаную мать! Так может продолжаться до бесконечности… Или пока кто-то из них не скинет другого с крыши…
И тут блондин, вне себя от ярости, схватился за какую-то трубу, что торчала из стены, осталась от антенны… И оторвал ее! Теперь у него в руках был дополнительный и весьма весомый аргумент… Которым он мог, например, проделать в Иринке дыру. По ясным голубым глазам было видно, что сможет. Иринке вдруг стало по-настоящему страшно…
Ариец кинулся вперед. Ей ничего не оставалось, как только из последних сил уворачиваться от бешено, с диким свистом, вращающейся трубы. Наконец, Иринка снова пропустила страшный удар, всего на секунду отключилась и…
Парень стоял над поверженной Иринкой, занеся трубу над головой, как двуручный меч, чтобы вогнать рваным краем в девичью грудь. Вбить осиновый кол, будто поганой вурдалачке. Прямо в сердце, под раскаленный амулет…
– Нет, – только и успела прошептать Иринка, – только не так…
– Stirb, Scheiße! Auch was bist du?!* – вдруг прорычал блондин. Труба пошла вниз… Иринка закрыла глаза.
За что?!!
Знакомые быстрые щелчки откуда-то слева… Три, четыре, пять… Справа вдруг слышен звон упавшей трубы и глухой удар падающего тела. Иринка открыла глаза, увидела над собой лишь чистое небо… Странный шорох, словно кто-то над ухом сыплет песок из кулака. Она повернула непослушную голову на звук, и вот – рядом лежит проклятая труба, рваный ее край скалится ей прямо в лицо, а за трубой – заплетается странный вихрь из коричневой пыли…
Над Иринкой склонилось знакомая фигура. Ему так идет этот шрам…
– Ми-ха? – прошептала она и широко раскрыла свои огромные глаза.
Ей показалось, или он ей мягко улыбнулся? Ми-ха снова, как тогда, в гараже, резко поднял Иринку с земли и отвернулся, глядя куда-то вдаль…
– Спасибо, – снова прошептала она его спине, едва держась на ногах. Он пожал плечами.
– Не за что.
Не оборачиваясь, он протянул правую руку в сторону. В левой он держал свое оружие.
– Отдай камень.
Иринка дрожащими руками сняла остывающий камень с шеи и молча положила его в раскрытую ладонь.
– Пойдем. Стражи стали гораздо расторопнее.
Все так же не оборачиваясь, Ми-ха направился к выходу. Иринка обернулась и посмотрела на кучку то ли пыли, то ли пепла, а также на ужасающую разруху вокруг. Потом подняла глаза выше, на город и залив, купающиеся в лучах щедрого местного солнца. А ведь ариец или не смог, или не захотел подавить в себе слепую ярость на время подаренной силы. Она ведь срывает башню похлеще отходняка после наркоза… Как она сама выдержала? Что ж, от буйных соплеменников стоит держаться подальше. От местных, впрочем, тоже.
– Пойдем, – тихо согласилась она и поплелась вслед за своим нежданным и чудесным спасителем. Несколько часов назад тоже пытавшимся ее убить. Плевать… Что ей сейчас было нужно, так это забиться в угол и упасть в положение лежа часа на два-три. А еще Иринке до жути захотелось выпить водки. Должна же у инопланетян быть водка, иначе как они тут не сходят с ума от такой вот херни, без конца падающей с неба? И чертов Ми-ха должен знать, где здесь наливают.
__________________
* – Умри, бл#дь! Что ты такое?! (нем.)
Глава 14. С чистого листа
Всполох. Семь дней до События.
Гоша сидел в углу «обезьянника» в позе «грустно обхватил колени» и смотрел на стены, исписанные незнакомыми надписями на знакомом языке.
Черт! Неделя, как он здесь, и ровным счетом ничего не происходит! Лучше бы сбежал. Нет, конечно, пару раз выводили в свет. Первый раз – на безуспешное установление личности. Вдобавок, там зачем то потребовали снять штаны, извращенцы. Второй раз – опросили об инциденте на площади.
Гоша, не будь дураком (не зря же он, не смотря на некоторый общий пофигизм к учебе, на лекциях по уголовному праву внимательно слушал советы препода о правильном стиле общения с силовиками), оба раза сообщил одно и то же – что шел и упал в яму… И что было до того совсем не помнит, так как ударился головой о камень. В первый раз его молча отправили обратно в «обезьянник».
Во второй раз усталый пожилой Страж сказал только, что «достали эти упившиеся и обдолбавшиеся воски», и – опять отправил назад в камеру. На вопрос, почему в камеру, а не на волю или, на худой конец, в больницу для обследования, ответа, как Гоша и предполагал, не последовало. И все. Баланда средней паршивости – два раза в сутки, прогулка – один раз. Нары, толчок и стена – все как положено. И даже на йоту не продвинулся в освоении местной письменности, потому что некого спросить, что вообще такого проникновенного пишут на стенах камер местные предварительно заключенные. Хорошо хоть вчера отвели помыться…
И вот, наконец, свершилось – в коридор пожаловал очередной красавчик-легионер в доспехах, и даже, оказывается, по его, Гошину, душу. Страж подошел к клетке Гоши и небрежно ударил дубинкой по прутьям решетки.
– На ноги, воск. На выход!
Голос показался Гоше знакомым. Юноша медленно встал, не желая травмировать затекшие колени. Вчера он делал у стены стойку на руках и проткнул ладонь невесть откуда взявшейся канцелярской кнопкой, валявшейся на полу. В отличие от удивительных первых суток, ранка заживала непривычно долго, и к тому же воспалилась, так что рука даже здорово опухла. Гоша полдня безуспешно пытался вызвать медика или хоть кого-то с аптечкой. Правда, сегодня опухоль спала. Но, как говорится, осадочек остался.
Решетка откатилась в сторону, и внутрь камеры заглянул очередной клон робокопа-легионера. Гоша вспомнил голос – это был Че-д из патруля на площади. Ну, по крайней мере, голос у легионера был точь-в-точь как у Че-да.
– Привет, Че-д! – Гоша решил рискнуть и немного поболтать с охранником. – Как там огни с неба? Все еще падают?
Полоска подбородка, видневшегося из-под забрала шлема, даже не дернулась.
– Не болтать, – легионер привычно грубо подтолкнул Гошу к выходу. В этот раз драться Гоше почему-то совсем не хотелось. Что это было за наваждение тогда? Стресс от кошмарного падения? Защитная реакция? Выброс адреналина?
