— Спасибо, — Себастьян, ухватив коробочку, скатился на кровать. — Твой подарок будет позже.

Странная узорчатая подвеска Себастьяна озадачила.

— Это… В этом есть какой-то смысл или это просто так?

— Ну, я могу рассказать тебе, какой в этом смысл, или ты можешь попробовать посмотреть еще минут десять, и, может быть, поймешь. Мне когда эскиз показали, я минут пять втыкал, прежде чем понял, что к чему, но я знал, что искать, потому что знал, что я заказывал, — улыбнулся. Барнс. — Или сразу рассказать?

— Расскажи сразу, — попросил Себастьян.

— Смотри, — Барнс взял в руки подвеску и обвел на ней пальцем изогнутую линию. — S, — обвел вторую, — S — Себастьян Стэн. Баки Барнс, — обвел он две буквы B. — И сегодняшнее число. Без года. Я хотел, чтобы у тебя был символ, а носить его, или нет, решать тебе.

Себастьян провел пальцами по сложному вензелю.

— День ее, — сказал он. — День жетоны.

— Принцесса, я бы тебе что-нибудь более дельное дарил, если бы знал, что ты хочешь, — признался Барнс. — У нас не так много дат для подарков.

Барнс поцеловал Себастьяна в плечо, погладив по животу.

— Пойду умоюсь. Давай съездим на пляж? — и добавил уже из ванной. — На тот, где никого нет.

— Давай, — согласился Себастьян. — Но зверье с собой.

Барнс вернулся минут через десять, даже успевший принять душ.

— Хорошо, зверье с собой. Сам будешь со Стивом воевать, если что, — рассмеялся он. — Что ты хочешь на завтрак? Только сначала причеши меня.

Барнс уселся на кровать, начиная расплетать свою толстенную, с запястье Себастьяна, длиннющую косу, изрядно за ночь потрепанную Стивом.

Что только не творили стилисты у него на голове на съемках! Иногда Барнсу казалось, что ему предлагают работу только из-за его волос, иногда — только из-за мужа, а иногда он даже был уверен, что это он сам такой охуенный.

— У меня через неделю съемки на Аляске. В Гейтс оф Арктик. Я фотки смотрел, там очень красиво, — Барнс выдал Себастьяну гребень, которым обычно чесался. — Это дня четыре, наверное. Хочешь потом приехать и недельку пожить в палатке? Или такой экстремальный отдых не для тебя, а мне хватит и четырех ночей, чтобы наесться морошки и насмотреться на полярный день?

— Нет, котик, — рассмеялся Себастьян, расчесывая Баки, — палатка и мошка точно не для меня. Да и морошке вроде еще рано.

— А если я там задержусь дня на три, палатка, мошка, рыба из ледяной речки руками… — Барнс аж облизнулся перспективе. — Ты не будешь против? Или у тебя есть планы?

— Отдыхай, котик, — Себастьян неторопливо проводил расческой по волосам. — Сейчас расчешу тебя и получишь подарок.

— Ты правда не против? — Барнс аж обернулся, не давая себя нормально расчесать, а волосы у него отросли до задницы. — Просто, если ты не хочешь, чтобы я без надобности оставался вдали от тебя… И ты так и не сказал, что ты хочешь на завтрак.

Барнс хотел провести время на Аляске, особенно в период полярного дня, хотел пожить в палатке, подышать этим своеобразным северным воздухом. Он скучал по северу, несмотря на то, что проводил там время не он, а Зимний Солдат. Солдату там нравилось. И Барнс понимал, что ему там тоже нравилось. Вернее, понравится. И понимал, что такое приключение явно не для Себастьяна, хотя на необитаемый остров тот поехал.

— Совершенно не против, — Себастьян поцеловал его в щеку и развернул обратно, чтобы закончить с волосами. — Салат с креветками и авокадо я хочу на завтрак. И каких-нибудь овощей.

— Хорошо, сделаю. А потом мы прихватим что-нибудь с собой и поедем на пляж, чтобы приехать вечером и заказать ужин в ресторане, потому что готовить я не захочу, — выдал план действий Барнс. — Идет?

— Идет. Заплести тебе косу или соберешь в хвост?

— Заплести, — подтвердил Барнс. Ему нравилось, когда Себастьян возился с его волосами, по коже от этого пробегали мурашки предвкушения чего-то. Но условного рефлекса “причесали — будет секс” у него не было. — Только плети потуже, я ее все равно под “краба” засуну. Или тебе русалку показать на пляже?

— Котик, тебе французскую или обычную?

Себастьян сам себе поражался: он никогда не отращивал волосы, никогда не планировал стать куафером, но сейчас, женившись, научился плести три вида кос. Пригодится, если родится девочка.

Барнс, имея волосы, и длине, и густоте, и здоровью которых позавидовала бы не только любая женщина, а вообще любой человек, умел делать всего три прически, помимо того, чтобы никак не собирать волосы: коса обычная, хвост и волосы под огромную заколку-краб. На этом его скромные умения заканчивались. Он пробовал плести французскую косу, но если на ком-то ещё получалось, то на себе Барнс ее заплести не мог, словно руки не из того места росли. Не создан был Зимний Солдат для плетения кос.

— Заплети французскую, пожалуйста, — попросил Барнс. — Буду весь красивый.

Себастьян поцеловал его в темя и принялся плести французскую косу.

— Когда придут результаты по тестам из университета? — спросил он.

— Не знаю, вот-вот должны. Надо почту проверить, — с каждым словом Барнс млел, все больше растягивая гласные, плечи расслабились и немного поникли, и весь он растекся, словно кисель. — Принцесса, а если мы позавтракаем на десять минут позже? Или на пятнадцать? Мы же никуда не торопимся?

Барнс хотел извернулся, чтобы поцеловать Себастьяна, обнять, прижать к себе, а потом трахнуть. Или отсосать. Или самому запрыгнуть на его член. Или… всё “или” включало в себя разные комбинации первых трёх вариантов.

— Мы совершенно никуда не торопимся, — Себастьян нацепил резинку на кончик косы. — И пятнадцать минут у нас есть. Но не больше, котик, а то мы встанем в пробки.

Барнс взвился, резко развернулся, толкая Себастьяна на кровать, и потянул с него белье, припадая к вожделенному члену. Сам он, как вышел из душа, так пока ничего и не надел, и по его уверенно стоящему члену было понятно, чего именно он сейчас хочет. А хотел Барнс сейчас, быстро и без растяжки, о чем и мурлыкнул на ухо Себастьяну, потираясь об него всем телом.

— Эй, меня нельзя без растяжки, — Себастьян выгнулся, чтобы дотянуться до смазки. — Котик, не так резво, ты мне все мозги высосешь.

— Не я тебя, — сбивчиво сообщил Барнс отрываясь от члена и отбирая у Себастьяна смазку. — Ты — меня.

Барнс устроился на бедрах Себастьяна, потираясь о его член. Он тяжело, медленно дышал, сердце частило, а желание жгло, сводя с ума. Барнс даже не представлял, как вечерами спокойно засыпал рядом без секса, хотя такое бывало редко.

И вот сейчас, несмотря на вчерашние постельные игрища, он безумно хотел своего мужа, хотел почувствовать его член в себе, ощутить вновь эту приятную заполненность. Барнсу вообще нравилось отдаваться Себастьяну. Нравилось гнуться в его руках, чувствовать власть, которую тот имел над ним.

Барнс вылил смазки себе на пальцы и, заведя руку за спину, протолкнул в себя сразу два. Посмотрел на Себастьяна пьяно, шало, облизнул яркие губы и длинно выдохнул. И заменил пальцы членом, плавно, прогнувшись в спине, насадился на него и снова выдохнул, опустившись до конца, и замерев.

— Принцесса… — еле слышно прошептал Барнс, положив ладони Себастьяна себе на задницу, и медленно двинулся, предлагая мужу задавать темп.

Себастьян сжал его зад, вминая пальцы в упругую плоть, и толкнулся вверх, в тугое, тесное, горячее, плотно обхватывающе. Он обожал секс — секс с Баки.

Барнс потерялся в ощущениях, сжимаясь на члене, двигаясь все быстрее, уперевшись руками в грудь Себастьяна, прогибался в спине, чувствуя его руки на своей заднице, понимая, что надолго его не хватит. Желание зашкаливало, не давая связно мыслить, единственное, что не отключалось никогда — стремление доставить Себастьяну максимум удовольствия.

Хотелось всего сразу: чувствовать руки Себастьяна на своей заднице, прижаться к нему всем телом, подрочить, и чтобы это не заканчивалось. Это восхождение на пик наслаждения, когда дальше только пропасть.