— Спасибо, Томас, — кивнул Себастьян. — Кстати, модельная карьера у Джеймса складывается лучше, чем у меня в свое время.

— Джеймс очень выразительный, — кивнула Жоржетта. — Джеймс, а как же ты тогда работаешь переводчиком без диплома?

— У Джеймса огромный талант к языкам, — заверил ее Себастьян.

— Я фрилансер, там не спрашивают диплом, — качнул головой Барнс.

— И, видимо, качественно переводишь, — сказал Томас. — Тогда тебе тем более нужен диплом. Поверь, это не так дорого, как кажется. Особенно если разбить оплату по семестрам. К тому же, если ты так талантлив, ты можешь сдать основные курсы экстерном.

— Ну, не знаю, насколько я талантлив, — несколько смутился Барнс, потому что таланта тут не было, была вбитая в суперсолдатскую голову информация и постоянное совершенствование навыка. — Но я был бы рад вашим советам.

Жоржетта поставила на стол пирог. Положила Себастьяну маленький кусочек.

— Твой любимый, — сказала она. — Абрикосовый. Джеймс, а тебе кусочек побольше.

— Да, — кивнул Барнс. — Я за свою фигуру не боюсь.

— Очень вкусный пирог, мама, спасибо. Извини, но ты же знаешь…

Она ободряюще похлопала сына по плечу.

— Конечно, милый. Но ты в отличной форме.

— Я стараюсь.

— Знаю и горжусь тобой.

Томас откусил кусочек пирога и блаженно застонал.

— Дорогая, ты великолепна. Джеймс, если у тебя будут трудности с начальными тестами или эссе, я готов тебе помочь. Это обойдется тебе дешевле, чем сторонние репетиторы.

— Я уже готов согласиться на предложение, потому что, кроме языков и оружия, я больше особо-то ничего и не знаю. Но давайте обсудим это позже, — предложил он.

— Да, конечно, — согласился Томас. — У Себастьяна есть все мои контакты. Кто из вас сегодня за рулем?

— Я, — тут же отозвался Барнс. — Хотя Себастьяну стоило бы чаще садиться за руль.

Томас откупорил бутылку домашнего вина и разлил его в три бокала.

— Ты сам сказал, что не пустишь меня за руль, пока я не закончу курсы экстремального вождения, — напомнил Себастьян, беря бокал.

— Поэтому я и не предлагаю тебе порулить, — спокойно отозвался Барнс. — Потому что я за тебя волнуюсь.

А про себя подумал, что даже пуская Себастьяна за руль, все равно не будет отвлекаться на постороннюю деятельность, потому что тогда, если бы он не переводил, все могло бы закончиться иначе.

— Ох, милый, я после того случая тоже так волнуюсь за вас обоих, — призналась Жоржетта.

— Мама, все обошлось. Томас, потрясающее вино. Из чего оно?

— Из ежевики, — сказал Томас. — Ничуть не хуже виноградного.

— О, Себастьян, помнишь, как дедушка делал домашнее вино? — улыбнулась Жоржетта.

Себастьян покачал головой.

— Не помню, мама.

— Помню, когда служил на севере, меня угощали наливкой из морошки, — преобразил Барнс историю о том, как русские как-то решили с Зимним выпить. Этой компании потом здорово влетело за такую самовольщину и нецелевое использование военного оборудования.

— И как она на вкус? — заинтересовался Томас.

— Морошка или наливка? — уточнил Барнс.

— И то, и другое.

— Когда мы были в ЭлЭй в августе, Джеймсу захотелось морошки, и я гонял своего ассистента искать ее. Нашел. В магазине товаров с Аляски, — вмешался Себастьян.

— Морошка, она странная, — признался Барнс. — Вроде и ягода, а на вкус как не ягода. Брусника, она кислая, черника с голубикой — сладкие, а морошка она… Вроде и с кислинкой, вроде и с горчинкой, а все равно какая-то никакая. Очень на любителя. А в наливку сахар сыплют, так что она сладкая получается.

— Но морошка хоть ароматная? — спросил Томас.

— Да, она пахнет севером, — улыбнувшись, сказал Барнс. — И лесом.

— О, ты романтик, — улыбнулась Жоржетта. — И Себастьян с тобой смягчился. А то был такой циник!

— Это возрастное, дорогая, — потрепал ее по плечу Томас. — Давайте переберемся в гостиную. Кстати, Джеймс, учебники для поступления могу дать тебе прямо сейчас.

— Буду очень рад, — оживился Барнс. — Когда вам их надо будет вернуть?

— Когда поступишь, — ответил Томас.

Он прошелся вдоль полок, собирая книги, и протянул Баки изрядную стопку толстых томов.

— Держи. Себастьян, если ты скинешь мне емэйл Джеймса, я смогу отправить ему темы вступительных эссе и пробные тесты.

— Прямо сейчас скину, — Себастьян достал телефон.

— Огромное спасибо, — искренне поблагодарил Барнс. — Я даже не представлял, насколько все это сложно. Теперь хотя бы буду иметь представление, что мне нужно. Правда, спасибо.

Барнс положил книги в выданный пакет и поставил в прихожей, чтобы не забыть, а потом вернулся и устроился рядом с Себастьяном на диване, стараясь не выдать себя тем, как ему хочется не просто сесть поближе, чтобы касаться бедром бедра, но и вообще обнять, если не затащить к себе на колени. Но вот последнего тут бы никто не оценил, такие штуки были только для них двоих.

— Мама, показать тебе наши фото с Гавайев? — спросил Себастьян.

— О, конечно, покажи, — воодушевилась Жоржетта.

Томас включил телевизор, и Себастьян сконнектил с ним свой телефон.

— Вот отель, — начал рассказывать он. — А вот мы ходили на яхте вокруг Большого острова, у Джеймса есть лицензия шкипера. О, вот видео с извержением вулкана, мы брали экскурсию на вертолете.

Там было много пейзажей, попалась фотка, где Барнс нырял с борта яхты с распущенными волосами, что создавало странный эффект, были дельфины, много дельфинов. Хорошо, они часто менялись телефонам, чтобы пофотографировать друг друга, иначе в телефоне Себастьяна были бы только дельфины, вулкан и Барнс в разных видах.

Пока смотрели фотографии Себастьяна, Барнс быстренько создал папку, куда слил фотки, которые можно было показать. Вообще кому-то показать. На них в большинстве своем был Себастьян. А потом Барнс вспомнил про фото с панамками. Их было много, но у него была галерея любимых.

— Себастьян, а можно я покажу свои любимые фотки? — спросил Барнс, и было понятно, что это не те, где на Себастьяне ничего нет, кроме загара.

— О господи, Джеймс! — всплеснул руками Себастьян. — Панамки?

Баки кивнул.

— Что за панамки? — заинтересовалась Жоржетта.

— Когда-то давно я купил Себастьяну панамку. Такую веселую, оранжевую, с бабочками, — решил рассказать Барнс. Он хотел хоть с кем-нибудь поделиться таким Себастьяном: смешным и милым. — Но она потерялась. Поэтому я купил ему еще восемь. Вот, хотел показать.

Себастьян закрыл лицо ладонью.

— О, покажи, конечно, — Жоржетта воодушевилась.

— Дорогой, ты же не против? — сделал вид, что спохватился, Барнс. — Это же твоя мама.

Себастьян только рукой махнул.

Барнс подключил к телевизору свой телефон и стал показывать фотки Себастьяна, где он в разных панамках.

— Это мы были у моего друга в Техасе в гостях, — рассказывал Барнс. — Там я их и купил.

Томас и Жоржетта посмеивались, обнявшись в широком кресле, куда помещались оба.

— Себастьян, а тебе идет, — заметила Жоржетта. — Ты в них такой умилительный.

— Ма-а-ама! — простонал Себастьян.

— Вот я ему тоже говорю, что идет, а он мне не верит, строит серьезную мину и вообще, — Барнс изобразил глубочайшую скорбь. — Ему не нравится.

— Милый, в жизни должно быть место юмору и самоиронии, — заметила Жоржетта.

— Ну мама!

Все рассмеялись.

— Особенна эта, фиолетовая, хороша, — сказал Томас.

— Мне с рогом больше всего нравится, — признался Барнс и свернул показ домашних фоток Себастьяна. — Вот как-то так.

— Очень мило, — улыбнулась Жоржетта. — Себастьян, не будь серьезен как русский, тебе не идет.

— Ох, — выдохнул Себастьян.

— Я бы с вами не согласился, русские не такие уж и серьезные, — возразил Барнс, который помнил русских очень разными, и серьезными они были в последнюю очередь.

— Ну, по моему опыту, у них вечно такое выражение лиц, словно у них зубы болят, а дантиста страховка не покрывает, — сказала Жоржетта. — Может, конечно, что-то изменилось…