Барнс не хотел, чтобы из-за него Себастьян реже виделся с близкими ему людьми, которые у него были задолго до появления в его жизни самого Барнса.

— Я даже поучаствую, — сказал Себастьян. — На Рождество отели цены поднимают.

— Тогда я им напишу чуть позже, — сказал Барнс. — Рождество не за горами. Ладно, давай собираться, а то время не резиновое. Я поизучал акваторию, если хочешь, можем за два дня обойти остров целиком и даже время останется просто так в океане поболтаться.

— А хочу! — внезапно оживился Себастьян.

— Значит, обойдем. Должно быть здорово. Только я бухт не знаю, поэтому на берег сходить не будем, — сразу предупредил Барнс.

У Барнса тоже пискнул телефон, и он влез в него, а потом показал Себастьяну.

— Смотри, — на небольшом экранчике была черно-белая фотография Барнса, сидящего верхом на стуле в одних драных джинсах с распущенными струящимися волосами. Вроде бы в фотографии не было ничего такого, но сам Барнс на ней выглядел потрясающе призывно. — Это Лариса прислала показать, что получилось.

— Вау! — восхитился Себастьян. — Знаешь, надо будет увеличить фотку, распечатать и в рамку! И дома повесить!

— Она написала, что эта ей больше всего понравилась, и она мне ее распечатает. А остальные она мне на флешке отдаст, — Барнс был рад, что Себастьяну понравилось, потому что старался он именно для него. Хотя ему самому понравилось. С Ларисой ему вообще понравилось работать. С ней было легко и просто, так просто, что Барнс подумывал заказать ей фотосессию их двоих с Себастьяном, но пока не знал, согласится ли тот. — А ты бы со мной пофоткался?

— А то! Семейная фотосессия? Кстати, такую можно в “Мужчины для мужчин” продать.

Себастьян наконец поднялся и ушел в ванную.

— Сам думай, куда ты хочешь продать наши фотки, — крикнул ему вдогонку Барнс, начиная собираться, прикидывая, что неплохо было бы ополоснуться.

Вышедший из ванной Себастьян застал Барнса за приведением в порядок волос. Тот сидел на кровати, наклонившись и редким гребнем вдумчиво проводил по волосам. Вещи он уже собрал, и теперь ждал, что с собой захочет взять дражайший супруг, чтобы засунуть и их в рюкзак, ибо тащить на яхту чемодан он отказался наотрез.

Себастьян вытащил из чемодана флакон масла для волос и сказал:

— Давай я тебя расчешу, котик.

Барнс молча передал гребень Себастьяну, предвкушая несколько минут невероятного кайфа. Он обожал, когда Себастьян его расчесывал, ему вообще нравились любые его прикосновения, это всегда заводило, пьянило, будоражило и вообще отключало мозг.

Себастьян распределил несколько капель масла по ладоням и тщательно нанес их на длинные волосы Баки. Потом взялся за расческу и принялся причесывать волнистые волосы Баки от кончиков к корням, расчесывая отдельно каждую густую прядь.

Только усилием воли Барнс не откинулся назад, чтобы упасть в объятия Себастьяна и забыть обо всем на свете. Он чувствовал аккуратные, нежные прикосновения, чувствовал, как гребень проходится по волосам и тихо урчал, забыв обо всем. У них еще было время до полудня, полно времени, ведь ехать было всего полчаса. Контракт на аренду уже подписан, и если они немного опоздают, ничего страшного не произойдет.

— Слушай, тут должны делать массаж, я помню, в описании было. Я хочу массаж, когда вернемся. А ты? — спросил Барнс, расслабленно жмуря глаза. — А еще хочу на Северный полюс, подняться на Эверест и объехать весь мир. Мир я хочу объехать с тобой.

— На Эверест я тебя не пущу, — уверенно сказал Себастьян, собирая волосы Баки в хвост. — Там слишком многие умирают. На полюс тоже не поеду. Про кругосветку — не знаю, надо будет как следует обдумать. Все, готово. Пойдем завтракать.

— Вот прямо так возьмешь и не пустишь? — удивился Барнс, хотя эта гора действительно забрала слишком много жизней, чтобы так просто отпустить на нее любимого человека. Но Себастьян еще никогда не был так категоричен, если Барнс хотел чего-то. — Я выжил, сорвавшись с поезда в пропасть.

— И что, это было приятное впечатление? — Себастьян вытащил из чемодана пару купальных шортов, две футболки и легкие летние брюки. — Поверь, на Эвересте будет не лучше. К тому же у тебя нет альпинистской подготовки. И мы хотели прикопить денег на переезд.

Барнс забрал у Себастьяна вещи и запихнул их к себе в рюкзак.

— Принцесса, я сказал, что хочу подняться на Эверест. Подготовка у меня любая есть. Я не сказал, что поднимусь на него во что бы то ни стало, — он обхватил Себастьяна за плечи, заглядывая в глаза. — Я хочу много разных вещей, но не все из них осуществимы так просто. Я это понимаю. Но это же не мешает мне их хотеть, правда? Мы же уже решили, что нам не нужен свой дом на озере, что не мешает мне его хотеть.

— Извини, — грустно сказал Себастьян. — Пойдем завтракать.

========== 31 ==========

Дул крепкий ветер, развевая выбившиеся из тугой косы волосы Барнса, который уверенно правил яхтой, держа берег по левому борту. Он решил не уходить далеко в океан, опасаясь, что Себастьяну может быть неуютно. Да и сам он, не зная акватории, решил не рисковать.

Они вышли из порта почти четыре часа назад и, как только необходимость в тонком маневрировании отпала, Барнс поставил паруса, которые тут же наполнились ветром, и яхта заскользила по водной глади даже быстрее, чем под мотором. Барнс не знал физики процесса, но когда-то давно ему объясняли, что яхта под косыми парусами на острых курсах идет быстрее ветра, и он убеждался, что это так.

— Принцесса! — позвал Барнс Себастьяна и засмеялся. — Иди порули, мне надоело.

Себастьян, покачиваясь, перебрался с носа на корму и взялся за штурвал.

— Научи меня, — попросил он.

Ему было хорошо. Он чувствовал себя свободным, как никогда.

Барнс встал позади, обняв Себастьяна и положив свои руки на его.

— Рули вперед, — сказал он. — Смотри, чтобы берег был всегда слева, и чтобы не заполаскивались паруса. Вот и вся наука.

Себастьян откинул голову Баки на плечо и рассмеялся от избытка чувств.

Барнс обхватил Себастьяна за талию, прижавшись щекой к щеке, поцеловал в шею, и снова подставил лицо ветру и солнцу. Он был счастлив. По-настоящему, без оговорок и скидок счастлив. Вся его жизнь в последние полтора года складывалась так, что об этом можно было только мечтать.

— Я люблю тебя, принцесса, — тихо сказал Барнс, хотя ему хотелось кричать от счастья. Хотелось затискать Себастьяна, но он просто стоял у него за спиной, обнимая, прижимаясь всем телом и чуть-чуть поправляя штурвал. — Заполаскиваться начал.

— О, я понял, — кивнул Себастьян, чуть повернув голову и целуя Баки в щеку.

На следующие несколько часов он впал в непривычное медитативное состояние. Он стоял у штурвала, его обдувал ровный постоянный ветер, палуба под ногами колыхалась, в левый бок светило солнце. Он видел морских птиц, проносившихся в небе, летучих рыб, стайками вспархивающих над волнами. Ему было хорошо и так безмятежно.

Прогулка на яхте при неизменном ветре вообще была очень медитативным процессом. Барнс сменил Себастьяна у руля, позволяя тому не стоять постоянно на солнце, а спрятаться под навес, и правил яхту вперед, уже видя, что они скоро обогнут остров и ветер изменится, но как, Барнс предсказать был не взялся. Он был плохим моряком, хотя ему и нравился процесс, он знал, как все работает, даже погрузился в эту необычную, непривычную романтику.

Солдату приходилось ходить под парусом, но для него это была жестокая необходимость в жестких условиях, а сейчас — лишь приятная прогулка, хотя он и не мог оторваться от штурвала, чтобы яхта не потеряла управление.

Они шли и шли, проходя милю за милей. Солнце плавно катилось по небосводу, и вот они уже обогнули остров, и оно снова светило им в левой борт.

Перед самым закатом Барнс спустил паруса и бросил якорь.

— Давай искупаемся? — предложил он, откидывая небольшой трап. — До заката всего ничего.