— Держите, — Барнс протянул Кэрин матери.

Та немедленно обняла дочь.

Лекс сказал:

— Рара, я позвонил в службу спасения заповедника, они уже в пути.

— Как твои ноги? — спросила Мика.

— Грязные теперь, — отмахнулся Барнс, сматывая веревку обратно. — Молодец, Лекс. Давайте на тропу выйдем, а тут они нас искать долго будут, — и сел обуваться.

Они втроем вывели Кэрин с ее мамой на тропу и дождались службы спасения. Мика показала спасателям видео того, как папа вытаскивал Кэрин.

— И вы не испугались без страховки? — спросил один из спасательной службы. — Это же очень опасно, вы могли и сами убиться, и убить ребенка. У вас есть спецподготовка?

— Все у меня есть, — отмахнулся Барнс, активно изображая усталость. — С ребенком все в порядке?

— Да, только шок и вывихнутая лодыжка, судя по всему, девочке очень повезло, — заговорил второй из спасателей. — Вы настоящий герой, спасли ребенка.

— Папа был спецназовцем, — сказала Мика. — Но давно. Но он все равно все умеет.

Заплаканную женщину увели. Высокий чернокожий спасатель унес Кэрин на руках. Когда они скрылись за поворотом тропы, записав имя, фамилию и номер водительского удостоверения Барнса, Мика взглянула на навороченные туристические часы — подарок на прошлое Рождество — и спросила:

— Идем дальше? И так два часа потеряли.

— Не потеряли, — поправил ее Лекс. — Рара спас Кэрин. Это важно. Если бы не он, она бы упала.

— Вообще, можно было спустить туда на веревке кого-нибудь из вас, — рассуждал Барнс, точно зная, что и без снаряжения удержал бы вес даже двоих своих детей, — а потом я бы вытащил обоих сразу. Но мне эта мысль как-то в голову не пришла.

— Мама Кэрин бы запаниковала, если бы ты спустил туда меня или Мику, — заметил Лекс. — Мы же дети. Она бы начала еще сильнее плакать, хватать тебя за руки… Я думаю, ты все правильно сделал.

Мика кивнула.

— Значит правильно, — не стал спорить с ними Барнс, думая о том, что Кэрин несказанно повезло затормозить падение и упасть на этот выступ. — Ладно, чьим маршрутом пойдем?

Перед тем, как ехать в парк, Барнс сам составил маршрут и предложил детям сделать то же самое, а выбрать уже на месте. Вся сложность заключалось в том, что надо было, пока шли, рассказывать о местности, которую проходишь. Названия водопадов, озер, возвышенностей, речек.

Дети изучили карту и фотографии парка и уверенно называли топонимы. Им нравилась эта игра. Это было интереснее, чем на Аляске. Они решили идти туда маршрутом, который выбрала Мика, а обратно — маршрутом, который выбрал Лекс.

— Прекрасно, даете возможность раре не только отдохнуть, но и просто поглазеть по сторонам, — обрадовался Барнс, топая последним и действительно оглядывая окрестности.

Они шли по тропе, которая шла над долиной Йосемити и вела к горе Эль-Капитан, которая была любима многими скалолазами, но Барнс с детьми пришли в парк просто на легкую прогулку на неделю. Так сказать, разведать обстановку, чтобы, возможно, приехать сюда еще раз, а не каждый год топтать нехоженые тропы Аляски.

— Жалко, тата не ходит с нами в походы, — в который раз вздохнула Мика.

— Жалко, но что, мы его заставлять, что ли, будем? — резонно спросил Барнс. — У нас вроде все только по желанию, кроме того, что делается в добровольно-принудительном порядке.

— Тата не любит спать в палатке, — напомнил Лекс. — Помнишь, мы в позапрошлом году с ним на Аляску ездили, и у него по утрам было такое несчастное лицо…

— Вот поэтому мы его и не берем. Я же с вами за шмотьем не хожу, — напомнил Барнс.

Ему было жаль, что Себастьян не ходит в походы с ними, но после поездки на Аляску, когда тот все же согласился, Барнсу стало его жаль с первых же пары дней, хотя беспомощным его мужа назвать было ну никак нельзя.

— Будет вам по пятнадцать, поедем на необитаемый остров, если туда еще возят, конечно, — пообещал Барнс.

— Тот остров, где вы с татой попали в ураган? — спросил Лекс. — Навасса?

— Да, Навасса, — кивнул Барнс. — Так, кто-нибудь отправил тате то видео? И вообще, черти, зачем снимали?

— Это было круто! — воскликнула Мика. — Я отправила, только он пока не ответил. У него же съемки сегодня.

— Как хорошо, что тата не запихивает нас в кино! — воскликнул Лекс. — Мне так не понравилось!

— Мне тоже, — кивнула Мика.

На пасхальных каникулах они снимались в эпизодических ролях в сериале “Мама, кузен и кузина”, который снимался в Нью-Йорке. Дети честно отработали свои роли, оказались телегеничными, режиссер даже уверял, что талантом они пошли в отца, но Лекс и Мика, посовещавшись, решили, что каникулы выдались пропащие.

— А как насчет карьеры фотомодели? — спросил Барнс, в общем-то зная ответ, потому что дети, хоть и любили фотографироваться, вряд ли бы захотели делать это на постоянной основе и за деньги.

— Да ну! — махнула рукой Мика. — Рара, это не работа, это… — У нее не нашлось слово. — Я лучше буду новое оружие придумывать. И на курсы снайперов пойду.

— Я тоже хочу на курсы снайперов, — кивнул Лекс. — Не хочу в модели. Ты сам рассказывал, что там все друг друга готовы загрызть.

— Хорошо, будут вам курсы снайперов, — пообещал Барнс. — На следующий день рождения, идет?

— Идет, — кивнула Мика.

— Рара, а что делать, если ты нравишься сразу двум девочкам? — спросил Лекс внезапно.

— Дружить с обеими, или выбрать ту, которая больше нравится тебе, — предложил два варианта Барнс.

Его радовало, что дети увлекались оружием, что оно им нравилось, что им нравились походы, но больше всего радовало, что у них с детьми были доверительные отношения.

— А если мне ни одна не нравится? — спросил Лекс. — Они глупые. В походы не ходят, стрелять не умеют, только твердят, что я похож на Лесли Линна, это какой-то поп-певец.

Барнс подумал о том, как Лекс с Микой в дальнейшем будут выбирать себе партнеров, если сейчас у них такие запросы.

— Если тебе ни одна не нравится, то просто будь с ними вежлив, — предложил Барнс, на самом деле не представляя, что предложить Лексу как решение проблемы, потому что он в его возрасте еще смеялся над теми девочками, которые ему не нравились и казались глупыми. — Совершенно не обязательно отвечать взаимность всем, кому ты нравишься. И почему ты считаешь их глупыми, если они не увлекаются тем же, чем и ты?

— Учатся они кое-как, — начал перечислять на ходу Лекс. — Красятся. Разговаривают только про телепередачи и поп-музыку. Даже стихотворения по литературе до конца выучить не могут! И хихикают все время!

— Какой ты умный, — улыбнулся Барнс. Oн и сам знал подобную категорию женщин, что встречалась ему во время съемок, молодые, озабоченные только своей внешностью, и пустые, как терракотовые статуи, внутри. — Хорошо, а с тобой о чем можно поговорить?

— О природе и национальных парках, — начал перечислять Лекс. — Об оружии. О кино. О литературе — я же люблю читать. О живописи — я хорошо знаю историю живописи. О собаках. О кошках. О том, как распоряжаться своими деньгами. О Мике. О ножах. Да много о чем..

— Ладно, — согласился Барнс, — это больше тем, чем телевидение и поп-музыка.

Он не собирался переубеждать Лекса в том, что он гораздо интереснее этих девочек. Он гордился своими детьми.

— Будь с ними просто вежлив, — еще раз сказал Барнс. — Вежливость еще никому не вредила.

— Хорошо, что в этом году ты переходишь в другую школу, — сказала Мика. — Жалко только, что у нас будут разные школы.

— Потому что я иду в школу с художественным уклоном, — сказал Лекс, — а ты в научно-инженерную. Ничего не поделать.

Дети действительно в этом году шли в две разные частные школы — слишко уж явно выраженными оказались их таланты. Из Лекса медленно, но верно вырастал художник, а из Мики — явный инженер.

— И будут у нас с татой инженер и художник, — глубокомысленно заметил Барнс. — Это у актера и переводчика.

Барнс до сих пор не считал себя писателем, хотя написал еще одну книгу, не переставая писать статьи и переводить, и занялся третьей. Все они были энциклопедиями про оружие двадцать первого века разной степени углубленности.